Зеленые ворота - Мейсснер Януш - Страница 7
- Предыдущая
- 7/63
- Следующая
« — Будь у меня такое состояние, как у Генриха Шульца, думал он, — сам бы так и сделал!»
Мысль о Шульце поразила его. Ведь Шульц вспоминал о чем-то подобном.
« — Он наверняка не раскрыл передо мной всех своих намерений, — сказал Стефан себе в душе. — А может я тогда не понимал, о чем идет речь?»
Он решил спросить об этом прямо. Шульц расширял свои дела в Гданьске. Приобрел несколько судов. Желал привлечь на Балтику Яна Мартена и обеспечить себе его помощь. Говорил о постепенно вызревающих политических планах Зигмунта III, о войне со Швецией, о том, чтобы принудить Гданьск к послушанию и покорности Речи Посполитой, о союзе со Святым престолом и Филипом II против Англии и Дании…Дании! Значит речь шла о Зунде, а также о Кальмаре и Эльфсборге…
« — Как бы я хотел там быть, если дело дойдет до этого, думал он. — Нет, там должны быть мы все — и Ян, и старый Томаш Поцеха, и я тоже.»
Барк «Оствоорн» счастливо избежал встречи с испанскими кораблями и после трехнедельного нелегкого плавания в апреле года от Рождества Христова 1597 прибыл в Бордо. Это стало воистину необычным событием, ведь уже со средины марта испанская блокада резко усилилась и только немногим смельчакам удавалось обмануть бдительность каравелл, кружащих вокруг устья Гаронны. По крайней мере так считали капитаны королевских кораблей, которые стояли на якорях между Руаном и Пон де Грав, ожидая прибытия крупных сил из Ла-Рошели и не отваживаясь выйти из залива.
Стефан Грабинский и Броер Ворст уже покинули борт «Оствоорна», пересев в шлюпку, которую навстречу кораблю выслал с «Зефира» главный боцман Поцеха.
— Вы вернулись очень вовремя! — воскликнул тот, приветствуя их у трапа. — Собираем экипаж — со дня на день выходим в море.
— Хорошая новость для начала, — обрадовался Стефан.
Поцеха покосился на него.
— Для кого как, — буркнул он. — Для нас хорошая, для некоторых — не очень.
— Что это значит? — спросил Стефан. — О ком ты? Что здесь произошло?
— Пока ничего, — отрезал боцман. — Да и откуда мне знать…Я сторожу корабль и не сую нос не в свои дела.
Грабинский знал, что больше ничего от него не добьется, особенно в присутствии нескольких боцманов, ждавших очереди пожать ему руку и услышать, как прошло путешествие и что он привез.
Отвечая на их вопросы, он и сам распрашивал о делах на «Зефире»и их собственных, но его снедало беспокойство.
Что происходило в поместье? Кого имел в виду Поцеха, говоря о «некоторых», которых известие о предстоящем плавании могло не слишком радовать?
Он глянул вверх, на белые стены Марго-Медок. Поцеха говорил ему, что Мартен с самого утра отправился в Бордо, чтобы посовещаться с «каким-то адмиралом», но должен был уже вернуться. О сеньорите Стефан не спрашивал, хотя думал и о ней тоже. И вопреки собственной воле — о ней в первую очередь.
Не мог он устоять перед такими мыслями, перед воспоминаниями о её улыбках и взглядах. Скучал по ним, хотя пытался внушать себе, что хочет их забыть, выбросить из сердца и из памяти. И охватившее его сейчас беспокойство каким-то образом было связано с Марией.
— Схожу-ка я в усадьбу, — сказал он наконец.
Поцеха кивнул, как будто одобряя это намерение.
— Скажи ему, что мы закончили красить реи.
— Вижу, — кивнул Стефан. — «Зефир» стал как новенький. Позже нужно будет все как следует осмотреть — он стал краше, чем когда бы то ни было.
С собой он взял лишь тяжкий люнет, чтобы сразу показать его Мартену, остальной багаж велел отнести в свою каюту и прошагав по трапу, переброшенному с палубы на берег, начал взбираться по крутой тропе на гору.
Солнце приятно грело спину, в воздухе жужжали пчелы, первые бабочки порхали над молодой зеленью виноградника, ровными рядами растянутого на шпалере. Выше цвели плодовые деревья и кусты мимозы, нежный аромат цветов мешался с запахом теплой свежевскопанной земли.
Стефан обошел вокруг дома и постучал в резные двери главного входа. Сердце его стучало все сильнее, хотя шагая через сад он умышленно замедлял шаги, чтобы успокоиться.
Солидный мажордом Иоахим видимо его узнал, ибо, с достоинством склоняя голову, позволил себе однако приветственную улыбку, после чего очень сдержанно заметил, что капитан Мартен безусловно будет рад прибытию своего долгожданного помощника.
— Хозяин наверняка уже выехал из Бордо, поскольку обещал вернуться к обеду, — добавил он, указывая Стефану на проход в высокий вестибюль, из которого ступени с резными перилами вели наверх.
— А сеньорита? — спросил Стефан.
— Мадам, — без нажима поправил его Иоахим, — ещё не вернулась с прогулки верхом. Ваша милость будет любезна подождать, или мне тем временем подать что-нибудь перекусить?
Стефан почувствовал себя несколько оробевшим от такой изысканности и заявил, что не голоден и что подождет на верхней террасе.
— Пришлите мне чего-нибудь выпить, — добавил он, поднимаясь по лестнице.
Наверху он невольно приостановился, чтобы бросить взгляд на золотистую обивку стен от пола до потолка, на огромный персидский ковер и тяжелые простеганные кресла, окружающие небольшой круглый стол с отполированной до зеркального блеска крышкой. Слева и справа через приоткрытые двери можно было видеть ещё более великолепные комнаты, сверкающую бронзу, ковры, бархатные шторы, зеркала и канделябры, резную палисандровую и красного дерева мебель, обтянутые шелком стены.
Роскошь просто подавляла. Стефан чувствовал себя тут неловко и неуверенно, как в святыне странного загадочного культа. Мысль, что сеньорита Мария Франческа обитает в этой обстановке, ступает по этим узорчатым коврам, касается драгоценного фарфора, опирается на спинки кресел, глядит на свои отражения в зеркалах, наполнила его меланхолией. Ему казалось, что теперь их разделяет огромное пустое и холодное пространство, которое не объять взглядом. Он оставался где-то далеко, на краю ледяной пустыни, пока она тут раздаривала взгляды и улыбки, забыв про его существование.
Тихие шаги и легкий звон стекла рассеяли эту картину. Румяный плотный парень в зеленой ливрее нес на подносе графин вина, кувшин с водой и хрустальный бокал.
— Поставь на террасе, — велел Грабинский.
Выйдя первым и подойдя к балюстраде, он взглянул на тенистую, обсаженную каштанами дорогу, которая от ворот убегала в поля, вилась между виноградниками, а дальше разветвлялась в сторону Бордо — налево — и к молодым посадкам у леса — направо. Солнце, голубое небо и свежая весенняя зелень рассеяли его понурое настроение. Мир был весел, радостен и молод! Казалось, он широко раскрыл объятья, приветствуя и обещая все, что только пожелаешь.
Мсье де Клиссон, только что назначенный адмиралом Западного Флота, считался отличным моряком и командиром. Воинские лавры, венчавшие его лысый яйцеобразный череп, не были слишком обильны, поскольку ограничивались парочкой незначительных стычек в море у берегов Нормандии, но уже одного имени хватало для получения титула высшего морского начальника. Ведь Август де Клиссон был потомком по прямой линии Оливье де Клиссона, коннетабля короля Карла V, героя битв под Ореем и Розебеском, победителя англичан по Ла-Рошелью, корабли которого входили в Темзу, а десанты захватывали прибрежные города и сжигали рыбацкие деревни.
Правда, со времен этих героических деяний прошло больше двух веков, и никому из потомков славного адмирала не удалось совершить ничего подобного, но слава и богатство, добытые ценой огромной крови, пережили время. Август де Клиссон желал придать им новый блеск и чувствовал в себе силы выполнить эту задачу. Он был столь же корыстен и жесток, как его великий предок, прозванный «Мясником», но считал себя гораздо рассудительнее. Полагал, что личная отвага, лихость в атаке и несокрушимое мужество в обороне подобают подчиненным, а не вождям. Эти же последние поступают мудро, держась на безопасном расстоянии от неприятеля, чтобы вступить в дело лишь в решающий момент, когда победа уже склоняется на их сторону, или вовремя отступить, если судьба сражения кажется сомнительной.
- Предыдущая
- 7/63
- Следующая
