Волшебный витраж - Джонс Диана Уинн - Страница 4

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая

Таркин заметил мистера Стока издалека. Дверь он открыл почти сразу, опираясь на один костыль.

– А, Стокки, входи-входи!

Мистер Сток вошел со словами:

– Рад тебя видеть, Тарк. Как живешь-можешь?

На что Таркин ответил:

– Я тут чайку заварил. Удачно, правда?

Он развернулся на обоих костылях и заковылял в гостиную, занимавшую вместе с кухней весь первый этаж.

На круглом столе под окнами мистер Сток заметил две чашки.

– Ждешь мою племянницу, да?

– Нет, ей еще рано. Тебя жду, – отвечал Таркин, слегка отдуваясь: устроиться с костылями в кресле у чайника было трудненько.

«Шутки шутит? Или у Таркина действительно дар предвидения?» – недоумевал мистер Сток, пока расшнуровывал ботинки.

У Таркина были красивые ковры. Не во вкусе мистера Стока, темные и с восточными узорами, но дорогие. Кроме того, обращаться с пылесосом для бедняги была та еще задачка. Мистер Сток один раз видел, как Таркин изо всех сил оттирает ковер щеткой, балансируя на одном костыле, а культю пристроив на табуретке. Не годится таскать грязь к нему в дом. Мистер Сток поставил ботинки у порога и в одних носках сел напротив Таркина, привычно недоумевая, зачем Таркин отрастил бороду. Бород мистер Сток не одобрял. Он понимал, что шрамы тут ни при чем, – но зачем тогда на самом кончике подбородка у Таркина торчит черный с проседью клочок волос? Видно же, что все вокруг Таркин тщательно выбрил. Мог бы сбрить и этот клочок, но почему-то не стал.

Таркин О'Коннор раньше был жокеем, очень хорошим и очень известным. Мистер Сток частенько ставил на лошадей, на которых скакал Тарк, и ни разу не терял свои денежки. В те дни Таркин был богат. Сестра мистера Стока (она была много моложе его) купалась в роскоши и, когда заболела, лежала в самой дорогой частной клинике, но все равно умерла. Их дочь получила дорогое образование. А потом Таркин упал с лошади – крайне неудачно. Насколько слышал мистер Сток, Тарку вообще повезло, что он остался жив, – его совсем затоптали, косточки целой не осталось. Больше ему в седло не сесть. Теперь Таркин жил на сбережения да пенсию от Фонда жокеев-инвалидов, а дочь его, гласила молва, отвергла все предложения занять миллионерские должности и поселилась в Мелстоне, чтобы ухаживать за отцом.

– Как делишки у моей племянницы? – спросил мистер Сток, наполовину опустошив вторую чашку чая. – А печенье у тебя ничего. Она испекла?

– Нет. – Таркин пододвинул печенье поближе к мистеру Стоку. – Я. А Стейси… Скорей бы она поняла, что я прекрасно справлюсь и один, и поискала себе где-нибудь работу. Пошла бы для начала в университет, ее бы там сразу взяли.

– А где она сейчас работает? – спросил мистер Сток, хотя, конечно, и сам прекрасно это знал.

Таркин вздохнул:

– Да по-прежнему в Конюшнях. На полставки. И вот честное слово, Ронни ее эксплуатирует. Заставляет вести родословные лошадей и статистику скачек на компьютере, и мне иногда кажется, что я ее уже дома и не дождусь. Там больше никто ни шиша не понимает в этих чертовых машинах.

Компьютер. Именно при виде компьютера мистера Стока и осенило. Он просиял.

– Зазря тратит молодые годы, – объявил он. – Мой-то тоже ввязался в эти компьютерные дела. Везде хлам, бумаги, провода… По-моему, сам не знает, что делает.

Таркин поднял к нему разбойничье лицо с клочком бородки. Ага, занервничал, с удовольствием отметил про себя мистер Сток.

– Но он же понимает, что у него теперь есть область попечения? – встревоженно спросил Таркин.

Мистер Сток только кисло скривился. «Вот и занялся бы своими делами, а меня оставил в покое», – подумал он.

– Ну, тут я ничего сказать не могу. Походил немного туда-сюда, вот уж не знаю зачем. По-моему, он считает, будто приехал сюда книгу писать. Так вот, моя племянница…

– Ну, если он сам не знает, надо, чтобы кто-нибудь ему объяснил, – перебил его Таркин.

– Точно. Очертил бы круг обязанностей, – согласился мистер Сток. – Мне это не по чину. А вот ты вполне мог бы.

– А… Нет-нет. – При одной мысли об этом Таркин весь обмяк в кресле. – Я его и в глаза не видел. – Он немного посидел ссутулившись и подумал. – Да, нам нужен кто-то, кто его вразумит, – проговорил он. – Кто разберется, понимает ли он вообще, что от него здесь требуется, а если нет, все ему скажет. А если…

– Это может сделать твоя дочь, – отважился мистер Сток. – Моя племянница, – добавил он, поскольку его заявление, похоже, совершенно огорошило Таркина. – Если мы с тобой уговорим его, что ему нужен секретарь, а секретарь ему нужен, это уж наверняка – у него, небось, в университете целая толпа была, – а потом скажем, мол, у нас есть на примете подходящая барышня, как ты думаешь, выгорит дельце?

– Нечестно получается, – засомневался Таркин.

– Да нет! Она же высший класс, наша Стейси! – возразил мистер Сток. – И с работой вполне управится, так ведь?

Тут Таркина обуяла гордость, и он даже выпрямился.

– Вся в степенях и дипломах, – сказал он. – А вдруг она для него слишком хороша?

– Ну и для Конюшен она слишком хороша, – в тон ему заметил мистер Сток.

– Да, там ей точно цены не знают, – согласился Таркин. – Ладно, я с ней перемолвлюсь словечком. В понедельник – годится?

«В яблочко!» – возликовал мистер Сток.

– В понедельник так в понедельник, – ответил он.

Примерно в ту же минуту миссис Сток говорила сестре:

– В общем, ничего лишнего Шону втолковывать не надо, просто скажи ему – без него там как без рук. В доме очень нужен помощник, чтобы… ну, например, мебель двигать и вообще. А то никакого сладу с этим профессором!

– Можно, я в общих чертах изложу ему должностную инструкцию? – спросила Трикси.

– Ну у тебя и выражения, – оторопела миссис Сток. – Короче говоря, кто-то должен что-то сделать, а у меня и без того забот по горло. Вернемся к этому в понедельник с утра пораньше, хорошо?

Вот так против Эндрю и составился коварный шпионский заговор. Только, к сожалению, ни мистер, ни миссис Сток не слишком углублялись в то, каков Эндрю на самом деле и почему, собственно, Мелстон – такое странное место, и неудивительно, что все пошло совсем не по плану.

В основном потому, что в понедельник объявился еще и Эйдан Кейн.

Эйдан Кейн вышел из поезда на станции Мелфорд и встал в очередь на такси. Очередь потихоньку шаркала вперед, а Эйдан вытащил старый потертый бумажник, который дала ему бабушка перед самой смертью, и осторожно приоткрыл его. Каким-то чудом в бумажнике хватило денег на билет из Лондона по половинному школьному тарифу, а еще на сэндвич с беконом и на шоколадку. А теперь в нем только и осталось, что чеки за еду – маленький за шоколадку и большой за сэндвич. Бабушка учила Эйдана никогда никого не обманывать, но положение было отчаянное.

Шаркая вместе с очередью, Эйдан снял очки и закрыл бумажник. Потом, держа очки во рту за одну дужку, он снова открыл бумажник и пошарил в нем. Да. Два чека на тонкой бумаге теперь выглядели в точности как две банкноты – в двадцать фунтов и в десять. Эйдан с минуту глядел на них без очков – надеялся закрепить достижения, – а потом надел очки обратно. К его великому облегчению, чеки по-прежнему выглядели как деньги.

– Мне… мне надо в Мелстон, – сказал он таксисту, когда подошла его очередь. – Э-э… в Мелстон-Хаус в Мелстоне.

Таксиста совсем не тянуло уезжать от станции на десять миль в поля ради какого-то мальчишки. Он оглядел немытые каштановые волосы Эйдана, грязную флиску, мешковатые джинсы и потрепанные кроссовки, бледное испуганное лицо и дешевые очки.

– Двадцать миль, – буркнул он. – Дорого.

– Сколько? – спросил Эйдан.

При мысли о том, что придется идти двадцать миль пешком, у него подкосились ноги, но, может быть, удастся спросить дорогу. Только как он узнает дом, куда ему надо? Тоже можно спросить. На это уйдет весь день. За это время его настигнет погоня.

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая