Узы крови - Мэрфи Уоррен - Страница 2

• Предыдущая
• 2/75
• Следующая

У Марии был Дар. Другие могли бы назвать его талантом или могуществом, однако Мария была преданной католичкой, каждый день причащалась святых тайн в церкви Св. Девина, твердо верила, что все хорошее в этой жизни — от Создателя нашего, и не позволяла себе думать, что способность проникать взором в будущее — что-либо иное, как не Дар Божий.

Этот Дар и раньше спасал ее. И сейчас, когда она отъехала от цветочного магазина, положив на сиденье рядом с собой букет весенних цветов, ему вновь предстояло сохранить ей жизнь.

На этот раз ненадолго.

Мария держала руль, как всегда сжимая в правой руке нитку черных четок.

Посмотрев в зеркало заднего вида, не обнаружила серебристого седана, который ожидала увидеть, коротко выдохнула: «Слава Богу!» и отсчитала еще одну бусину на четках, доставшихся ей от матери, а той — от ее матери, еще в Палермо, на родине.

Напрасно я с ним пререкалась, думала она. Надо было идти прямо в полицию.

Почти на выезде из Ньюарка ее посетило видение. Впереди был спокойный перекресток, и вдруг на Марию снизошла странная легкость. Мир вокруг сделался серым и плоским, и крест-накрест заплясали в глазах непонятные тоненькие черные полоски, уже не раз виденные раньше. Она нажала на тормоз.

Когда, через мгновение, зрение прояснилось, перед ней снова лежал перекресток, но не такой, как раньше, а каким ему предстояло стать.

Мария увидела, как ее маленькая «хонда» приближается к перекрестку, тормозит, едет снова, и вдруг огромный трейлер накатывается прямо на нее. Из разбитого ветрового стекла «хонды» торчит женская рука, и с замиранием сердца Мария узнала черные четки, стиснутые в безжизненных пальцах. Своих собственных безжизненных пальцах.

Когда видение померкло, Мария отъехала к обочине и остановилась. Мимо по направлению к перекрестку проехал золотистый фургон. Она уткнулась лицом в руль, но уже через секунду душераздирающий визг тормозов заставил ее поднять голову.

Это рваными рывками пытался остановиться фургон, но его с силой развернуло, и послышался глухой удар. Трейлер — тот самый, из видения снес ему радиатор и с воем пополз дальше.

— О, Господи!

Выскочив из машины, Мария побежала к покалеченному фургону, из кабины которого на ватных ногах выбирался парень в джинсах.

— Вы не пострадали? — спросила Мария.

— Нет... кажется, нет, — неуверенно проговорил парень и поглядел на смятый передок своей машины. — Ух ты! Пожалуй, мне еще повезло!

— Повезло нам обоим, — сказала Мария и пошла назад к «хонде», оставив озадаченного этими странными словами водителя посреди дороги.

Уже второй раз Дар спасал Марию. Тогда, впервые, она тоже была за рулем, на пути в Ньюаркский аэропорт. На Бельмонт-авеню застряла в дорожной пробке и, нервничая, ждала. Все те же черные полоски вдруг застили ей зрение, а потом она увидела авиалайнер, с натугой взлетающий в небо... выше... выше и вдруг он пал камнем, взорвался и дымно сгорел где-то в районе Байонского парка. Мария знала, что это тот самый самолет, на котором ей предстояло лететь. Непонятно откуда, но знала, и все тут. Знала она и то, что взлет еще не объявлен и что время у нее есть.

Она выскочила из машины, не обращая внимания на гудки и ругань, бросилась к телефону и трясущимися руками стала набирать телефон аэропорта.

Дозвонилась, но никто даже не подумал прислушаться к ее словам. Сгорит на взлете, спросили ее, там что же, подложена бомба? Нет?

Тогда откуда же ей известно, что самолет разобьется, едва оторвавшись от земли?

— У меня было видение, — опрометчиво призналась Мария, сама понимая, что этого говорить не стоит.

— Ах, вот как, — сказали в аэропорту. — Тогда спасибо, что позвонили, — и повесили трубку.

Заливаясь слезами, Мария вернулась к машине. Лучше бы мне солгать, думала она, насочинять небылиц, только б они поверили и отменили взлет. Например, что я — террористка и требую выкупа.

Она вывела машину из пробки, направилась к дому и проехала всего несколько кварталов, когда заметила в окно «хонды» самый обычный на вид самолет.

Задрав нос, он поднимался в воздух — тяжело, медленно, с бликами солнца на остроконечных крыльях. На мгновение ей показалось, что все обойдется. И тут он рухнул. Мария зажмурилась, изо всех сил стиснула руль, надеясь ничего не услышать. Тщетно — где-то вблизи парка раздался глухой взрыв, похожий на отдаленный раскат грома.

В этот день погибли 128 пассажиров. Но Марии среди них не было.

Способность к предвидению открылась у нее еще в детстве. Она умела, например, не снимая трубки, угадывать, кто звонит. С годами Дар креп, но вплоть до выпускного класса школы Мария не принимала его всерьез.

Тогда, на занятиях по изобразительному искусству, мистер Зенкович дал всему классу задание лепить из глины. Мария обнаружила, что разминать ее в руках, влажную, серую, податливую, доставляет успокоительное удовольствие, и как бы сам собой вылепился бюст неведомого молодого человека с твердыми чертами привлекательного лица, глубоко посаженными глазами и высокими скулами. Все были просто поражены жизнеподобием этой скульптуры, все, включая Марию, которая никогда раньше лепить не пробовала.

Бюст обожгли в муфельной печке, Мария принесла его домой, поставила на книжную полку и думать о нем забыла — до того дня, когда привела домой, чтобы познакомить с родителями, своего жениха. Ее мать первой обратила внимание, как удивительно схож молодой человек с достопамятным бюстом. И прежде чем этот молодой человек стал ей мужем, Мария, не желая вопросов, ответов на которые у нее все равно не было, разбила скульптуру.

Насчет мужа она ошибалась. Он не собирался донимать ее своим любопытством — в той же мере, как не желал отвечать на ее расспросы, связанные с работой, то и дело задерживающей его вне дома. Они жили как чужие, связанные только постелью, и когда терпение Марии иссякло, она поразила свое семейство требованием развода. У них был маленький сын, который остался с отцом, и больше Мария его не видела. А теперь он лежал на маленьком ньюджерсийском кладбище, и только мать приносила цветы на могилу.

• Предыдущая
• 2/75
• Следующая