Зимние каникулы (СИ) - Чугунов Николай - Страница 12

— Ну-ка, быстренько объясните, уважаемый, что у вас тут происходит, да побыстрее!

— Что!?!? — изумление полковника не знало предела.

— Вопросы здесь задаю я! И смирно! — рявкнула прямо в лицо служивому Алрин. Полковник дернулся и инстинктивно встал по стойке смирно. Травница для закрепления эффекта сконцентрировала на ладони пульсар и раздраженно сказала:

— Вы что, оглохли? Или под трибунал захотелось?

Полковник испуганно уставился на носки своих сапог, сглотнул, собрался с мыслями и отрапортовал:

— Обучение ополченцев. С целью повышения обороноспособности Родины.

— Похвально, похвально. Но скажите, милейший, а чего вы взяли, что строевая подготовка может повысить обороноспособность Белории? В настоящий момент я вижу лишь злостный подрыв белорской экономики, саботаж, а возможно… — травница не закончила. Полковник додумал фразу про себя, спал с лица, колени его подкосились, и он рухнул на землю, обнимая колени опешившей девушки:

— Не губите, дайте время, я все объясню!

Алрин изобразила на лице презрение, перешедшее в сомнение, а потом в задумчивость. Полковник узрел это, и с удвоенной силой начал целовать колени травницы, скрытые не особо чистым дорожным плащом. Жители заинтересованно внимали, впрочем, не нарушая строй.

— Хорошо, у вас один час. Я пока подыщу себе жилье, — услышав это, полковник встрепенулся, но девушка жестоко оборвала его мечты, — подальше от вашего гостеприимства, чтобы никто не мог сказать, что я сужу пристрастно. А ровно через час мы с вами встретимся в ратуше и обсудим этот инцидент.

Лара уже перебрала сумку в поисках нужных зелий, закуталась в плащ и шагнула было к двери, но тут дверь сама открылась, и в облаке холодного пара в корчму зашла Алрин. На ее лице блуждала загадочно-довольная улыбка.

— Ой, с тобой все в порядке?! — радостно затараторила Лара, — а я уже собиралась… А что произошло?

— О, полковник Рябушинский лично изволил лобызать мои вельможные колени, вымаливая прощение. Я согласилась подумать. В результате, мы имеем шанс окончательно вправить мозги старому вояке примерно минут через сорок, в ратуше. Как раз хватит, чтоб обменяться впечатлениями, выработать план и перекусить.

— А зачем перекусывать-то? — недоуменно спросила подруга. — В кои-то веки можно пожрать на халяву.

— О, в этом-то и состоит идея моего плана. Короче, мы с тобой — архиважные персоны, лично короля Наума знаем, а дворцовый маг чуть ли не в зубах тапочки нам в постель приносит. Мы направлены сюда с секретным поручением, один из пунктов состоит — угадай в чем? — расхохоталась Алрин.

— В чем? — заинтриговано спросила девушка.

— О — конечно, в расследовании темных делишек, происходившем в том самом сарае, где делали туа-хою! — торжествующе закончила травница.

— Класс! А мы сможем продержаться? — задумчиво поинтересовалась Лара.

— Да, трудновато, согласна. Но вспомни Голену и постарайся вести себя также. У меня получилось, — ободряюще улыбнулась Алрин.

— Только одно мне непонятно, — почесав затылок, спросила травница. — Почему мы не можем поесть на халяву?

— Тут две причины. Первая — ни ты, ни я в этих всех вилочках, крючочках, рюмочках, ножиках, ложечках и салфеточках не разбираемся. Во-вторых, мы ж с тобой высшие аристократки инкогнито, мы такое не то, что ели — обжирались.

— Теперь поняла. Хозяин, что у вас есть посытнее?

Ужин в ратуше хоть и выглядел аттракционом невиданной щедрости, тем не менее, проходил в холодной и крайне недружественной обстановке. Высокие гости едва притронулись к тарелкам, едва пригубили вино в тонких бокалах, едва перекинулись парой слов. Полковник, воспрянувший было духом после часовой отсрочки, чувствовал, как по его спине снова потек ледяной пот. Он уже неоднократно проклял тот день, когда решил заняться воспитанием недисциплинированных жителей Тихих Россох. Он как мог, старался развлечь высоких гостей, но все попытки полковника казаться остроумным и общительным вяли под безразлично-презрительными взглядами его визави.

— Итак, полковник, по результатам наших изысканий мы решили, — Алрин метнула в полковника быстрый взгляд, и тот в очередной раз вздрогнул, — что ваши манипуляции с верными подданными Его Величества короля Наума Мудрого выглядят очень странно и подозрительно. Более того, это при иных обстоятельствах могло быть расценено как попытка государственного переворота. Но…

На полковника было жалко смотреть. С него текло так, что казалось, как будто он только что искупался в проруби, не снимая парадного костюма. Ранее гордо торчавшие усы, сиявшие благородной сединой, сейчас напоминали пару старых малярных кистей. Он уже нарисовал в своем воображении плаху и на момент произнесения последней фразы расписывал парадное одеяние палача. Однако, уловив призрачный лучик надежды в последней фразе, полковник не преминул за него ухватиться:

— Но… что?

— Если вы поспособствуете нашему расследованию в отношении известных вам контрабандистов, а также будете вести себя паинькой, — Алрин хищно ухмыльнулась, — мы могли бы посоветовать замять это дело.

— Да, да, все, что угодно, — залепетал полковник. Он был счастлив.

— Только еще один момент… — лениво произнесла Лара.

— Да, конечно, все, что пожелаете…

— Никто не должен знать о наших делах, а то… — и травница сделала глубокомысленные стригущие движения пальцами.

Сарай встретил подруг воротами, обмотанными цепями и запертыми на гигантский навесной замок. Десятник, отданный в распоряжение девушек полковником, достал столь же внушительный ключ и, быстро размотав цепи, отворил одну из створок. В сарае было темно. Зимний свет, пробивавшийся в слуховое окно, казалось, освещал только сем себя. Пол был усыпан обрывками травы, у стен громоздились драные мешки.

Алрин очередной раз прищелкнула пальцами, и очередной, уже пятнадцатый пульсар сорвался с ладони и завис у стены, осветив последний темный угол. Лара склонилась к усыпанному мусором полу.

— Гляди, укроп, много укропа. Видать, его в вязанках сюда привозили, а мельчили и фасовали прямо на месте.

— Точно, а вот и остатки тары, — Алрин пнула носком сапога почти пустой мешок. Тот подлетел вверх и упал в дальнем углу, выпустив в полете из своего чрева несколько мешочков, уже заранее промаркированных: «Туа-хоя. Приправа к мясным блюдам». — Но только не похоже, чтобы они маковый отвар на месте варили.

— Похоже, у них был уже готовый, — сказала Лара, аккуратно поднимая блестящий осколок с обрывком этикетки. — Надо бы целый, а еще лучше, с содержимым поискать. Толь ж вот вывезено все…

— Надо народ поспрашивать, может, видел кто, куда они умчались, — задумчиво ответила травница. — Ладно, пора, а то уже темнеет, а пульсары долго не протянут. Завтра закончим.

— Хорошо, а я пока найденное заберу, авось поможет, — и девушка аккуратно упаковала остатки укропа и найденный осколок в мешочки из-под туа-хоя.

Зайдя в корчму, травницы не преминули задать трактирщику вопрос насчет Саньеро Акорамо и темных делишек, которые творились в приснопамятном сарае. Корчмарь, вероятно из чувства огромной благодарности «освободительницам», старался припомнить каждую мелочь:

— Ой, уважаемые, если честно, у меня его почти и не видели, он в основном в «Сале и Сабле» столовался, вам бы получше там узнать. Но я расскажу все, что знаю. Сам он такой низкорослый, постоянно в плащ такой зеленый с коричневыми и серыми пятнами кутался — даже в зале, как бы жарко не топили. Это у меня сейчас так прохладно — ради кого, спрашивается? Я и потерпеть могу, а из посетителей только вы… — тут корчмарь опомнился и добавил — нет, вашу-то комнатку я хорошо натопил, спасители! Так вот этот Акорамо однажды зацепился плащом-то своим за стол — так и стол свернул, и сам полетел! Вскочил, глазищами-то своими зырк-зырк по сторонам, капюшон с него свалился, он плащ начал поправлять, так я и увидел — у него пара ножей-мечей у пояса, в смысле, для ножей длинноваты, а для мечей коротки, да еще с каким-то изгибом. А еще, не вру, чесслово, они у него еще и фиолетовым посверкивали! А сам он, даром, что капюшон плаща даже когда ел, не откидывал, так лысоватый, бороденка жиденькая, усы даром, что длинные, так тоже — не толще колоса, а на затылке — коса такая, ну как у вас! — корчмарь кивнул на Лару, задумчиво перебиравшую в руках свой шедевр парикмахерского искусства. — Только черная, как смоль. А насчет сарая я вот что скажу — это Акорамо никого туда не подпускал, сразу сказал, что сильно могучая волшба там будет твориться, и лучше туда не соваться. Наш маг-то не послушал, еще похвалялся, что у него амулеты могучие, и никакая волшба ему не страшна. Так вот, пропал он, и никто его больше не видел! Может, вы его и сыщете, уважаемые? А то без мага-то как без рук, а замены-то сколько ждать… — и трактирщик умоляюще глянул на Алрин.