Ярость небес - Мэрфи Уоррен - Страница 23
- Предыдущая
- 23/61
- Следующая
Полковник Интифада окинул взглядом алые пятна, разбросанные по его кителю. Еще не просохли. Он знал, что через несколько часов пятна побуреют, приобретут ржавый оттенок, а потом станут почти совсем незаметными. Кровь аль-Кайда ничем не отличается от крови сотен других, посмевших вызвать неудовольствие Ганнибала Интифады.
Полковник протянул было руку за салфеткой, чтобы промокнуть пятна, но, подумав, руку опустил. Пусть лучше русский увидит пятна и поймет, что истинный сын пустыни ни перед чем не остановится.
Встав со стула, но не выходя из-за стола, полковник Интифада устремил взгляд на висевшее напротив зеркало. Критически осмотрел себя. Его крупные черты в последнее время несколько огрубели, кожа потемнела и стала пористой. Жесткий, высокомерный рот, волосы, как и глаза, угольно-черные, щеки синие, хотя брился он недавно.
В общем и целом он остался собой доволен. Слабых его вид, как правило, устрашал. И у русского тоже наверняка душа уйдет в пятки. Полковник разгладил складки на зеленом мундире. Он облачался в него каждый день, хотя ненавидел зеленое пуще прежнего. Даже аксельбант на левом плече полковника был окрашен в золотисто-зеленый цвет.
Дверь отворилась, и полковник поспешно нажал на кнопку — на зеркало на стене упал темно-зеленый занавес.
— Вон! — кинул полковник Интифада охранникам. Те, пятясь, поспешно ретировались и плотно закрыли за собой дверь.
— Подойдите сюда, товарищ, — приказал полковник вошедшему.
Бледное лицо Колдунова словно нарочно было подобрано для контраста с черной полированной поверхностью стола. Идя к полковнику, Колдунов переступил через натекшую перед самым столом лужу крови, но, казалось, он не заметил этого.
Полковник Интифада недовольно поморщился.
— Мне доложили, что устройство вышло из строя, — глухо произнес он.
Говорил он на русском — превосходном русском; так же свободно он изъяснялся по-французски и по-английски, не говоря уж про родной арабский язык. Он обожал наблюдать, как вытягиваются после первых его реплик лица иностранных дипломатов, единодушно считавших его неотесанным дикарем, урвавшим власть после кровавого переворота.
— Так точно, товарищ полковник, — ответил на том же языке Колдунов. — Энергия, необходимая при запуске, серьезно повредила силовые рельсы и снова сорвала со шпал несущие. О чем я, помнится, и предупреждал вас.
— Вы что же, пытаетесь критиковать меня?! — Голос полковника в секунду сорвался на визг, и он рванул из кобуры “беретту”.
— Просто напоминаю. Нужно было подождать, только и всего.
— Подождать! Я три года ждал этой сладостной мести. Мести американцам, которые бомбили столицу Лобинии!
— Ваши мотивы мне хорошо известны, — спокойно кивнул головой Колдунов.
Бах! Бах! Бах! Одна за другой в потолке над головой полковника появились три черных дырки.
При звуке выстрелов русский поднял брови — но это была его единственная реакция. Ни бросков на пол, ни нервных метаний в поисках укрытия. Полковник Интифада бросил разряженный пистолет на стол. Рукоятка оружия была отделана нефритом.
— Вы, должно быть, смелый человек, товарищ. Некоторые из моих собственных соратников считают меня сумасшедшим.
— Мусульмане в минуту волнения часто стреляют вверх. Так они выражают свои эмоции, насколько я знаю.
— Но не в собственном доме, — заметил полковник. — К тому же я знаю, что вы посылали в Кремль отчеты о моем психическом состоянии. Не пытайтесь это отрицать.
— Отчеты своему начальству я посылаю еженедельно. Как, кстати, и вам. Вот и сейчас я снова перед вами отчитываюсь.
— Собака при двух хозяевах?
— Я служу только своему отечеству. Служить вам — моя текущая обязанность. Интернациональный долг.
— Знаю, как Советы его выполняют. Где вы были, когда американцы бомбили Даполи?
— У нас не было никаких разведданных об их атаке.
— Да? Тогда почему ваши истребители как раз перед ней убрались из этого района? Нет, ваше правительство знало все. Но вместо того чтобы сразиться с агрессором, они предпочли наблюдать за бойней. Вот как!
— Как бы то ни было, я не военный. Этот вопрос вам лучше задать в Кремле.
— Я и задавал. Знаете, что мне там ответили? Это, мол, совпадение. Совпадение — ничего себе! Только свиньи так поступают с друзьями! Сначала они продают мне свое оружие называют меня союзником и подписывают договор о совместной обороне — и при первых признаках янки трусливо сматываются!
— Но сейчас мы же вам помогаем, — напомнил Колдунов.
Полковник Интифада смачно плюнул на стол.
— Через сколько лет вы наконец опомнились! Мир уже успел забыть обо всем! Если бы не мои бесконечные жалобы и призывы... Знаете, почему ваше начальство поручило вам смонтировать ваше жуткое изобретение под лобинийской пустыней? Знаете почему?
— Знаю. В рамках выполнения интернационального долга.
— Нет! Только потому, что в противном случае я угрожал принять сторону Штатов! Я сказал тогда вашему генеральному секретарю: “Что толку в русском оружии, если оно не может отбить атаку американцев, и что толку в советских посулах, если Советы при виде янки поджимают хвост?” Они пытались меня убедить — но я не поддался. Я жаждал мести. И если единственный выход, который мне остался, — притвориться, что я иду на мировую со Штатами, мне придется, преодолевая отвращение, пожимать их обагренные нашей кровью руки!
На непроницаемом обычно лице Колдунова появилось озабоченное выражение — полковник понял, что задел нужную струну. Он знал также, что русскому не нравится, как используют его драгоценную установку. Ну что же...
— Так вот, чтобы задобрить меня, — продолжал полковник Интифада, — они и предложили мне эту вашу дьявольскую штуковину. И обещания. Много обещаний. “Полковник Интифада, это — величайшее оружие, которое когда-либо создавал человеческий ум”. “Полковник Интифада, им вы поразите Америку в самое сердце, не боясь возмездия”. “Полковник Интифада, при помощи его вы сможете забросить ядерную ракету в любую точку Земли, не опасаясь, что ее выследят со спутника”.
— Это правда. Моя установка все это делает.
— И тут же заставили меня подписать еще один договор. И вот у меня есть теперь эта штуковина. Я снова — гордый правитель своей страны. В мою пасть, так сказать, вставили новые зубы. У меня в руках меч мщения моим смертельным врагам. Но когда эта штука наконец доставлена и смонтирована, что я узнаю, что узнаю я?!
— Она работает, — пожал плечами Колдунов.
— Работает, да, конечно. Но где, скажите на милость, ядерные ракеты? Те самые, которые она может забросить в любую точку Земли?
— Никто никогда не обещал Лобинии ядерное оружие.
— Но вы же сказали об этом только в тот день, когда установка уже была готова! И еще сказали, что о ядерном ударе по Америке нечего и думать — ведь так?! Вы, может быть, не помните?
— Отчетливо помню.
— Отчетливо! Но не так отчетливо, как я! — загремел полковник. — Столько лет меня преследовал образ Америки в виде выжженной пустыни, а теперь я узнаю, что получил винтовку, но патронов к ней мне не выдали!
— Образец, который вы получили, — опытный. Его нужно сначала испытать с другими объектами. Что мы и делаем. В противном случае неполадки при запуске могут привести к тому, что ядерный боеприпас приземлится на лобинийской земле.
— Я пошел бы даже на такой риск! Но разве вы предоставили мне такой выбор?
— В договоре это не было предусмотрено.
— Нет, — с горечью промолвил полковник Интифада. — В договоре это предусмотрено не было. Нет. Никак. — Он нервно мерил шагами пространство от края до края обширного стола; глаза его горели, как тлеющие угли. Внезапно резко повернувшись, он устремил на русского затянутый в зеленую перчатку перст. — Знаете, как во всем мире расценивали позицию русских во время американской бомбардировки Даполи? Говорили, что для Советов это прекрасная возможность опробовать свои новые системы ПВО. В реальных боевых условиях. Что Советы рассматривали бомбежку нашего города всего лишь как великолепный испытательный полигон.
- Предыдущая
- 23/61
- Следующая
