Клык - Паттерсон Джеймс - Страница 40

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая

— А там что, свадебный церемониймейстер? — шепчет Надж.

— Ага, она мамина подруга.

Мама и моя сводная сестра Элла сидят во втором ряду и смотрят на полог тента — ждут, когда мы выйдем. Рядом с ними Джеб и Дилан и еще несколько наших друзей из КППБ. Дилан, кстати сказать, тогда в берлоге Кошмарика ужасно меня удивил. Видно, надо за ним хорошенько приглядывать.

— Все! Музыка начинается, — говорит Ангел.

— Тогда давай, ты первая, — подталкиваю я ее к выходу.

Мы с ней еще отношений как следует не выясняли. Я понимаю, для сохранения стаи без этого не обойтись. После всего происшедшего нам еще придется с ней как следует во всем разобраться. Но с выяснением отношений я решила чуток обождать. Нечего сегодняшний праздник портить. Так что сегодня обойдемся без разборок.

Ангел выскользнула из двери. Все заохали и заахали, какая она хорошенькая. Она медленно идет по красному ковру, рассыпая вокруг розовые лепестки. Посмотришь на нее, так сама невинность. И хотя мне хорошо известно, что внешность обманчива, все равно, от того, как она похожа сейчас на мою прежнюю Ангела, на душе становится и спокойнее, и теплее.

— Надж, теперь твоя очередь.

Она весело подмигивает мне, ступает на ковер и медленно идет в такт музыке. Я тайком высовываю нос и вижу, как Газзи шагнул вперед прямо перед церемониймейстером и взял Ангела за руку. Вместе они делают несколько шагов, снова разъединяются и встают по обе стороны от разукрашенного подиума.

Я жду, когда Надж дойдет до половины ковровой дорожки, и тоже выхожу из тента, стараясь твердо стоять на ногах и не спотыкаться от волнения. Все головы, как по команде, поворачиваются ко мне, и по рядам катится волна восхищенного шепота. Стараюсь улыбнуться, но я так нервничаю, что у меня получается только какая-то жалкая кривая усмешка. Передо мной Игги делает шаг к Надж и, ни секунды не помедлив, безошибочно берет ее за руку. Они, как и Ангел с Газзи, тоже вместе подходят к подиуму и, расцепив руки, встают по разные от него стороны.

А потом я вижу Клыка. Его черные глаза горят огнем и неотрывно устремлены на меня. Стараюсь проглотить застрявший в горле ком и не могу. Я так крепко сжимаю свой букет, что стебли вот-вот сломаются. Все остальные куда-то исчезли — я никого, кроме него, не вижу. Ему слегка подстригли волосы, на нем темно-синий костюм и настоящий галстук. Уверена, он уже вычислил по меньшей мере пятнадцать различных способов, как использовать его в драке.

Мне кажется, прошло столетие, прежде чем я наконец подошла к Клыку, и даже ни разу не споткнулась в моих страшно неудобных, но страшно красивых туфлях. Он протягивает мне руку, и я беру ее, глядя ему в глаза. Мы подходим к церемониймейстеру и разделяемся, чтобы встать каждый по свою сторону.

И тут народ изо всех сил вытягивает головы, посмотреть, как Акела легкой походкой выходит из тента. Между ее остреньких ушей красуется такой же венок, как у меня, и от синих ирландских розочек ее умные глаза стали еще более синими.

Она неторопливо и грациозно ступает по ковровой дорожке, точно так, как научила ее мама. Вчера они где-то спрятались и тренировались весь вечер.

Она останавливается перед свадебным церемониймейстером, и к ней подходит Тотал. На шее у него красно-коричневая бабочка, и черный расчесанный мех блестит на солнце. Выхоленными кажутся даже его гордо распушенные крылья.

Он поворачивает ко мне голову, и я ободряюще улыбаюсь ему в ответ. Не имеет никакого значения, что он ниже Акелы ростом, что она тяжелее его фунтов на шестьдесят, что он безродный мутант, а она стопроцентно чистопородная маламутка. Была бы я предрасположена к дамским сантиментам, от того, как они друг на друга смотрят, у меня на глаза навернулись бы слезы.

Тотал прекрасно знает, сколько их ожидает трудностей. Сам он теперь отличный летун. Как и все мы в стае, в любой момент готов взвиться в небо. А Акела навечно привязана к стандартным транспортным средствам. Тотал может общаться с нами, любое свое желание может высказать (видит бог, еще как может), а Акеле всегда будет необходим переводчик.

Но им плевать на трудности. Они твердо решили быть вместе. Тотал с первого взгляда знал, что Акела — это любовь на всю жизнь. А ведь она сначала на него даже смотреть не хотела. Но он не отступил, он добился ее взаимности. И теперь они вместе клянутся друг другу в верности. И их слышат все, кто им дорог.

Церемония начинается. Я слышу, как Тотал дрогнувшим от волнения и избытка чувств голосом произносит: «Люблю. Готов». Рядом с ним Акела тоже согласно кивает головой.

Взгляд мой сам собой устремляется к Клыку. Послеполуденное солнце озаряет его лицо теплым золотым светом. И от этого он сейчас невообразимо красив. Он тоже смотрит на меня, и на его лице такое выражение, что у меня по спине бегут мурашки. В его глазах я читаю обещание нашего с ним будущего. Будущего, полного опасностей, радостей, преследований, побед и многотрудных опытов.

Но мы будем вместе, и нам будет все по плечу.

Как выяснилось, я ошиблась.

Торжественный обед был настоящим гвоздем программы, особенно потому, что мне не надо было ничего ни готовить, ни убирать после ухода гостей. Потом мы вернулись на нашу нынешнюю явочную квартиру. Клык улетел примерно на час раньше, но настоял, чтобы я осталась — предстояло разрезать свадебный пирог, и танцы все еще были в разгаре.

Уговаривать меня не пришлось. Почему не воспользоваться случаем! Неизвестно, когда еще я надену такое платье и такие туфли. Про прическу я просто молчу. Не больно-то поносишь все это в хорошо знакомых нам туннелях Нью-Йоркской подземки. Зуб даю, прохлаждаться нам недолго осталось.

Но сегодня такой классный вечер. Все, кого я люблю, — рядом, и я все время думаю, как буду расписывать Клыку, как поседела от сахарной пудры мордочка у Тотала.

Но всему наступает конец, и вот мы с Надж летим домой, а за нами тянутся Ангел, Газзи и Игги. Должна сказать, что в моем роскошном прикиде не больно-то полетаешь. В джинсах и свитере куда приятней. Так что я не слишком буду тосковать по своему платью и туфлям.

Бесшумно опускаемся на террасу. В доме горит свет. Ноги у меня огнем горят, и я первым делом сбрасываю туфли. И сразу бегу искать Клыка. Я принесла ему кусок свадебного торта. Он, конечно, чуток помялся, но ничего, сплющенный или нет, торт остается тортом.

Стою в коридоре перед дверью мальчишечьей спальни. Стучу. Тишина. Заснул он уже, что ли?

Открываю дверь и просовываю голову внутрь. Темнота.

— Клык?

Включаю свет. Никого. Постель его стоит нетронутой. В ванной тоже темно и пусто.

— Клык! — кричу я в полный голос. — Мы дома!

Надо пойти спросить наших. Может, они его видели. Разворачиваюсь на выход и… вижу записку.

На комоде рядом с дверью лежит белый конверт. На нем колючим почерком Клыка — мое имя.

Сердце у меня падает и застревает где-то в животе, руки и ноги леденеют, а по спине ручьем катится холодный пот. Как в замедленной съемке, делаю шаг, протягиваю руку к конверту, верчу его в пальцах, открываю, достаю несколько мелко исписанных страниц.

— Макс, что ты тут делаешь? Пойдем еще пару фоток щелкнем. — Надж распахивает дверь. — Когда мы еще все вместе будем такими чистыми? Надо для истории зафиксировать.

Я проглатываю застрявший в горле комок:

— А Клык где-нибудь с вами?

— Нет, я думала, он здесь, с тобой.

— Смотри, что я нашла. — Я показываю ей письмо, и глаза у нее расширяются.

— Что это? — голос у нее мгновенно охрип.

Медленно втягивая воздух, я разворачиваю страницы. Не надо их читать. Если не читать, значит, ничего не случилось.

Но я не трус. Даже сейчас. И поэтому я начинаю читать вслух.

Надж закрывает рот ладонью.

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая