Лебединый крик (сборник) - Алексеев Сергей Петрович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая

Последняя минута жизни. Зажмурил Шуйский глаза. Забормотал молитву.

И вдруг… Из ворот Кремля выскочил верховой. Он мчал к месту казни. В руках у конного была какая-то грамота.

– Государь милует! Государь милует! – кричал верховой.

Не состоялась казнь.

Сохранилась жизнь князя Василия Шуйского. Пройдет немного времени, и он сам станет русским царем.

Мать царевича Дмитрия – Мария Нагая – была седьмой женой царя Ивана Грозного. После гибели Дмитрия ее отправили в далекий монастырь. Она получила новое имя – Марфа.

Многие годы прошли с той поры. Многое стерлось в памяти. Постарела бывшая царица Мария Нагая.

Далеко на севере монастырь. На Белоозере.

И вот однажды примчался в монастырь гонец. Это был посланец от Лжедмитрия.

Давно самозванец вынашивал смелую мысль: вот было бы хорошо, если бы царица Мария Нагая признала в нем своего сына.

– Признает? Не признает? Признает? Не признает? – вновь, как и при решении судьбы Василия Шуйского, мучился самозванец.

Примчался посыльный от Лжедмитрия на Белоозеро. Повидался с монахиней Марфой. Все о царевиче Дмитрии ей рассказывал: и как он от смерти спасся, и как нашлись добрые люди, которые его воспитали. И как объявился царевич в Речи Посполитой. Обещал посыльный Марии Нагой золотые горы и кисельные берега.

Выслушала бывшая царица посланца. Долго о чем-то думала. Поверила, не поверила в чудесную историю своего воскресшего сына – трудно сказать. Однако к концу разговора кивнула утвердительно.

Быстро мчал от Белоозера к Москве резной возок. Резво бежали кони.

Встреча «сына» и «матери» была назначена в подмосковном селе Тайнинском. Толпы народа собрались у места встречи.

Встретились «мать» и «сын». Крепко обнялись. Расцеловались. Мария Нагая обливалась слезами. Плакал и самозванец.

– Признала! Признала! – неслись из толпы голоса.

После недолгого разговора с «сыном» Марию Нагую пересадили в богатую карету. Лошади тронулись. Путь – в Москву.

Рядом с каретой, пешком, с непокрытой головой шел Лжедмитрий.

– Государь! Государь! Долгие годы тебе, государь! – кричали люди.

Через три дня в Москве, в Успенском соборе Лжедмитрия венчали на царство.

Бояре поднесли ему атрибуты царской власти – скипетр и державу. На голову надели по старому обычаю шапку Мономаха.

Вместе с Лжедмитрием в Москву пришли отряды наемников из Речи Посполитой. Не всегда хорошо и скромно они себя вели. Часто не соблюдали установленные в нашей стране порядки. Вызвали недовольство московских жителей.

Провинился как-то в чем-то польский шляхтич наемник Липский. Какой-то закон нарушил.

Был суд над Липским. Состоялось решение суда: подвергнуть шляхтича Липского «торговой» казни. Это означало, что нарушителя принародно должны были выпороть батогами.

– Меня – шляхтича! – вскипел Липский. – И батогами!

Схватился за саблю. Среди наемников нашлись у Липского сторонники. Напали они на стражу, которая вела виновного к месту казни.

Однако и к страже пришла помощь. Возникла драка.

– Бей!

– Круши!

– Не жалей!

– Коли!

Наемники применили оружие. Среди московских жителей оказались убитые.

Узнал народ, повалил на улицы. В адрес наемников понеслись угрозы:

– Гони их!

– Руби!

– Вяжи!

Лжедмитрий оказался в трудном положении.

– Как поступить?

Многим обязан он наемникам. Не без их помощи дошел до Москвы.

Но отныне он московский царь. Обижены городские жители. Он должен их защитить.

Взял Лжедмитрий москвичей под защиту. На городских площадях стали зачитывать царский указ о выдаче зачинщиков и наказании шляхтичей, принимавших участие в избиении людей на московских улицах.

Понравилась московским жителям решительность самозванца.

– Наш государь. Наш.

– Оберегает жителей.

Смирились наемники. Выдали троих зачинщиков.

– В тюрьму! – скомандовал Лжедмитрий.

Заперли виновных в высокой тюремной башне.

Довольны московские жители. Успокоились. Сидят обидчики за семью запорами.

Однако Лжедмитрий вовсе не думал с наемниками ссориться.

Всего лишь один день просидели в тюрьме виновные. Тайно от народа самозванец их выпустил.

Хитер Лжедмитрий. Умен самозванец. Умел он угодить: и нашим, и вашим.

И вашим, и нашим.

Сразу на двух стульях сидеть умел. Сразу на двух дудках играть старался.

И все же самозванец боялся недовольства московских жителей. Судьбу решил не испытывать. Рассчитал он вскоре наемных солдат. Уехали те из России.

– Царь-государь приглашает!

– Царь-государь приглашает!

Понеслись по улицам Москвы посыльные.

Объявляли волю царя Дмитрия. Будет отныне царь принимать от всех обиженных и недовольных грамоты. Уточняли:

– Два раза в неделю.

– По средам и субботам.

– В Кремле, у царского дворца на Красном крыльце.

Долетела до Артемки Коржова московская новость. Решил он обратиться к царю.

Был Артемка обижен соседом Овсютой Кочиным. Ставил Овсюта новый себе забор. Да так хитро поступил, что прирезал к своему участку долю земли Артемки Коржова.

Возмутился, запротестовал Коржов. Однако Овсюта был горласт. Стал доказывать свое право.

– Так испокон веков было! – кричал Овсюта.

– И при дедах наших, и при прадедах – вот как раз тут и проходил забор! – твердила жена Овсюты.

Выслушал царь Дмитрий Артемку Коржова, сказал:

– Проверить!

Проверили. Конечно, по-воровски поступил Овсюта.

Распорядился царь забор переставить, а Овсюту и Овсютину жену за вранье наказать.

Избили принародно Овсюту палками.

Избили принародно Овсютину жену розгами.

Узнал о царевой справедливости житель Пина. И у Пины сыскался обидчик. Некто Савелий Локоть.

Взял как-то Савелий у Пины полтину в долг. Время пришло. Не возвращает.

– Не брал, – уверяет Савелий.

Обратился Пина за помощью к царю Дмитрию.

К счастью, у Пины нашлись свидетели. Подтвердили они – брал Савелий Локоть у Пины деньги.

Приказал царь Дмитрий, чтобы Савелий полтину Пине вернул. А за обман назначил и ему наказание.

Отстегали кнутами Савелия.

А тут к царю сразу явились трое. Все трое жаловались на приказных. Замучен простой народ. За любое дело чиновный люд требует взятки.

– Кто брал взятки? – строго спросил царь Дмитрий.

Назвали царю имена:

– Кукша Ивлев.

– Фарей Оглобля.

– Степан Кизяк.

Отпирались вначале виновные. Однако затем признались:

– Прости, государь.

Не простил Лжедмитрий. Поволокли приказных на площадь.

Били Кукшу.

Били Фарея.

Били Степана.

Смотрят люди:

– За дело!

– По справедливости.

– Долгие годы тебе, государь!

Был самозванец низкоросл, неказист. Шея короткая. Правда, широк в плечах.

Малый рост огорчал Отрепьева. Хотел Лжедмитрий казаться выше, чем есть он на самом деле.

Вызвал он мастеров по сапожному делу. Смастерили умельцы ему сапоги. Каблуки чуть ли не полуметровые.

Хочется Отрепьеву прибавить себе роста. Вызвал шапочных дел мастеров. Сшили мастера Лжедмитрию высоты высоченной шапки.

Высок он теперь и статен.

Став царем, пристрастился самозванец к щегольству и нарядам. Во время пиров и званых приемов по нескольку раз менял одежды.

То нарядный суконный кафтан на Гришке. То атласный кафтан. То наряд с меховой оторочкой.

Вот опять во время пира куда-то исчез Отрепьев. Вот появился снова. Бархатный жупан на плечах самозванца.

Вот опять исчез. Появился снова. На плечах нарядная епанча.

То он в голубом наряде, то в оранжевом, то в зеленом, то в красном. Глянешь – рябит в глазах.

В Кремле построил самозванец себе дворец. Махина выше кремлевской стены поднялась. Встань у окна. Далеко видно. Лежит перед взглядом твоим вдоль-поперек Москва.

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая