Сын Человеческий - Мень Александр - Страница 48

• Предыдущая
• 48/94
• Следующая

Тайная вечеря

Спустилась ночь. В горнице зажгли светильники. Все заметили, что Учитель погружен в глубокую скорбь. Когда Он произнес слова псалма: “Ядущий со Мною поднял на Меня пяту”, — апостолы поняли, что Ему грозит неведомая, но близкая опасность. Наконец, Иисус сказал прямо: “Один из вас предаст Меня. Он ест со Мною”. В горестном смятении и страхе все стали переглядываться. “Не я ли?” — посыпались вопросы. Иуда, которого раздирали противоречивые чувства, тоже осмелился спросить: “Не я ли?..”

Что ответил ему Господь, никто не слышал, но Иуда понял: его замысел раскрыт. Иисус же, обратившись к остальным, сказал: “Сын Человеческий идет, как написано о Нем. Но горе человеку тому, через которого Сын Человеческий предается. Лучше было бы не родиться человеку тому”.

Неизвестность томила Петра. Не выдержав, он сделал знак своему молодому другу, возлежавшему рядом с Учителем, чтобы тот спросил, кто предатель. На вопрос Иоанна Иисус чуть слышно ответил: “Тот, кому Я дам этот кусок хлеба, обмакнув его”.

Кусок был протянут Искариоту. Этот жест считался на трапезах признаком расположения и любви. Господь в последний раз хотел спасти гибнущую душу. Однако Иуда ожесточился еще больше. “Вошел в него сатана”, — говорит евангелист. Теперь предатель уже ненавидел свою Жертву.

“Что делаешь, делай скорее”, — твердо сказал Иисус, глядя на Иуду. Все подумали, что Он посылает его купить необходимое к завтрашнему празднику. Иуда встал и молча вышел. Ночной мрак поглотил его. Мосты были сожжены. Архиереи уже ждали своего сообщника.

Тревога не покидала Петра и Иоанна с того момента, как за Иудой закрылась дверь; но мрачная туча, нависшая над учениками, несколько рассеялась. Может быть, и Сам Иисус ощутил облегчение.

Вновь были омыты руки и разлито вино. Христос произнес молитву над лежащим перед Ним опресноком: “Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь Вселенной, выводящий хлеб из земли”. В тот миг, когда Он преломил его, на апостолов словно повеяло ветром Галилеи. Казалось, они не в ночном Иерусалиме, а на берегу моря, где Иисус насытил пять тысяч. Но обряд напоминал и о другом. “Это хлеб страдания, который ели отцы наши в земле Египетской”, — повторил Учитель традиционные слова седера. На сей же раз Пасха возвещает о страдании Служителя Господня, Мессии. Как разломлен этот священный хлеб, так будет отдана Его плоть в руки палачей.

“Возьмите — это тело Мое, ломимое за вас, — проговорил Христос и добавил: — Это делайте в воспоминание обо Мне...”

С трепетом принял каждый свою часть пасхального опреснока. Потом стоя пропели начала “халлела”:

Но вот Христос взял в руки “общую чашу благодарения”, которую обычно пили в конце вечери.

— Благословим Бога нашего, — произнес Он.

— Благословен Господь Бог наш, Бог Израилев, Бог Саваоф, восседающий среди херувимов, за пищу, которую мы приняли, — отвечали по уставу апостолы.

— Благословим Того, Чью благодать мы вкушали.

— Благословен Ты, Чью благодать мы вкушали и Чьей благодатью мы живем...

В заключение славословия Иисус сказал:

— Эта чаша есть новый Завет в Моей крови. Пейте из нее все. Это есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая для отпущения грехов... Делайте это всегда в воспоминание обо Мне.

Апостолы передавали чашу по кругу...

Так совершилась Пасха Завета, заключенного в крови Агнца.

Иисус не случайно сохранил в обряде жертвенную символику, ибо все древние алтари были призывом к небу и означали жажду общения с Высшим; последняя же трапеза Христова соединила верных с Ним, с воплощенным Сыном Божиим (на языке Библии “кровь и плоть” были синонимом живого существа).

Кровь в Библии считалась символом жизни, над которой властен один Творец. Именно поэтому ее запрещалось употреблять в пищу[12]. Между тем теперь Сам Спаситель мира отдавал Свою жизнь, Свою кровь людям.

Издавна заключение Завета сопровождалось окроплением верующих кровью животного, посвященного Богу. Все, на кого падали ее капли, обретали новое духовное родство и связь с Богом[13]. Таков был смысл заклания пасхального агнца. Подобные обряды знал не только Израиль, но и большинство древних народов. Христос заменяет кровь жертвы соком виноградной лозы, вином трапезы, которая знаменует богочеловеческую жертву, страдания и торжество Мессии-Искупителя.

Пасхальное воспоминание об Исходе было перенесением прошлого в настоящее. Мудрецы Израиля говорили, что каждая Пасха есть освобождение от рабства, совершающееся вновь и вновь[14]. Точно так же и новозаветная Евхаристия означает причастность к спасению, которое Христос приносит людям, пребывание Господа с любящими Его. “Всякий раз, — скажет позднее апостол Павел, когда вы едите хлеб и пьете эту чашу, вы смерть Господа возвещаете, доколе Он придет”.

Время побеждено. Остается лишь таинство Воплощения, Присутствие Бога, явившегося в мир...

Только глубокая укорененность Евхаристии в культовой традиции Ветхого Завета позволила апостолам пережить ее в ту великую ночь как священнодействие, как таинство. Пусть они не могли еще выразить этого словами, но полнота единения с Господом и между собою стала для них реальностью.

“Дети Мои, — сказал Иисус, — еще недолго Я с вами... Заповедь новую даю вам: да любите друг друга. Как Я возлюбил вас, и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою”[15].

Это звучало как прощание. Тоска охватила апостолов. Они долго не решались задавать вопросы, но сегодня, во время седера, сам Закон повелевает спрашивать[16]. Первым осмелился Петр.

— Господи, куда ты идешь?

— Куда Я иду, ты не можешь теперь последовать за Мною, но последуешь после.

— Господи, почему я не могу за Тобою последовать теперь?

— Симон, Симон, вот сатана добился того, чтобы просеять вас, как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя, и ты, некогда обратившись, утверди братьев твоих.

— Господи, — со свойственной ему горячностью вскричал Петр, — с Тобой я готов и в тюрьму и на смерть идти! Я душу мою за Тебя положу!

— Душу твою за Меня положишь? — печально отозвался Иисус. — Истинно, истинно говорю тебе: петух не пропоет, как ты отречешься от Меня трижды.

Другие ученики тоже задавали вопросы. Иисус отвечал каждому, Он ободрял Своих растерянных друзей: “Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте. В Доме Отца Моего обителей много. А если бы не было, разве Я не сказал бы вам: иду приготовить место вам? И когда пойду и приготовлю место вам, снова приду и возьму вас к Себе, чтобы, где Я, и вы были. А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете”.

— Господи, — сказал Фома, — мы не знаем, куда Ты идешь, и как нам знать путь?

— Я — путь, и истина, и жизнь. Никто не приходит к Отцу иначе, как через Меня. Если бы знали Меня, то и Отца Моего знали бы. И отныне вы знаете Его и видели Его.

— Господи, покажи нам Отца, и этого довольно нам, — сказал Филипп.

— Столько времени Я с вами, и ты не познал Меня, Филипп? Кто Меня увидел, увидел Отца... Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне... Если любите Меня, заповеди Мои соблюдете. И Я умолю Отца, и другого Утешителя даст вам, чтобы был с вами вовек, — Духа Истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает. Вы же знаете Его, потому что Он с вами пребывает и в вас будет. Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Еще недолго, и уже мир Меня не увидит, но вы увидите Меня, потому что Я живу, и вы жить будете.

• Предыдущая
• 48/94
• Следующая