Королевская охота - Ашар Амеде - Страница 10

• Предыдущая
• 10/82
• Следующая

— Так знайте, батюшка, что я дрался на дуэли и нанес два добрых удара шпагой противнику.

— Дуэль в ваши годы?

— Годы здесь не помеха…Впрочем, так как мой противник должен быть уже мертв, упреки здесь запоздали.

— Ваша правда, — философски заметил отшельник.

— Теперь вы понимаете, почему я избегаю больших дорог.

— И не только это понимаю. Ведь у вас есть ружье и нож…

— Конечно. Если я наткнусь на разъезд, то, по крайней мере, смогу защищаться.

— Если разъезд предпримет неблагоразумные действия, мы будем защищаться вдвоем.

— Как! Вы мне поможете?

— А почему нет? Я всегда любил людей храбрых и решительных.

— Благодарю вас, отец мой. Но я думаю, что с вашей палкой вы не представите большой угрозы для людей, вооруженных ружьями и саблями.

— Найдется что-нибудь и кроме палки, — ответил отшельник.

И распахнув одежду, он продемонстрировал своему изумленному спутнику два больших седельных пистолета и длинный нож с роговой ручкой, висевший у его пояса.

— Ух ты, черт возьми! — воскликнул Эктор, глядя на отшельника, который, казалось, теперь вырос на целый локоть.

— Да, сын мой, сторона здесь дурная…Столько людей зарятся на имущество бедных, что приходится принимать меры. — Веселый вид странствующего отшельника, казалось, говорил обратное.

— Ваши почтенные года не терпят возражений.

— Не скажите…Есть такие упрямцы, что не внемлют ничему, пока им не предъявишь убедительных доводов.

— Так не для защиты ли имущества бедняков вы водите за собой этого огромного пса?

— Моего Грантюра? Он мне служит в основном ночью: стережет мою пустынь.

— Стало быть, есть что сторожить в вашей пустыни?

— У меня есть образ Богородицы из массивного серебра, на поклонение которому стекаются богомольцы за десять лье вокруг.

— Безрассудство! Вы ушли, не оставив Грантюра дома!

— Я отдал образ в ремонт одному золотых дел мастеру в Авиньоне. Он должен сделать новый золотой венец к образу.

— Благодаря даяниям бедных?

— Как же…Дары милостыни возвращаются на небо, — ответил отшельник с видом умиления на лице.

Веселое расположение духа своего собеседника, на все имевшего готовый ответ, понравилось Эктору. Он ведь, как мы знаем, не любил поучительных бесед, а поначалу платье нового знакомого внушало ему некоторые опасения. Теперь же он окончательно поправил настроение, и лишь присутствия Кок-Эрона ему недоставало.

Наконец, пришло время обеда. Из своей котомки пустынник извлек четверть жареного барашка, несколько ломтей ветчины, колбасу и другую провизию. Вместе с манеркой белого вина, освеженного предварительно в холодном ручье, все это подняло настроение Эктора на ещё большую высоту.

Расположившись на травке, они приступили было к трапезе.

— Но сегодня ведь пятница! — вскричал Эктор, видя, что его спутник поднес ко рту кусок ветчины.

— Ничего страшного…У меня есть разрешение святого владыки на этот случай.

Что и было удостоверено отшельником, проглотившим изрядный кусок. А нетерпеливая бутылка так и заходила по рукам собеседников. Видно, она имела хороший слух, что помогло ей услышать объяснения отшельника.

— Раз уж вы шествуете в Авиньон, не зайти ли вам в мою пустынь? — спросил хозяин этого богоугодного жилища.

— А что, это по дороге?

— Конечно…Вы там отдохнете несколько часов. Скажу по-правде, ваш нрав меня просто обворожил. И если вы расположены к духовной жизни, я не поколеблюсь сделать вас наследником моей пустыни.

Разумеется, Эктор поблагодарил отшельника за столь щедрое предложение и тут же признался, что пока такое расположение его не посещало.

— Что же, это нам с вами не помешает, — возразил отшельник. — Пойдемте ко мне.

И они бодро отправились в дорогу.

На другой день, ближе к его концу, Эктор и отшельник, не передыхая с утра, подошли к подножию горы Ванту.

— Вот мы и возле Бранте, — произнес отшельник. — Через несколько минут будем дома. Видите вон тот огонек наверху? Это моя пустынь.

Эктор почувствовал ещё большее облегчение, понимая, что теперь-то уж ему не грозят никакие разъезды стражников.

— Так с вами кто-то живет? — спросил он отшельника.

— Да, два молодых послушника, которых я готовлю к монашеской жизни. Они знают, что я должен сегодня вернуться, и ждут.

Через четверть часа они подошли к пустыни, показавшейся Эктору несколько великоватой, и постучались в дверь. Разумеется, эту операцию осуществил сам отшельник: два быстрых удара, потом третий и четвертый, но с увеличенными интервалами между ними и парой первых.

— Вы, однако, осторожны, — заметил Эктор.

— Я же говорил, что мы живем в краях с дурным населением.

Открывший дверь мальчик ввел путешественников в комнату на нижнем этаже, где был приготовлен ужин.

— Присаживайтесь, — предложил хозяин Эктору. — Если есть ужин для одного, значит, хватит и на двоих.

Дичь, соленья, фрукты и вина Лангедока двух или трех сортов — от такого ужина грех было отказываться. А приготовленного для одного явно хватало на четверых.

— Страна, так дурно населенная, говоря вашими словами, — заметил Эктор, — производит превосходные продукты.

— Правда, есть ещё благочестивые души, не позволяющие мне терпеть нужду…Но не всегда следует доверять наружности.

— Вот как? — удивился Эктор. — Я пока не нашел у той превосходной наружности, что выставлена на столе, каких-либо внутренних изъянов.

Хорошо отоспавшись в чистенькой келье, Эктор был разбужен утром солнечным лучом. Выглянув в окно, он поразился красотой открывшегося вида. Справа виднелись горы, увенчанные снегами и облаками; внизу зияла пропасть, склоны которой были усеяны кустами можжевельника, герани и розмаринов. Они переходили в равнину, уходившую за горизонт. Слева между оливковыми деревьями рассыпались дома деревни Бранте. Эктор был очень молод, но строгая и непорочная красота земельных участков, грациозно разделенных группами деревьев и терявшихся на необъятном горизонте, поразила даже его.

Безмятежно продолжая вкушать удовольствие от открывшегося вида и приступив к одеванию, Эктор вдруг заметил, что его ружье и нож за ночь исчезли. Он решил, что их взяли на сохранение, и открытие это заставило его поторопиться. Но когда он хотел выйти наружу, оказалось, что дверь заперта.

»— Довольно странные и совершенно излишние предосторожности,» — подумал он, кликнув кого-нибудь и не получив ответа.

Попытка выбить крепкую дверь стулом не увенчалась успехом. После десятого удара стул рассыпался, а дверь не показала никакого желания открываться.

Эктор, разумеется, взялся за другой стул. Но тут вдруг открылось окошко в двери.

— Наконец-то! — воскликнул он, увидев в нем лицо молодого послушника, встретившего их накануне.

Между тем послушник, не говоря ни слова, положил подбородок на окошко, уставился на Эктора и, казалось, приготовился ждать. Такое поведение вывело Эктора из себя.

— Это что же, я заключенный? — вскричал он. — Где мое ружье и нож? Отопри и дай мне выйти.

Послушник молча выслушал его и стал делать знаки головой, руками и пальцами, нисколько этим не прибавив Эктору понимания.

— Что за глупости? — снова вскричал Эктор. — Ты что, глухой, что ли?

Послушник отрицательно покачал головой.

— Немой?

Мальчик кивнул.

— Черт возьми! Так пойди скажи пустыннику, что мне нужно с ним переговорить.

Окошко закрылось.

Пока Эктор ожидал хозяина, сидя на уцелевшем стуле, невеселые мысли теснились в его голове. Что же это за пустынь, где людей запирают, отбирают у них оружие и имеют дело с немыми слугами, как в серале у турецкого султана? Но тут шум отпирающегося замка прервал его размышления. Перед ним предстал сам хозяин пустыни.

— Мне кажется, мой молодой друг, — произнес пустынник, заботливо заперев за собой дверь, — что вы начинаете терять терпение. К чему такие страсти?

• Предыдущая
• 10/82
• Следующая