Последний алхимик - Мэрфи Уоррен - Страница 21

• Предыдущая
• 21/64
• Следующая

Как ни был Франциско Браун преисполнен благодарности к своему хозяину за щедрое вознаграждение в Барселоне, он не стал очертя голову бросаться на очередную жертву. Естественно, ему не составило бы никакого труда проломить этому белому ребра, одним ударом карате. Ему доводилось из маленького пистолета вышибать глаза у бегущей женщины с расстояния пятьдесят ярдов. Ах, как быстро она бежала, эта женщина! Особенно после того, как выронила младенца.

Но величайшим оружием в руках Франциско Брауна были терпение и хладнокровие. И он усилием воли заставил себя не отступать от собственных правил, несмотря на страстное желание разделаться с этой троицей немедленно. Они прикончили мусор, который он насобирал в Бостоне. Двигались они просто неподражаемо, причем с такой скоростью, что он даже не мог определить, к какой школе единоборств они принадлежат. Ему ничего не стоит выстрелить прямо сейчас. Но это может оказаться рискованным. Вдруг он прикончит одного, а другие побегут, тогда ему придется гоняться за ними. Вообще неизвестно, чего от них можно ожидать. Он не знает даже, кто они такие, а раз так, то недолго наделать и ошибок. Они уже доказали, что не такие как все — совсем не такие.

Конечно, если сейчас бросить в дом гранату, они скорее всего разбегутся и он сможет воспользоваться замешательством, чтобы их перебить. Вероятно. Но он предпочитал не полагаться на вероятность, поэтому до сих пор и жив.

К тому же сейчас он не один, у него за спиной человек, который действительно знает, как распорядиться своей властью. А Франциско Браун знает, как распорядиться тем, что есть у него. И он ни за что не станет мараться в крови, если в том нет необходимости.

Так. У него уже есть кое-какое преимущество перед этими двумя, засевшими в доме. Он знает, какую опасность они представляют. А они не знают, насколько опасен он, как, впрочем, не знают и того, что он собирается их убить. Они даже не знают, что он здесь. Одного этого всегда бывало достаточно, чтобы Франциско праздновал скорую победу. Почему сейчас что-то должно измениться? Всегда было так: он их знает, они его — нет, в результате он их убирает. Ему повезло, что они уже себя обнаружили, а ему не пришлось пока вступить в дело.

Он вернулся к багажнику, открыл портфель и, достав оттуда две длинные оптические трубы, вставил их одна в другую. Потом аккуратно привинтил их к фотокамере, которую установил на легкой, но устойчивой треноге.

В горах Пенсильвании было холодно, но свежести не чувствовалось. Издалека, от терриконов старых угольных шахт несло таким запахом, как если бы в центре земли тлели гнилые кофейные плантации. Маленький домик, с мирным потрескиванием поленьев в камине гостиной, казался теплым и уютным. Франциско Браун навел объектив на гостиную. На каминной доске стояла фотография в рамке. Он прочел подпись фотографа в углу снимка — значит, резкость наведена. Он направил объектив на дверь.

После этого с молниеносной скоростью и с той небрежностью, с какой плотник вколачивает тысячный по счету гвоздь в крышу, Франциско Браун дал выстрел из пистолета по входной двери и высадил стекло. Он сработал быстрее, чем успело вернуться, отразившись от гор, эхо выстрелов.

Прежде, чем упал на землю последний осколок стекла, старик и молодой уже стояли на улице, а фотоаппарат Франциско сделал двадцать пять кадров за одну секунду. В следующую секунду он открывал дверь своего автомобиля, держа аппарат в руке. А еще в следующую секунду он уже мчался по дороге, вдавив в пол педаль газа.

Выехав за пределы Мак-Киспорта, он остановил машину и достал из аппарата пленку. Все шло нормально, и он благополучно добрался до Нью-Йорка и подъехал к дому мистера Колдуэлла. Он позвонил по телефону, чтобы назначить встречу с мистером Колдуэллом. Временами тот называл себя американцем, но Франциско чувствовал, что на самом деле это не так. Мистер Колдуэлл никогда не просил обращаться к себе по имени. Эти американцы вечно набиваются вам в друзья. За мистером Колдуэллом такого не водилось. От этого работать на него было легко и просто. Для вас мистер Колдуэлл всегда оставался мистером Колдуэллом и никем другим.

— Говорит Франциско Браун. Я бы хотел повидаться с мистером Колдуэллом в удобное для него время, — произнес Франциско в трубку.

Выпуклые цифры позволяли набирать номер даже в темноте, что было крайне существенно, ибо телефон находился в темной комнате, служившей ему фотолабораторией в нью-йоркской квартире. Его поселил там мистер Колдуэлл на следующий день после того, как назвал Франциско своим “клинком”, и велел установить с этой квартирой прямую телефонную связь.

— Аудиенция будет вам предоставлена сегодня днем, — ответил по телефону секретарь, и Франциско записал для себя время встречи, не придав особого значения слову “аудиенция”.

Снимки у него были готовы — двадцать менее чем за одну секунду, сделанные быстрее, чем моргает человеческий глаз или воспринимает звук барабанная перепонка.

Однако Франциско Браун знал, что, как и во всем в нашей жизни, в фотографировании каждой светлой полосе соответствует своя черная. Иными словами, ничего не бывает бесплатного. Несмотря на исключительное качество оптики его аппарата и крупный формат, условия молниеносной съемки требовали использования такой высокочувствительной пленки, что в результате снимки получились не лучше, чем первые фотоопыты ребенка. Впрочем, этого было вполне достаточно для того, чтобы начать разрабатывать интересующих нас лиц, если, конечно, мистер Колдуэлл и в самом деле так могуществен, как кажется. Ведь в конечном счете деньги и есть власть. Чтобы установить связи и мотивы поведения этих двоих, Франциско, естественно, прежде всего выяснит, на что они способны, кто они такие и где их можно найти. Только подготовив достаточно прочную почву, можно будет нанести удар. Такая основательность, конечно, требуется только в том случае, если противник на голову выше окружающих. С остальным человечеством можно разделаться по мановению палочки — будь то на кладбище, в конференц-зале — словом, где угодно.

• Предыдущая
• 21/64
• Следующая