Королевская охота - Ашар Амеде - Страница 14

• Предыдущая
• 14/82
• Следующая

Эктор в свою очередь представился и все отправились ужинать.

Бывают в жизни обстоятельства, когда между людьми наступает близость уже через несколько минут после знакомства. Мало того, что Эктору было предложено остаться переночевать, их беседа с де Блетареном приняла сразу доверительный характер. Эктор не скрыл от него подробности, заставившие его бежать из дому. Со своей стороны, де Блетарен рассказал ему о своем участии в смутах во время Регентства, что привело к его преследованию как нежелательного для властей субъекта. И де Блетарен не скрыл своего желания покинуть Прованс.

— Не будь у меня дочери, — добавил он, — я бы уже поступил на службу к какому-нибудь иностранному властителю, где мог бы погибнуть от руки, скажем, турок. Но ради дочери приходится беречь себя.

Маленькая же девочка, в свою очередь, почувствовала привязанность к новому знакомому: она приносила ему цветы и плоды из сада, улыбалась, когда он говорил, и развлекала его своей чистосердечной болтовней.

Расстались Эктор с де Блетареном как сын с отцом, давно не видевшие друг друга.

Проснувшись наутро, Эктор, естественно, испытал блаженство свободы, давно уже им позабытое. И как ни удерживал его хозяин, он, как строптивый конь, почуявший волю, едва дождался полудня, так рвалась его душа к цели путешествия, которая была совсем близка.

— Помните, — говорил ему де Блетарен, — мой дом всегда к вашим услугам, и если что-то случится, то…

Но Эктор, красневший от предлагаемых услуг, прервал его эффектным жестом: одну руку он положил на эфес шпаги, другой указал на небо. Мсье де Блетарен понял и улыбнулся.

— Идите, — сказал он, — и да будет с вами милость Божия. Мне же хотелось предложить вам что-нибудь в память о нашей встрече.

— Вы можете оказать мне любезность, — отвечал Эктор, — которую ничто не изгладит из моей памяти. Надеюсь, она принесет мне счастье.

— Говорите…действуйте…вы здесь полный хозяин.

Эктор указал хозяину на его дочь, спавшую на диване. Прелестные обнаженные ручки, длинные волнистые волосы, рассыпавшиеся вокруг лица, нежное плечико, высунувшееся из платьица, ножки, свесившиеся с дивана, стан, перегнувшийся подобно тростинке, придавали ей невыразимую прелесть. Картину довершала горстка цветов, выпавших из рук и усыпавших не только пол, но и её саму.

— Позвольте мне её поцеловать?

Мсье де Блетарен знаком позволил гостю поступать, как угодно. Эктор склонился к девочке и поцеловал её в лобик. Когда он снова обернулся к хозяину, на его ресницах дрожала слеза.

Возможно, кто-то удивится такому его поведению. Но Эктор, которому едва исполнилось восемнадцать, имел благородное сердце и добрую душу. Ведь его воспитывали отец и Кок-Эрон, люди такой же закваски.

— Теперь я попрошу вас кое о чем, — произнес де Блетарен.

— Меня?

— Да, и предупреждаю, что буду обижен отказом. Мне нравится ваш охотничий нож. Предлагаю вам в обмен на него эту шпагу. Теперь вы её не извлечете, не вспомнив обо мне.

И мсье де Блетарен подал Эктору шпагу из толедской стали. Ее широкий и гибкий клинок был вложен в ножны желтой кожи. Настоящее оружие воина, высокого качества и простой отделки. Эктор прицепил ножны к поясу.

— Я её получил прямою и без пятен, — сказал он, сверкнув клинком на солнце, — такою и буду носить.

Лошадь и два лакея с пистолетами ждали его во дворе, мсье де Блетарен не позволил отправиться в Авиньон пешком.

Лакеи поехали его проводить. Дорога шла через поля; ей пользовались местные крестьяне. Тем самым сильно сокращался путь.

Перед глазами Эктора открылась дивная картина. Дорога превратилась в тропу, заросшую по краям полевыми маками и мхом. По обе стороны тропы склонялись ивы. Живые изгороди из боярышника и цветущей бузины осеняли её своими ветвями и наполняли воздух благоуханием. Вдали высокие ясени смыкали над тропою свод своих густых ветвей. Из небольшого домика, скрытого в зарослях, доносилось приветственное пение петуха. Старухи, сидевшие на порогах своих хижин, приветствовали его кивками, а маленькие мальчики на коротеньких ножках, испуганные и веселые, со смехом сопровождали его, сколько могли.

Настроение Эктора было превосходным. Он был убежден, что Кок-Эрон уже поджидает его, бесстрастный, подобно каменным богам, поставленным древними людьми на краях полей. Добрая лошадь танцевала под ним, и надежда открывала радужные перспективы.

Эктор с лакеями, наконец, подъехал к авиньонской заставе. Вручив им пару дукатов из денег, полученных от брата Иоанна, он уже собирался сойти с лошади. Но лакеи не дали этого сделать.

— Мсье де Блетарену угодно, чтобы вы оставили эту лошадь себе, — сказал один из них.

— Но…

— Он нас не пустит в дом, если мы её не оставим у вас, — добавил другой, прерывая Эктора.

Эктор недолго сопротивлялся: повиновавшись своей совести, он оставил лошадь.

— Передайте вашему господину, — прокричал он отъезжавшим лакеям, — что его лошадь пошатается по свету и переживет со мной немало опасностей.

— Передадим!

В прекрасном настроении Эктор отправился к папскому дворцу, возле которого назначил встречу Кок-Эрону. Но объехав вокруг всю площадь перед дворцом, того не встретил.

Тогда он направился к гостинице на углу. На вывеске с большой желтой птицей, бьющей крыльями, было написано: «Золотой фазан».

Тут к нему подбежал мальчик, вскочивший с каменной скамейки, и спросил:

— Сударь, не назначали вы кому-либо свидания на площади?

— Назначал.

— Тогда прошу вас следовать за мной. Этот господин отправился гулять и велел мне проводить вашу милость к нему в комнаты.

— Стало быть, этот господин иногда ходит гулять?

— Каждый день.

— Ага… А остальное время как проводит?

— Завтракает, обедает, ужинает и почивает.

— Для начала это, конечно, хорошо, но что потом?

— Потом ждет вашу милость на той скамейке, где сидел я, когда вы приехали. Иногда он уезжает на три-четыре дня, возвращается, спрашивает, не осведомлялся ли кто-нибудь в его отсутствие, затем отсылает лошадь в конюшню и приказывает подавать ему кушать.

— Значит, для «Золотого фазана» он хороший постоялец?

— Очень хороший: он дает мне на чай.

— И ты, конечно, стараешься вовсю?

— Надо же жить на свете.

Мальчик взглянул на стенные часы в гостиной.

— Посидите, сударь. Обычно в это время он уже возвращается.

Не прошло и десяти минут, как на площади показалась фигура Кок-Эрона, уныло бревшего в сторону гостиницы. Он всегда был очень худ, но сейчас на него было просто тоскливо смотреть. Казалось, он утратил всякую надежду.

Когда он был в нескольких шагах от гостиницы, Эктор поднялся навстречу.

И несмотря на темноту, Кок-Эрон с криком бросился к нему на шею. Нечего говорить, были поцелуи, и слезы, и обещания не расставаться ни за что и никогда. При этом Кок-Эрон так старался оказать Эктору глубокое почтение и уважение, что хозяин и слуга не сомневались: в гостиницу прибыло чрезвычайно важное лицо.

Прежде чем сесть за стол, Эктор, подобно солдату, верному своим обязанностям, пошел в конюшню. Он хотел посмотреть, досталась ли его лошади хоть часть внимания, раз он, её хозяин, получал его сполна. С ним, разумеется, пошел и Кок-Эрон.

В это время один из слуг расседлывал её. Рассматривая сбрую, сделанную из хорошей кожи, Кок-Эрон расстегнул одну из седельных сумок, вынул пистолет и при этом выронил что-то блестящее, зазвеневшее на каменном полу конюшни.

— О, да это же дукат! — воскликнул он, поднимая с пола золотую монету.

— Какой дукат? — спросил Эктор.

— Да посмотрите сами.

— Вот это да! Я и не подозревал, что богат.

Пока он вертел в руках монету, Кок-Эрон запустил руку в седельную сумку и вытащил оттуда целую горсть монет.

— Похоже, сударь, в дороге вам привалило счастье!

— Непостижимо!

В другой сумке под пистолетом было спрятано пятьдесят дукатов.

— Где вы нашли клад, сударь? — спросил Кок-Эрон. — Мы поищем там еще.

• Предыдущая
• 14/82
• Следующая