Лебединый крик (сборник) - Алексеев Сергей Петрович - Страница 16

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая

– Он чудом спасся! – продолжает Трифон.

Усмехнулся Смага в ответ.

Обиделся на приятеля Трифон. Даже сказал:

– Дурак!

– Не обижайся, – говорит Смага. – Царевич он, не царевич – другое дело. Я же, как и ты, за него пойду. Может, он лучше Бориса будет.

Много было таких, как Трифон, которые в подлинность Дмитрия верили. Много было и таких, как Смага, кто верить не верил, однако пошел за Лжедмитрием.

Мечтами люди живут. Верой, надеждой в лучшее.

В ста километрах южнее Брянска находится город Севск. В те времена Севск и прилегающие к нему земли назывались Комарицкой волостью.

Продвигается вперед войско Лжедмитрия.

Все больше восставших пополняют его отряды. Поднялась против царских воевод и царя Бориса и Комарицкая волость.

Среди восставших Терентий Хват и Никифор Груша.

В начале января 1605 года войско самозванца вступило в Севск.

Терентий Хват и Никифор Груша примкнули к Лжедмитрию. Обучили их приемам ручного и огнестрельного боя. Готовы Хват и Груша к сражениям с войсками Годунова.

Навстречу самозванцу и восставшим крестьянам были посланы царские полки. Подошли они к селу Добрыничам, что недалеко от города Севска.

Здесь под Добрыничами и произошло сражение.

– Бей их, круши! – кричал Терентий Хват и врубался в ряды московских ратников.

Не отставал и Никифор Груша.

– За землю! За волю! За царевича Дмитрия! – кричал Никифор.

Сам Лжедмитрий принял участие в сражении у Добрыничей. Однако для войск самозванца и восставших жителей Комарицкой волости было оно неудачным.

Разбили войска царя Бориса восставших.

Был ранен конь Лжедмитрия. Чудом Гришка Отрепьев спасся.

Много тогда среди восставших было побитых. Многие схвачены в плен. Оказались в плену и Терентий Хват и Никифор Груша.

После боя пленных разделили на две группы. В первой, она была меньшей, оказались наемники Юрия Мнишека, те, кто пришел с самозванцем из Речи Посполитой. Их хоть и пленили, но даровали жизнь.

Во вторую – большую группу входили восставшие комарицкие крестьяне и горожане. Всех их казнили.

Страшными были казни. Тысячи людей распростились с жизнями. Поволокли на казнь и Терентия Хвата и Никифора Грушу. В муках приняли они свою смерть. Повесили их вверх ногами на старой березе. Подошел отряд лучников. Натянулась струной тетива. Впились смертельным жалом в несчастных стрелы.

Жестокой была расправа. Устрашали людей царские воеводы. Боялись народной смуты.

После разгрома под Добрыничами положение Григория Отрепьева ухудшилось. Вновь громче заговорили те, кто утверждал, что человек, назвавший себя царевичем Дмитрием, самозванец. Лжедмитрий решил бежать из России. Однако приближенные удержали его, отговорили.

Остановился самозванец в городе Путивле. Отошел после разгрома. Успокоился.

Новые планы зреют у бывшего монаха Чудова монастыря. Случай помог Отрепьеву…

– Лжедмитрий появился! Лжедмитрий появился! – неслось по улицам Путивля.

Однако речь шла вовсе не о Гришке Отрепьеве. Это появился новый самозванец. Не волнуется, спокоен Гришка. Даже рад, что появился еще один Лжедмитрий.

Идет молва от одного жителя к другому.

От Семейки к Луке:

– Лжедмитрий появился! Лжедмитрий!

От Луки к Ульяну:

– Лжедмитрий появился! Лжедмитрий!

От Ульяна к Кузьме:

– Лжедмитрий появился! Лжедмитрий!

– Ах, он такой разэтакий. Хватай его! – распорядился Гришка.

Схватили нового Лжедмитрия.

Доволен Гришка Отрепьев. Пусть все думают, что Гришка Отрепьев схвачен. Приказал самозванец упрятать его подальше от всех в путивльскую тюрьму.

– Схвачен Лжедмитрий. Схвачен, конец Гришке Отрепьеву, – донеслось до Москвы.

Человеком, которого Гришка Отрепьев отправил в путивльскую тюрьму, был бродяга по имени Леонид.

Настоящее имя этого человека на Руси узнали позже. Но в то время большинство людей считало, что он и есть Гришка Отрепьев.

Отвел от себя Гришка Отрепьев страшное подозрение. Все упрямей идет молва:

– Настоящий он царевич Дмитрий. Настоящий!

Сообщением из Путивля был поражен и сам царь Борис Годунов. Даже какое-то время и он думал, что, возможно, и на самом деле царевич Дмитрий не погиб, а чудом великим спасся.

– Хитер, хитер! Ловок! – говорили о самозванце близкие к нему люди.

Не усмирило людей Комарицкое поражение. Народное восстание охватывало все новые и новые города: Елец, Ливны, Оскол, Валуйки, Курск, Белгород.

Восставшие вязали своих воевод. Заставляли присягать на верность царевичу Дмитрию.

– Присягаю, – давали клятву в Ельце.

– Присягаю, – давали клятву в Ливнах.

– Клянусь, клянусь, клянусь, – присягали воеводы в Осколе, Валуйках, Белгороде, в других городах и селениях.

Кромы. Небольшая степная крепость. Здесь, возле Кром, собрались теперь войска. Здесь готовилась новая битва.

Кромы были в руках восставших. Атаковали московские воеводы Кромы и раз, и два. Бросали ратников в жаркие схватки. Наносили удары с разных сторон. Однако держались Кромы.

Несколько недель продолжались бои за город. Не смогли взять мятежную крепость войска Годунова.

Весной среди осаждавших вспыхнула эпидемия дизентерии. Воины хватались за животы. Начались кровавые поносы. Многие умирали.

– Животами ратные люди страдают, – докладывали воеводы в Москву.

Приезжали лекари. Привозили разные лекарства. Однако эпидемия продолжалась.

В царских войсках начался ропот. Многие уходили, покидали свои полки. В боях наступило затишье.

Стоят приверженцы Лжедмитрия в Кромах. Стоят сторонники царя Бориса Годунова вокруг Кром.

Притихло все в округе.

Ждут.

Долго ли будет ожидание?

К концу своего царствования Борис Годунов стал верить в разные приметы, предсказания, прорицания.

То следует за ним чуть ли не по пятам юродивый Агапка. То появятся возле царя какие-то колдуны-чужестранцы. То свои ведуны и ведуньи вокруг государя чуть ли не хороводы водят.

Пронеслась как-то над Москвой ярким огнем комета. Хвостом в небесах тряхнула. Побледнел Борис Годунов. Застыл у окна.

– К недоброму!

Жила в Москве известная ворожея Олена.

– Позвать, – приказал царь Борис.

Наговорила Олена Борису Годунову всякого, а главное, зашептала:

– Конец твой, государь, недалекий вижу. Конец, государь.

Зло глянул Борис Годунов на Олену:

– Брысь!

Изменился царь Борис. Остыл к делам государственным. То запрется отшельником в кремлевском дворце. Молчит, молчит. То вдруг ни с того ни с сего расплачется.

Силы его таяли.

Наступило 13 апреля 1605 года. Приближался час обеда. Борис Годунов любил плотно покушать. Сытно поел он и в этот день.

По обыкновению в часы обеда при царе Борисе находились врачи.

Закончил царь Борис трапезу. Врачи разъехались по домам.

Однако вскоре Борис Годунов почувствовал себя плохо. Он прошел в спальные покои и лег в постель. Засуетились приближенные.

– Лекарей!

– Лекарей!

Вскоре у Годунова отнялась речь. Лежал он, уставив глаза в потолок. Может, в эти минуты слова Оленины вспоминал, а может, царю мерещился огненный хвост кометы.

Когда лекари явились, царь Борис был уже мертв.

– Помер. Бориска помер! – загнусавил юродивый Агапка.

– Цыц, сатана! – прикрикнул кто-то из приближенных царя и съездил Агапку по уху.

– Бориска помер!

– Бориска помер!

Весть мигом разлетелась по Путивлю в ставке Лжедмитрия.

– Бориска помер!

Весть принес сын боярский Абрам Бахметьев. Был Бахметьев под Кромами. Там и узнал о кончине царя Бориса.

Принес Бахметьев и другое известие.

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая