Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему - Ашар Амеде - Страница 61

• Предыдущая
• 61/126
• Следующая

Когда король появился на лошади в окружении своих офицеров и дворянской элиты, публика приветствовала его громовыми раскатами. Пушечный выстрел утонул в людском гаме. Многочисленные флаги развевались на мачтах кораблей, золоченые гербы сверкали на солнце: это было великолепное зрелище, наполнявшее сердца собравшихся возвышенными чувствами. Много надежд возлагалось на эту армию, выступающую в поход под командованием таких военачальников! И Швеция приветствовала её своими восторженными напутствиями — всем казалось, что победа ожидала её на другом краю горизонта.

Густав-Адольф был теперь не всадником, которого г-н де ла Герш встретил в окрестностях белого домика, преодолевающим одним махом зеленую изгородь, когда тот предавался ещё порывам молодости и любви. Теперь это был уже коронованный вождь воинственного народа, военачальник, на котором держались судьбы королевства. Он был значителен и спокоен, в нем чувствовалась смелость героя и власть стратега. Достаточно было посмотреть на него, чтобы проникнуться к нему сердечным доверием. Больше всего Арман-Луи жалел теперь о том, что не мог быть с мушкетом на плече и с саблей в руке среди этих доблестных офицеров, с которых горожане и купцы не сводили сейчас глаз.

Арман-Луи не мог удержаться, чтобы не вспомнить, приветствуя Густава-Адольфа шпагой, что этот молодой король с лучистым взглядом, пожалуй, не расстался бы с Маргаритой, не случись этой молниеносной развязки. Да и могла ли тайная любовь белокурой кальвинистки противостоять упоительным обещаниям славы и восторгам всего народа?

«Он оставил ей дальний уголок своего сердца», — подумал он.

Артиллерийский залп только что известил, что батальоны полка Стенбока, которым король любил командовать лично, покинул берег, чтобы подняться на борт судна, когда глаза г-на де ла Герш остановились на женщине, одетой в черное, которая молилась на пригорке в отдалении. Много других женщин молились на коленях в толпе: почему именно она более всех других привлекала его взгляд? Что-то необъяснимое подталкивало Армана-Луи в её сторону. Всем своим видом, в котором ощущалась душевная сосредоточенность и одиночество, она тронула его сердце, и молодой капитан почувствовал необъяснимое волнение, возраставшее по мере того, как он приближался к этой женщине.

Когда он был уже в нескольких шагах от пригорка, на котором она молилась, смущенный тем, имеет ли он право отвлечь её от святого занятия, он остановился. Женщина подняла свою вуаль.

— Маргарита?! — удивился Арман-Луи.

— Да, Маргарита! — отвечала она, протягивая тонкую руку, которую он поцеловал с уважением. — Но не та Маргарита, которую вы знали когда-то опьяненной преступной любовью, красивой и, может быть, счастливой, считавшей, что весь мир полон счастья. Теперь это другая Маргарита, проснувшаяся на краю бездны, разбуженная Богом! Сколько слез пролито с того страшного дня! Пусть же горе утраты очистит мою душу! Могу ли я заслужить прощения на Небесах, о котором молюсь?! Но если это преступление — молиться за того, кого я так любила, — ах, если это преступление, я никогда не откажусь от него! Я молилась сейчас за Густава-Адольфа, за его армию, которая уходит навстречу войне, за этот флот, идущий навстречу буре!

— Король здесь, — сказал Арман-Луи. — Несколько скачков моей лошади — и я буду рядом с ним, и я могу, если вы хотите…

— Нет! — поспешно ответила Маргарита. — Я поклялась никогда больше с ним не говорить. Отец простил меня такой ценой. Ах, не желайте мне снова увидеться с ним… Если однажды это случится, это значит, что он умрет.

Пушки беспрерывно грохотали, приветствуя каждый проходящий полк.

Глазами, полными слез, Маргарита наблюдала это зрелище.

— И все-таки именно мой призыв толкнул его на этот путь! — прошептала она.

Поглядев на проходящие стройными рядами голубой и желтый полки, состоящие из лучших частей, какие только Швеция могла послать королю, Маргарита повернулась к Арману-Луи, смотревшему на нее, и, опустив черную вуаль, сказала:

— Ну что ж, пора прощаться! Я встретила вас при таких обстоятельствах, которые позволили почувствовать ваше доброе сердце. Я знаю, мадемуазель де Сувини будет счастлива с вами.

Арман-Луи покраснел.

— Любите её всегда!.. Настоящая любовь — вечная любовь!

Потом она заговорила вдруг изменившимся голосом, положив холодную руку на плечо Арману-Луи.

— Есть вещи, о которых я никогда не говорила графу де Вазаборгу, потому что граф де Вазаборг слишком доверчив, и он вряд ли поверил бы, что такое возможно. Вам, его другу, я скажу: рядом с ним есть человек, которому он открывает свою душу, но который его ненавидит. Всюду, где вы увидите этого человека, будьте начеку! Речь идет, быть может, о жизни Густава-Адольфа.

— Назовите мне имя этого человека! — проговорил г-н де ла Герш.

— Вы видели его в течение целого часа в белом домике: его зовут герцог Альберт-Франсуа Левенбург из Саксонии, ответила Маргарита.

— Не тот ли это высокий всадник, помчавшийся вдогонку за капитаном Якобусом?

— Он самый.

Потом сделав над собой усилие, и покраснев под вуалью, она тихо проговорила:

— Он любил меня… Вы понимаете?

— Что ж! — сказал г-н де ла Герш. — Рассчитывайте на меня!

В этот момент его эскадрон пришел в движение. Маргарита указала ему на знамена, которые развивались на берегу. Он склонил свою шпагу перед ней и поскакал туда.

Вскоре раздался последний артиллерийский залп, известивший о том, что последний батальон только что покинул сушу. Ветер раздувал множество белых парусов, рассеянных по морю. Флот удалялся, выстроившись в порядок у горизонта.

Король, стоя на корме флагманского корабля, смотрел на уходящие вдаль берега Швеции. Его глаза пробежали по беспорядочной толпе. На отдаленном пригорке виднелась черная точка.

— Все говорят об этой женщине, молящейся там, на пригорке, — сказал король г-ну де ла Герш, которого он не отпускал от себя.

— Да, — ответил Арман-Луи взволнованным голосом.

— Несомненно, это мать, ну, а может, невеста? — проговорил король.

Он глядел все время на черную точку, и когда она скрылась за горизонтом, король глубоко вздохнул.

— Мое сердце осталось там! — произнес он печально, указав рукой в сторону берега. — Теперь я Густав-Адольф.

— Граф де Вазаборг умер! Да здравствует король! — ответил г-н де ла Герш.

Утром уже на рассвете показалось побережье Германии. Чувство невообразимого воодушевления овладело армией при виде земли, на которой ей предстояло защищать своего Бога и свою страну. С победными криками она высадилась на берег.

— С нами Бог! — с жаром повторяли тридцать тысяч голосов.

На берегу, где он надеялся выиграть ещё более блистательные битвы, чем в Польше, Густав-Адольф преклонил колено и поблагодарил Провидение, давшее ему возможность заставить врагов своей веры почувствовать силу и мощь Шведской армии. Его речь, произнесенная во славу войны, вызвала новый прилив энтузиазма и, передаваемая из уст в уста, воспламенила всякого, кто держал шпагу. Наконец армия разбила свой лагерь с уверенностью, что она — на пути к победе.

Рено был вне себя от радости.

— Порох, дым, огонь, — говорил он, — вот настоящая стихия, где вольно дышится солдату.

Каркефу далеко не разделял его мнения. С тех пор, как он побеседовал со старым солдатом Магнусом о его походах в Трансильванию, в Богемию, в Венгрию и к туркам, он понял и оценил, что маркиз де Шофонтен привез его не в самую скверную страну.

— К туркам! Надо же, он ходил к туркам! — повторял он без конца.

И присутствие человека, который видел турок и воевал против турок, наполняло его восхищением. Он вертелся вокруг Магнуса и разговаривал с ним, как с особой, заслуживающей всяческого уважения.

— Сеньор Магнус! — так обращался он к нему время от времени. — Если бы добрый Бог пожелал, чтобы я родился в вашей шкуре, я бы уже давно умер!

В то время, как король разослал своих эмиссаров, чтобы узнать о состоянии дорог и боеспособности гарнизонов, а также чтобы распространить повсюду прокламации, в которых он объявлял, что пришел воевать с императором, а не с Германией, — несколько лучших гвардейских корпусов решили, по предложению Рено, устроить праздник с пирушкой по случаю их благополучного прибытия в Померанию.

• Предыдущая
• 61/126
• Следующая