Стальной кошмар - Мэрфи Уоррен - Страница 7
- Предыдущая
- 7/54
- Следующая
— Мы с тобой еще молоды, — продолжал Чиун, — но мне было плохо в Америке, к тому же приходилось работать на Безумного Харолда, который вовсе не был императором. Я слишком долго дышал прогнившим, грязным воздухом твоей страны. Она загубила мои лучшие годы, но у меня впереди еще целая жизнь. Много-много лет впереди.
— Я очень рад, — произнес Римо, не понимая, куда клонит Чиун.
— Ты скоро женишься, что является важным шагом для будущего Мастера Синанджу, который впоследствии возьмет в свои руки управление деревней, но тем не менее мы должны соблюдать преемственность.
— Конечно.
— Ты должен научиться жить как кореец.
— Я пытаюсь. Надеюсь, люди уже успели меня полюбить.
— Не торопи их, Римо, — неожиданно заметил Чиун.
— Что ты имеешь в виду?
— Не навязывайся им. Для них ты чужак, ты не такой, как они.
— Я стараюсь ладить с ними.
— Это хорошо, но если ты действительно хочешь поладить с ними, то должен учитывать социальное положение.
— Социальное положение? — удивился Римо. — Но какое тут может быть положение? Здесь все крестьяне. Кроме тебя, конечно.
Чиун поднял палец с длинным ногтем — в нем, словно в костяном лезвии, отразился блеск свечи. Ноготь выглядел очень хрупким, но Римо не раз видел, как он прорезал листовую сталь.
— Все верно.
— Тогда я не понимаю.
— Если ты хочешь поладить с жителями деревни, ты должен в первую очередь научиться ладить со мной.
— В смысле?
— Пора тебе отказаться от своих белых привычек. Кем ты был? Ты был гусеницей, жалкой зеленой гусеницей!
— Кажется, ты сказал, что я был белым.
— Ты и есть.
— Так какой же я все-таки: белый или зеленый?
— Я говорю образно. Ты, конечно, белый, но ты подобен зеленой гусенице. А я прошу тебя вылезти из кокона твоей белизны, и тогда со временем ты превратишься в бабочку.
— Какого цвета?
— Желтого, естественно. Как я.
— Как ты?
— Да.
— Я никогда не представлял тебя бабочкой.
— Естественно. Ведь гусеницы не умеют думать, хе-хе! Они не думают, а ползают в грязи, мечтая стать бабочками. Хе-хе!
— Просто тебе неприятно, что жители деревни уделяют мне много внимания. Я прав?
— Конечно, нет! Я лишь прошу тебя не фамильярничать с ними. Ты Мастер Синанджу, а они — простая деревенщина. Они должны смотреть на тебя снизу вверх. Но им будет трудно это сделать, если ты станешь каждый день сидеть с ними вместе, есть ту же еду, что и они, и смеяться их дурацким шуткам.
— Общая трапеза — это же твоя идея! Разве ты не помнишь? Ты хотел, чтобы деревня была одной счастливой семьей!
— Слишком уж долго это продолжается, и вы слишком счастливы. А это вредно — быть слишком счастливым.
— Я бы мог быть намного счастливее, — заметил Римо.
— Назови же то, что может сделать тебя счастливее, Римо, ибо твое счастье — это и мое счастье.
— Давай сократим срок моей помолвки!
— Насколько?
— До недели!
— Слишком поздно, — мрачно произнес Чиун.
— Почему?
— Со дня твоей помолвки прошло уже два месяца, и даже Мастер Синанджу не властен повернуть время вспять.
— Я имел в виду, чтобы она длилась еще не больше недели. Я вообще не понимаю, почему мы не можем пожениться с Ма Ли как можно быстрее.
— Так велит традиция. Мастер Синанджу женится один раз в жизни и должен десять раз все взвесить, дабы принять окончательное решение. Тебе нужно получше узнать Ма Ли.
— Но девять месяцев — это слишком долго для помолвки! Я уважаю твое мнение, но это просто небывалый срок!
— Честно говоря, я и сам подумывал о пересмотре этого срока.
— Да?
— Мне кажется, что пять лет — более приемлемый срок.
— Пять лет?!
Чиун сделал жест, отметающий всякие возражения.
— Я же сказал: подумываю. Я еще не решил. Что ж, теперь я подумаю о твоей просьбе. Римо немного успокоился.
— А когда же ты дашь ответ? — поинтересовался он.
— Года через два-три.
— Чиун!
— Тихо, Римо, не надо кричать. Это неприлично. Вдруг люди услышат, как мы ссоримся?
— Это вряд ли. Даже сигнал воздушной тревоги не проникнет сквозь эти увешанные коврами и выложенные слитками золота стены.
— Нельзя так быстро жениться, это нехорошо.
— Я тут поспрашивал... На самом деле помолвка длится всего три месяца.
— Это для корейцев. А ведь ты не кореец.
— И никогда им не стану, ты сам это прекрасно знаешь.
— Мы станем работать над этим, можешь положиться на меня.
— И еще кое-что. Что ты думаешь по поводу деревни?
— А что я могу думать?
— У меня есть идеи, как сделать ее лучше, — объяснил Римо, доставая из кармана листок бумаги.
— Лучше? Лучше, чем что? — с искренним удивлением спросил Чиун. — Это Синанджу, центр Вселенной. Как можно сделать ее лучше?
— Например, провести водопровод.
— Мы живем на берегу океана, так что вода у нас всегда под рукой.
— Но ее нельзя пить.
— В Синанджу выпадает сладчайший дождь, — ответил Чиун, взмахнув руками. — Нужно лишь вовремя выставить горшки и собрать дождевую воду.
— И еще я думал построить туалеты. На лице у Чиуна появилось отвращение.
— Это все европейские штучки. Ваши туалеты — рассадники праздности и безделья.
— Как это так?
— Они слишком удобны. Расположены в доме, где тепло, что позволяет сидеть в них бесконечно долго, читая дурацкие журналы, портя фигуру и разрушая ум.
— Да во всей деревне нет даже приличного отхожего места. Все пользуются либо ночными горшками, либо ходят за скалу. После больших праздников на улице просто невозможно дышать.
— Зато все естественно. Это удобрение. Оно повышает урожай.
— Грязь да скалы — вот и весь ваш урожай! — заявил Римо. — Жители Синанджу так ленивы, что приходится ввозить сюда даже рис!
— Не оскорбляй мой народ! — строго проговорил Чиун.
— А что оскорбительного в нормальной гигиене? Ведь в этом доме туалет есть!
— Этот дом строили лучшие египетские архитекторы, — высокомерно заметил Чиун. — Еще в те времена, когда египтяне еще кое-что могли. А сейчас они только и умеют, что проигрывать войны да жить за счет эксплуатации руин собственных предков. В этом доме много любопытных вещей. Уверен, что где-нибудь есть и европейский туалет. Антикварный, конечно.
— Время от времени я даже слышу, как там спускают воду.
— Даже древности необходимо поддерживать в рабочем состоянии! — фыркнул Чиун.
— Чиун, у нас тут горы золота, которые лежат абсолютно без дела, в то время как твои собратья живут как... как...
— Как корейцы, — подсказал Чиун.
— Вот именно.
— Я рад, что мы понимаем друг друга.
— Ничего подобного, — возразил Римо. — Если уж я собираюсь прожить здесь всю оставшуюся жизнь, то просто обязан совершить что-нибудь полезное. Твоим подданным не нужны ни это золото, ни безопасность, им нужно более достойное существование.
— У жителей Синанджу есть еда, — медленно произнес Чиун. — У них есть единая семья, есть защита. Даже у американцев нет всего этого: каждый американец может подвергнуться нападению со стороны другого американца, а в Синанджу, пока здесь находится Мастер, жители могут не опасаться даже обычной кражи.
— Это потому что у них просто нечего красть.
— У них есть я. Я их богатство. Они находятся под защитой и покровительством великого Чиуна, правящего Мастера Синанджу, и сами прекрасно это знают. Они это ценят. И любят меня!
В этот момент раздался стук в дверь.
— Входи же, любезный, — громко провозгласил Чиун.
Распахнув дверь, в комнату ворвался Пул Янг, староста. Подбежав к Римо, он что-то зашептал ему на ухо, не обращая ни малейшего внимания, на Чиуна.
— Трое, — сказал Римо вслух.
Пул Янг так и покатился со смеху и, продолжая смеяться, тут же убежал. Римо слышал, как он несколько раз повторил ответ. Ночь наполнилась хохотом.
— А ведь я даже не сказал ему, в чем соль. Ведь это еще не самое смешное, — удивился Римо.
- Предыдущая
- 7/54
- Следующая
