Божество смерти - Мэрфи Уоррен - Страница 4
- Предыдущая
- 4/46
- Следующая
— Выходит, это ты от большой любви заложил нас шерифу?
— И даже если бы захотел, не смог бы придумать для вас лучшего подарка, ребята. Потому что с сегодняшнего дня здесь больше не будет никакого шерифа. У вас перестанут трястись поджилки, едва только вы завидите его голубой драндулет или услышите, как воет эта чертова сирена. И будете ходить по этой земле — вашей земле, земле оджупа — как ее хозяева, а не как ребятишки с мокрыми от страха штанами. Вы мужики или желтобрюхие засранцы? Что до меня — свобода или смерть, так-то вот!
Неуловимым движением незнакомец раскрыл чемоданчик. Внутри поблескивали смазкой пять новеньких автоматов — чуть меньше, чем израильский «узи», чуть больше, чем автоматический пистолет.
— Весь вопрос в том, собираетесь ли вы до старости жить, как мокрицы? Или сможете хотя бы один раз постоять за себя? Достойны вы памяти похороненных на вашем кладбище — или так и останетесь ни рыбой, ни мясом? Я вот лично смерти нисколечко не боюсь, а боюсь рабства, того, как будут смотреть на меня мои женщины, боюсь прожить хотя бы один день как вшивый сурок, который не смеет высунуть из норы носа! Дураком бы я был, если пообещал бы вам, воины оджупа, немедленную победу, но взамен я обещаю вам вернуть утерянное достоинство. А что — единственное, что остается после смерти.
Ни одна из пяти рук, протянувшихся за оружием, не выдала страх предательской дрожью. А на другой день вся резервация, все окрестные земли, вся страна узнала, что произошло в пыльной оклахомской степи. Горстка храбрецов из народа оджупа сравняла с землей пост шерифа, та же участь постигла и посланный отряд национальной гвардии. Над чадящими развалинами взвилось знамя народа оджупа, и каждый думал о том, о чем сказал вслух воин, получивший при рождении имя Бегущий Олень:
— Может, нам до вечер не жить и не удержать победа, но мы тут был, черт их брал, и теперь они знать об этом.
У подразделения федеральных войск, что прибыло к вечеру, тоже было автоматическое оружие и даже бронетранспортер. Их было гораздо больше, чем краснокожих мстителей, и подобные задания были им не в новинку. Но в воинах жил теперь новый дух — дух народа оджупа. Маленького Лося не раздражал больше шум, а неуклюжесть Бегущего Оленя словно сдуло ветром.
Они держались все утро и весь день и только смеялись в ответ на призывы сдаться, громко ругались, когда в мегафон им пытались растолковать безнадежность их положения, а ночью, под покровом темноты, молодые воины соседних племен группками потянулись к развалинам.
В результате блистательной ночной вылазки под началом Бегущего Оленя порядком выросший отряд окружил и взял в плен растерявшихся солдат. Индейцы забрали у них все оружие.
— Мы оставить вас жить, чтобы вы сказать всем, что видеть настоящий оджупа, — сказал Бегущий Олень.
Потертые джинсы и майку с любовными излияниями в адрес Энида он сменил на куртку и штаны из настоящей оленьей кожи; за расшитый бисером пояс был заткнут широкий нож.
— Когда мы вернемся сюда, наши вертолеты закроют даже это чертово солнце!
Сержант федеральных войск был вне себя от ярости: кучка уголовников взяла в плен его лучших солдат.
— Тогда мы драться в тени, — ответил Бегущий Олень сержанту.
Его слова и весть о храбрости воинов оджупа быстро распространились по резервациям. И когда в степи Оклахомы прибыли усиленные подразделения войск, их встретила до зубов вооруженная армия индейцев, доведенных до отчаяния и решивших стоять до конца. И индейцев на сей раз было больше. Солдаты проявили чудеса храбрости — но люди оджупа превзошли их.
Многие из них погибли в этом бою, но не зря сказал незнакомец: «Дерево свободы полито кровью лучших из вас».
Убитых похоронили на священных холмах — всех до одного, несмотря на тревожные вести о том, что новые отряды национальной гвардии уже близко.
В числе погибших оказался и Большой Буйвол — или Буйвол Билл, как звали его белые. Его тоже похоронили с надлежащими почестями, хотя многие усомнились в том, что Большой Буйвол пал в битве. Его нашли с пистолетом, зажатым в правой руке; на правом виске были пятна пороховой гари. Один из воинов припомнил даже последние слова Буйвола. Большой Буйвол Билл повторял:
«Tu cogno, tu cogno».
Никто не знал, что означали эти слова, и лишь позже, когда все уже кончилось, из Чикаго и Оклахому приехал университетский преподаватель. Покойный юноша был одним из его лучших студентов, и старику хотелось отдать ему дань поминовения.
— Кому же он говорил эти слова? — спросил старый учитель у воина, видевшего последние минуты Буйвола Билла.
— Да никому. А смотрел на нашего друга, который пришел из костра, смотрел и все твердил эти чудные слова, будто сумасшедший. Твердил, твердил, а потом берет пистолет, приставляет его к голове — и бах, выстрел.
— Он говорил по-латыни. Это значит: «Я знаю тебя. Я тебя знаю».
— Ну и ладно, — кивнул другой воин, слушавший их разговор. — И хорошо. Потому что никто другой здесь так и не знает этого парня.
Ведомые незнакомцем и собственным боевым духом и возросшим военным опытом, люди оджупа одержали в тот день первую победу над войсками правительства со времен битвы при Литл Биг Хорн. Но теперь и другие племена хотели присоединиться к ним, ибо в головах у краснокожих людей бродила одна мысль:
«В этот раз мы победим. Мы готовы к этому».
В Белом доме царило беспокойство. Орда индейцев одержала в Оклахоме верх над одним из лучших подразделений. И эта орда росла с каждым днем и двигалась к северу. Ее нужно было остановить во что бы то ни стало.
Проблема была лишь в том, что дело пахло гражданской войной — американцы будут стрелять друг в друга.
— Любая победа неизбежно обернется поражением, — сказал президент, не спавший несколько ночей.
— Следовательно, нужно искать пути мирного разрешения, — заметил министр внутренних дел.
— А для этого нужно увеличить наш бюджет, — добавил министр обороны.
— Не хватает на булавки? — огрызнулся президент.
Он до сих пор не мог понять, куда тратят деньги военные, — их месячный бюджет был примерно равен валовому национальному продукту половины стран третьего мира.
— Мы могли бы создать экспериментальную комиссию... Для разработки новых технологий, — откашлялся министр.
— Технологии у нас уже девать некуда. Нам нужна тихая бескровная победа.
— Это невозможно, — пожал плечами министр. — Чистая утопия.
— Утопию можно купить, — заметил его коллега.
— И у кого же? — поинтересовался президент.
Члены кабинета знали, что за тщательно создаваемым образом рубахи-парня, которого мало заботят мелочи, глава государства прячет бульдожью хватку и дотошное внимание даже к самым незначительным фактам. И хотя перед телекамерами с его лица не сходила белозубая улыбка, силу президентского гнева люди из Белого дома знали на собственном опыте.
В кабинете воцарилось напряженное молчание.
— Благодарю вас, джентльмены. Это все, что я хотел знать.
Президент сухо кивнул, давая понять, что совещание окончено. А через несколько минут он уже стоял у комода в одной из спален своего просторного обиталища, держа в руке красную телефонную трубку. Он не набирал номера, зная, что стоит лишь поднять эту трубку, как на том конце провода раздастся телефонный звонок... Но на этот раз ему было не суждено услышать знакомый бесцветный голос, заверявший его, что ситуация под контролем и все необходимые меры приняты. Вызывая в очередной раз самую мощную из тайных организаций Америки, президент допустил непростительную оплошность.
Он ошибся номером.
Глава вторая
Его звали Римо, и он нисколько не сомневался в том, что уж с обычным-то телефоном сумеет справиться. Воткнуть вилку в специально для нее предназначенное гнездо — что может быть проще. Для этого, правда, нужно было прежде обезвредить сторожевых собак и нейтрализовать одну из самых современных систем защиты, но это как-то не волновало его. Провод — он и есть провод.
- Предыдущая
- 4/46
- Следующая
