Укол мафии - Мэрфи Уоррен - Страница 13
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
Голубой «эльдорадо» сиял от недавней полировки. Каждый день ему полировали машину на мойке рядом с домом, каждый месяц специалисты фирмы проверяли мотор, а каждые шесть недель двигатель проходил регулировку. Автомобиль еще ни разу не подводил Вилли.
Вилли был худ и страдал резким кашлем, проходившим, каким бы сильным не был приступ, как только на конце сигареты, которую он не выпускал изо рта, образовывался пепел. Он обращался к зубному врачу, лишь когда не мог больше спать от боли, а у терапевта был дважды: один раз, когда решил, что слепнет, а второй, когда решил, что умирает. Время от времени у него бывали обмороки.
По этому поводу он обращался к фармацевту, а тот неизменно советовал обратиться к врачу. Вилли каждый раз обещал пойти, а пока что выпрашивал какие-нибудь таблетки, порошки или капли.
– Обморок, – объяснил он однажды, – это просто природа дает знак притормозить.
Он вставил ключ в замок зажигания, на секунду потерял сознание, очнулся и завел мотор. Машина заурчала и с изящной легкостью влилась в общий поток.
Он пересек торговый район города, потом повернул и поехал мимо затененных деревьями двухэтажных особняков, рассчитанных на две семьи. Выехал на главный проспект, повернул налево и направился в южную часть округа. Через пять кварталов после домов из кирпича и алюминия – колледжа Святого Луки, школы иезуитов, построенной в двадцатом веке в духе садово-парковой архитектуры, – он повернул направо и подъехал к кварталу элегантных домов со старыми дубами, раскидистыми и могучими. Особняки были построены в колониальном стиле или стиле «тюдор», газоны вокруг с коротко стриженной травой. Чистые и светлые дома. Такими дома бывают, только когда за ними тщательно ухаживают.
Вилли-Сантехник подъехал к тротуару и затормозил. Закурил очередную сигарету от той, что держал в зубах, потом, осторожно загасил окурок в пепельнице рядом со стереомагнитолой.
Вилли выставил наружу восьмидесятипятидолларовые ботинки от Флоршейма и встал на ноги, рывком выбросив тело вслед за ботинками. Он глубоко вздохнул, однако в обморок не упал! Торжествуя, он захлопнул дверь голубого «эльдорадо».
Медленно обошел машину спереди, внимательно разглядывая решетку. Возле левой фары обнаружилось пятно. Вилли вытащил голубой носовой платок из кармана плаща, наклонился и принялся вытирать пятно. Исчезло, слава Богу! Он закашлялся, и что-то красно-коричневое засело глубоко в решетке. Вилли встал на колени, просунул в решетку платок и стал это самое «что-то» вытирать. Оттерев, Вилли поднялся, но тут у него закружилась голова, и он переждал с минуту.
Затем он двинулся вперед, мимо лужайки с указателем «Розенберг», поднялся на ступени дома в стиле «тюдор»: деревянные балки и белый с вкраплениями цемент.
Он позвонил в дверь. Ему открыла коренастая женщина в вязаном костюме.
– А, это вы! – сказала она. – Подождите минутку. Пойду посмотрю, дома он или нет.
Вилли-Сантехник слышал, как миссис Эдит Розенберг поднялась на второй этаж. Дверь оставалась открытой. Он услышал, как она постучала в дверь.
– Гаэтано? – послышался ее голос.
– Да, миссис Розенберг, – откликнулся низкий приглушенный голос.
– Этот ужасный человек пришел к вам опять. Этот, тощий, который кашляет.
– О'кей, пусть поднимется. Спасибо, миссис Розенберг.
– Вам не следует якшаться с такими типами, вы же такой славный юноша.
Славный юноша, с которым беседовала миссис Розенберг, был человеком тихим, снимал комнату на втором этаже, обедал с Розенбергами по пятницам, терпеливо выслушивая монологи хозяйки о том, что семья ее недостойна, а мистер Розенберг ни о чем, кроме своего дела, не думает.
Славным юношей был Гаэтано Гассо, наемный убийца на службе у Верильо, которого все называли не иначе как мистер Гассо. У него не было клички вроде «Утенок», или «Банановый», или «Сантехник», потому что никто не решился бы попробовать дать ему прозвище даже в его отсутствие.
Мистер Гассо мог взглядом парализовать человека. Мистер Гассо не любил стрелять людям в лицо, разве что другого выхода не было. Ему нравилось отрывать людям руки и ноги. Ему нравилось разбить человеку голову стулом или размозжить ее об стену. Мистер Гассо любил ломать ребра. Мистер Гассо любил, когда ему давали сдачи. Любил, когда от него отбивались кулаками, дубинками, пистолетами. Против пистолета он применял пистолет. Но иногда он предпочитал автомобиль. Автомобиль – прекрасное оружие против пистолета. Особенно, когда машина наезжает на парня с пистолетом, прислонившегося к стене, и хрустит, ломаясь, его грудная клетка. Потом мистер Гассо добивал жертву, если было нужно, и извлекал из собственного лица осколки лобового стекла.
Однажды ему пришлось извлекать из лица пулю. Но мистер Гассо не перестал после этого пользоваться автомобилем. А как-то во время разборки с шоферами грузовиков один из водителей нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Собирали этого водителя по кусочкам, соединяя переломанные кости металлическими стержнями, и благодаря огромной силе воли он стал выдающимся игроком в баскетбол в инвалидной коляске, вот только дриблинг левой рукой был недостаточно хорош, поскольку в ней не было нервов. Мистер Гассо узнал о том, что у него сломана челюсть, только через неделю, когда с силой впился зубами в какой-то пирог.
С мистером Гассо старались не шутить и не отпускать насмешливых замечаний. Даже те, кто его не знал. В ночных клубах и ресторанах Гассо всегда ждал столик, хотя он никогда не давал чаевых.
Вилли-Сантехник даже мысли не допускал, что он не любит мистера Гассо. Он души в нем не чаял! Но всякий раз, когда ему надо было передать мистеру Гассо послание, он сперва для смелости пропускал рюмку-другую. Однажды у него ушло три с половиной дня на то, чтобы отвезти Гассо письмо, потому что дон Доминик сказал, что это можно сделать, когда будет время. Но сегодня он сказал Вилли, что дело срочное и что Вилли нечего дергаться.
Миссис Розенберг зашлепала вниз.
– Он ждет вас, – сказала она с отвращением и пропустила Вилли.
Вилли держался с миссис Розенберг весьма вежливо. Он сердечно поблагодарил ее. Он ведь точно не знал, как Гассо относится к своей хозяйке. Вилли-Сантехник не собирался экспериментировать.
По ступеням, покрытым ковром, он поднялся на второй этаж и постучал в выкрашенную белым дверь.
– Входи, – сказал Гассо.
Вилли вошел, прикрыв за собой дверь. Комната была светлой, с большим окном в эркере, с мягкой плюшевой мебелью, тут же стоял цветной телевизор с большим экраном, а кругом лежали кружевные салфеточки. Даже покрывало было из белых ажурных салфеточек. Гассо вязал салфетки маленькими крючками из разных ниток. Излишне добавлять, что его странное увлечение не вызывало насмешек.
Гассо иногда дарил салфетки знакомым. Когда вы получали от него такую салфетку, вы торопились положить ее на самое заметное место в холле на тот случай, если Гассо вдруг пожалует к вам и спросит, куда вы девали его салфетку. Или, что еще хуже, не спросит.
Гассо сидел в нижнем белье на постели, покрытой салфетками. Его плечи напоминали цементные опоры моста. Плечи переходили в руки, похожие на стальные балки. Руки венчали кулачища величиною со стол. Гигантские ладони переходили в предплечья без намека на запястья. Густая черная шерсть покрывала все тело от макушки огромной головы до лодыжек. Лодыжки, ладони и пятки были единственными безволосыми частями тела, если не считать глаз и языка. У Гассо волосы росли и на губах.
С лодыжек, казалось, кто-то удалил волосы специальным средством. Или, может быть, Гассо мог снимать и надевать свою шерсть, как нижнее белье, и она была ему коротковата?
Гассо, судя по всему, отнюдь не стеснялся своей волосатости. Да и «коллеги», похоже, ее не замечали.
– Рад вас видеть, мистер Гассо, – сказал Вилли-Сантехник.
Гассо был поглощен вязанием.
– Чего надо? – спросил он.
– Дону Доминику нужна ваша помощь.
– А почему он сам не пришел?
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
