Последний алхимик - Мэрфи Уоррен - Страница 1
- 1/64
- Следующая
Глава первая
Тела все еще были там, сохраняемые холодом и мраком моря, — как он и говорил. Они нашли их точно в том месте, на которое он указал: на глубине двести футов, у побережья Испании, в брюхе затонувшего испанского военного корабля. Медленно, словно во сне, продвигаясь на огромной глубине, водолаз обогнул открытый люк, и от волн, которые шли от его тяжелых свинцовых ног, колыхались штанины брюк, надетых на мертвецах. Ему сказали, что это солдаты испанского короля, заступившие на вечную вахту на дне моря. И добавили, что ему опасаться нечего. Он ответил, что мертвых он, само собой, не боится, а вот старый скафандр, который ему предстоит надеть, внушает куда более серьезные опасения. Если, отыскав место затопления, он попытается проникнуть внутрь корабля, то кислородный шланг может зацепиться за деревянную обшивку.
— Вам платят не за то, чтобы вы испытывали новейшее снаряжение, а чтобы вы нашли этот чертов корабль и кое-что оттуда достали, — объявил ему мистер Харрисон Колдуэлл, сидя за столом в обставленной со всем шиком конторе по подъему затонувших кораблей в Барселоне.
Будучи американцем, мистер Колдуэлл, как ни странно, говорил по-испански так, словно был рожден грандом. Водолаз — его звали Хесус Гомес — был об этом предупрежден заранее — не дай бог, еще начнет отпускать по-испански ворчливые реплики в адрес американского заказчика.
— Мистер Колдуэлл, сэр. Нет таких денег, в которые я был бы готов оценить свою жизнь, — ответил тогда Хесус Гомес.
И он на хорошем английском сформулировал свои доводы против использования допотопного кислородного шланга. Хесус был водолаз, и сын водолаза, и внук водолаза, человек, чьи предки ныряли за губками вообще без какого бы то ни было снаряжения и вследствие кессонной болезни остаток дней доживали калеками, скривившимися на один бок подобно затонувшим кораблям. Он хорошо понимал: чтобы до конца дней сохранить здоровье, погружаться нужно непременно в снаряжении. Если у него будет такое снаряжение, ему не придется больше нырять за губками, он сможет тогда работать на важных людей и доставать со дна моря то, что им потребуется. В его представлении “важные” люди были те, кто говорит по-английски. И поэтому ныряльщик Хесус Гомес с юных лет учил английский. Первым словом, которым он овладел, было слово “мистер”. Вторым словом было “сэр”.
— Мистер Колдуэлл, сэр. Если я погибну, какой мне толк от ваших денег? Нет таких денег, чтобы заплатить за мою жизнь, — твердо заявил Хесус Гомес.
— Есть, есть такие деньги, — возразил Харрисон Колдуэлл, стряхивая невидимую пылинку с безукоризненного темного костюма. — Давайте не будем тратить времени на этот бесконечный спор. Всякий товар имеет цену, это и дураку ясно. В настоящий момент, однако, речь не идет о вашей жизни. Речь идет всего лишь о риске для жизни.
— Так точно, сэр, — ответил Хесус Гомес. Он сидел неестественно прямо, и слова, хотя и сорвались с его губ, но не шли от сердца.
— Вы каждый раз рискуете жизнью, когда идете на погружение, так что можно считать, что мы с вами обсуждаем не риск как таковой, а его масштабы.
— Совершенно верно, мистер Колдуэлл.
— Сколько же вы хотели бы получить за большой риск?
— Могу я спросить, сэр, почему вы настаиваете на использовании допотопного кислородного шланга, подключенного к стальному шлему, и водолазного костюма? Кислородные шланги часто цепляются за обломки кораблей. Водолазные костюмы излишне тяжелы. Сами по себе обломки и без того достаточно опасны, что уж говорить о том, чтобы проникнуть внутрь, да еще будучи привязанным к ненадежному шлангу с воздухом.
— Мне необходимо иметь с вами контакт на всем протяжении погружения.
— Сэр, чем вам не нравится акваланг? А связь с вами мы можем поддерживать по телефону. Тогда я буду в безопасности. Вы получите то, что хотите, и мы оба останемся довольны.
— Моя цена — пятнадцать тысяч долларов за неделю работы, — сказал Харрисон Колдуэлл.
У него было узкое длинное лицо, благородный нос с горбинкой и темные глаза с имперским выражением, которое ясно указывало окружающим на их, по мнению Колдуэлла, место — место черни.
— Сэр, я сделаю это и за десять тысяч, только позвольте мне нырять в своем снаряжении.
— Тридцать тысяч. И снаряжение — мое.
— Сэр...
— Сорок.
— Пятьдесят, — прибавил Хесус Гомес и, получив немедленно согласие американца, отругал себя за то, что не запросил больше.
Но все же пятьдесят тысяч американских долларов за неделю — да это больше, чем его отец заработал за всю жизнь! Хотя Хесусу Гомесу было уже двадцать восемь лет, он, как мальчишка, хотел было поначалу утаить от отца подлинный размах удачной сделки — он опасался, что отец будет недоволен, что сын так дешево поставил свою жизнь.
— Хесус, — сказал отец, — пятьдесят тысяч американских долларов за неделю работы — это слишком много. Это слишком много.
— Никогда не может быть “слишком много”.
— Может, может. Боюсь, как бы это не был наш с тобой последний разговор.
— Мы еще увидимся, отец, и я буду богат. У нас будет новый дом, много хорошего вина — мы станем покупать вино в бутылках, а не разливное, — у тебя будут американские сигареты и французские сыры, которые ты когда-то пробовал, когда ездил р большой город. А у мамы будет кружево на мантилью.
— Слишком много за неделю работы, — твердил отец. Это был глубокий старик, который уже в сорок стал калекой, потому что всю жизнь нырял за губками, а доставать их с каждым разом становилось все труднее, поэтому нырять приходилось все дальше и глубже — и безо всякого снаряжения. Это был старик, который растратил здоровье, чтоб за всю жизнь заработать, в пересчете на американские деньги, не больше двенадцати тысяч.
Короче говоря, Хесус Гомес пошел на погружение, и вот, как и говорил мистер Колдуэлл, ему предстал затонувший корабль и мертвецы.
— Да, мистер Колдуэлл, — сказал Хесус Гомес в микрофон, предварительно щелкнув тумблером. — Я вижу тела, они лежат точно там, где вы указывали.
— Отлично, — сказал мистер Колдуэлл. — Они в штанах?
- 1/64
- Следующая
