Призраки войны - Мэрфи Уоррен - Страница 23

• Предыдущая
• 23/48
• Следующая

Римо заметил, что соседние бараки не охраняются. Он осторожно подошел к одному из них и прислонился ухом к двери. За дверью было слышно дыхание и негромкие голоса. Римо подошел к окну и заглянул внутрь.

На него смотрело мужское лицо с европейскими чертами и голубыми глазами. Увидев Римо, мужчина пришел в состояние шока.

— Американец! Американец! — закричал он по-английски. — Ты пришел освободить!

— Именно так! — ответил Римо, ухватился за оконную раму, легонько потряс ее, и она выскочила из стены.

Римо помог мужчине вылезти через окно. Он был одет в черные одежды вьетнамского крестьянина. Волосы у него были черные, как у вьетнамца, но кожа светлая.

— Где вертолеты? — спросил он с типично вьетнамским акцентом.

— Какие вертолеты? — не понял Римо.

— Вертолеты свободы! Ты американец. Ты пришел освободить Вьетнам?

— Не совсем так, — ответил Римо, и в этот момент в окне показались еще два лица. У одного были типично вьетнамские черты, но кожа шоколадного цвета. Еще одно лицо принадлежало девушке. Кожа у нее была смуглая, как у вьетнамки, но лицо покрыто веснушками, а глаза — огромные, зеленые и типично ирландские.

— Сколько же вас здесь? — удивился Римо.

— Двадцать.

— Но вы ведь не военнопленные, как я понимаю?

— Да, да, пленные. Давно пленные.

— Вы не американские военнопленные, — разочарованно произнес Римо.

Тут из окна посыпались и остальные заключенные. Они взволнованно переговаривались и старались держаться друг за друга. Римо огляделся по сторонам. Пока охранников видно не было. Но учитывая, какой стоял гвалт, они не замедлят явиться.

Юноша, которого Римо увидел первым, дергал его за майку и взволнованно говорил:

— Да, да.

— Что “да-да”? — не понял Римо.

— Да. Американцы. Наполовину.

— Наполовину?

Тут из соседнего барака показались туристы, ведомые мистером Хомом. Мистер Хом увидел Римо и крикнул что-то по-вьетнамски” Откуда ни возьмись набежали охранники, вид у них был при этом несколько ошарашенный.

Хом указывал на Римо и на отверстие в стене, через которое продолжали вылезать юноши и девушки, одетые в лохмотья. Охранники наконец собрались с духом и окружили своего лидера.

Мистер Хом направился к Римо в сопровождении охранников. Солдаты держали автоматы на изготовку. Хом размахивал руками, как пеликан, пытающийся взлететь.

— Вы нарушаете правила поведения в лагере! — орал Хом. — Вы нарушаете правила поведения! Это возмутительно. Вы не должны были встречаться с этими людьми. Зачем вы это сделали?

— Я думал, что освобождаю американских военнопленных.

Хом разозлился еще больше.

— Никаких американских военнопленных во Вьетнаме нет! — завопил он. — Мы не такие, как вы! Вы бомбили нас, но мы вам это простили. А эти люди — “буй дой”, отбросы общества. Вы их называете амеразийцами. Это незаконнорожденные дети сайгонских проституток и американских солдат-убийц.

— А они утверждают, что они заключенные, — возразил Римо.

Юные пленники окружили его плотной группой. Девушка с испуганными зелеными глазами крепко вцепилась в его майку. На вил ей было лет девятнадцать. Лицо ее исказил страх.

— Ложь! Они находятся тут, потому что они никому не нужны. А мы кормим их и обеспечиваем работой. Они нам благодарны.

— Возьми нас с собой, американец, — шептали заключенные. — Возьми нас в Америку.

— Слышите? Мне кажется, это говорит само за себя, — произнес свой вердикт Римо и скрестил руки на груди, не обращая никакого внимания на направленные на него стволы автоматов.

— Вы очень наглый американец, — заметил мистер Хом. — Вы плюете на щедрость и гостеприимство вьетнамского народа. Вам лучше вернуться в Америку. Здесь вы ничему не сможете научиться.

— А я приехал сюда не затем, чтобы верить вашей пропаганде, — заявил Римо. — И не сойду с места, пока не буду уверен, что с этими ребятами не случится ничего дурного.

Мистер Хом был в явном замешательстве. Он чувствовал, что глаза всех туристов устремлены на него. Следующие его слова были полны сарказма:

— Возможно, вы до сих пор переживаете из-за того, что вам пришлось отступить под натиском победоносной Народно-освободительной армии. А?

— Припомните хорошенько. Мы не отступили, — возразил Римо. — Мы заключили мирный договор в Париже. Вы обещали оставаться на Севере, а наши люди — на Юге. Вам понадобился всего год, чтобы набраться смелости и нарушить договор.

— Мы освободили Юг, — жестко сказал Хом.

— Вы не могли победить нас на поле боя и поэтому обманом вынудили нас заключить мирный договор, который вы никогда не собирались соблюдать. А потом нанесли нам и нашим союзникам удар в спину.

— Мы победили.

— Может быть, ничего еще не закончилось, — произнес Римо таким тоном, что мистер Хом непроизвольно вытер вспотевшие ладони о полотняные брюки.

Потом он выкрикнул по-вьетнамски какой-то приказ. Охранники опустили автоматы. Двое скрылись за углом и вернулись на “лендровере”.

— Вас отвезут в Хошимин, — не терпящим возражений тоном заявил мистер Хом. — Там вам вернут деньги за тур и посадят на самолет, покидающий пределы Вьетнама. Быть может, настанет день, когда вы сумеете оценить доброжелательность вьетнамского народа, его умение прощать, и тогда, может быть, мы позволим вам вернуться сюда.

Понимая, что в данной ситуации он ничего не может сделать для детей американских солдат, Римо пожал плечами так, словно все это его не касалось.

— О’кей, — равнодушно сказал он, обернулся и посмотрел на полуамериканские-полувьетнамские лица. — Извините, — произнес он громко. И шепотом добавил: — Держитесь. Я вернусь!

Римо позволил охранникам отвести себя к “лендроверу” и вывезти за пределы лагеря. Долго еще он слышал за своей спиной голос мистера Хома, многократно усиленный громкоговорителем. Хом объяснял туристам, что в Америке до сих пор многие не могут смириться с тем, что им не удалось навязать свою волю вьетнамскому народу. Но тысячелетия борьбы закалили дух Вьетнама. И никто и никогда не сможет разделить народ, объединившийся благодаря героическим усилиям истинных патриотов.

Не успели они проехать и мили, как внезапно наступила темнота. Римо вспомнил, что так оно всегда и бывает в джунглях.

Солдаты сидели впереди, Римо — на заднем сиденье. Водитель внимательно вглядывался в дорогу. Кругом стояла непроглядная тьма, разрываемая только лучами фар. Римо наклонился вперед и сжал солдату шею. Тело солдата обмякло. Римо поддерживал его, чтобы тот не упал. “Лендровер” продолжал катиться вперед по ухабистой дороге.

Когда водитель замедлил ход перед крутым поворотом, Римо нанес ему по каске удар кулаком — как деревянной колотушкой по колоколу. Водитель упал, как марионетка, у которой разом оборвались все нити. Римо выкинул его из машины, сел за руль, нажал на тормоза, вышвырнул и второго солдата и развернул “лендровер” на сто восемьдесят градусов.

Римо ехал назад по той же дороге, пока не узнал сухое банановое дерево рядом с трудовым лагерем. Тогда он съехал на обочину, вылез из машины, подкрался к проволочному забору и, как кошка, перемахнул через него.

Римо крадучись пробирался по территории лагеря, стараясь держаться подальше от освещенных мест. То сонное состояние, в котором он пребывал весь день, полностью улетучилось. Он снова чувствовал себя в форме. В конце концов, может, и правда это на него так жара подействовала.

Туристы ужинали в деревянном домике, позади которого Римо заметил несколько “лендроверов” и грузовик с крытым брезентом кузовом. Римо разумно рассудил, что раз в этом здании находится столовая, значит, и кухня должна быть здесь же. Он проскользнул к двери и легонько к ней прикоснулся. Дверь открылась. Возле печи стоял пожилой повар и вынимал из огромной духовки свежеиспеченный хлеб. Римо бесшумно подошел к буфету и осмотрел его содержимое. Когда, так никем и не замеченный, он выходил из кухни, под мышкой у него были два холщовых мешка.

• Предыдущая
• 23/48
• Следующая