Рене по прозвищу Резвый - Кондаурова Елена - Страница 17
- Предыдущая
- 17/68
- Следующая
— Спасибо. — Рене сел, озираясь.
Оказывается, он заснул прямо на полу в трюме, рядом с подвесной койкой, в которой лежал тяжелый больной. После вчерашнего тело было как не свое. Рене встал, заглянул в койку, почти ожидая, что и этот бедолага тоже на ладан дышит. Слава богу, это было не так. Раненый просто спал, разбросав во сне руки и сбив повязки.
Рене снова сел, прижавшись спиной к стене, осторожно взял тарелку и попытался помешать горячее, исходящее паром содержимое торчащей из него ложкой. Варево было густым, как каша, но пахло неплохо. Впрочем, вопросы его съедобности сейчас волновали Рене в последнюю очередь. Как только нос унюхал запах еды, желудок ответил голодным спазмом, сопровождаемым недовольным урчанием.
— Держи сухари! — повторил Малек. — Я принесу воды!
Рене взял сухари. Огляделся. Положить их было некуда. Подумав, Рене сунул их за пазуху, здраво рассудив, что, несмотря на то, что в последний раз он мылся еще в поместье месье Тульона, его живот все равно самое чистое место в этом трюме, и принялся за еду. Немного погодя вернулся Малек, забрал у него пустую тарелку и протянул кружку с водой. Рене выпил и почувствовал себя намного лучше.
— Там это, — беря из рук Рене пустую кружку, Малек кивнул в сторону выхода, — все собрались добычу делить. Тебя ждут.
— Что?
— То! — передразнил его удивление юнга. — Вставай, пошли!
Рене поднялся и пошел следом за Мальком, недоумевая, какого… от него всем понадобилось.
На палубе действительно собралась вся команда, даже раненые пришли все, за исключением разве что спящего в трюме бедолаги. Хвост, которого Рене тоже вчера заштопал и который утратил большую часть своего нахальства, сидел, скрючившись и прислонившись к борту. Сиплый с палкой в руке восседал, как король на троне, на бочонке из-под рома. Капитан важно расхаживал возле разложенной посреди палубы добычи.
Когда Рене подошел к пиратам, Сиплый, кряхтя, поднялся, опираясь на самодельный костыль.
— Иди-ка сюда, сынок, — подозвал он своего спасителя. — Если никто не возражает, господа, то я начну, а то долго стоять мне сейчас трудновато. Так вот, — когда Рене подошел, он демонстративно опустил руку на его плечо, — я хотел сказать следующее. Если кто-нибудь еще назовет этого парня сопляком, я лично его убью. Всем понятно? — Он обвел взглядом пиратскую братию, которая шушукалась и пересмеивалась, но обзывать Рене позорной кличкой не торопилась. Сиплый обернулся к Рене. — Тебя как зовут, сынок?
— Рене, — отчего-то смутившись, ответил тот.
— Отлично. Значит, будешь Рене Резвым, Господа, я предлагаю принять Рене Резвого в нашу команду и отныне считать его настоящим пиратом!
Ответом ему был одобрительный гул. Сиплый от избытка чувств стиснул плечо крестника, как клешнями, но Рене не обиделся. Он и сам был растроган. И прозвище ему Сиплый придумал хоть и не самое изящное, но вполне верное. Особенно если вспомнить, сколько раз он в последнее время резво откуда-то убегал…
— Рене, сынок, — снова обратился к нему Сиплый, — я за тебя теперь и так жизнь отдам, но хочу тебе предложить кое-что побольше своей дружбы. Я предлагаю тебе стать моим матлотом. — Рене открыл рот, чтобы сказать, что он не знает, что это такое, но Сиплый уже начал громко и торжественно объяснять, хотя, кроме Рене, все прекрасно это знали: — Матлот — это больше, чем друг, и ближе, чем брат. Это тот, кто позаботится о тебе при любом, даже самом поганом раскладе. Это тот, с кем еда, одежда и даже добыча будет одна на двоих. Ты согласен?
Конечно, Рене кивнул, разве он мог отказаться?
— Сиплый, а почему это именно ты собираешься взять Резвого матлотом? — вдруг нахально встрял скрючившийся у борта Хвост. — Он мне, между прочим, тоже жизнь вчера спас. Может, я тоже захочу, чтобы он дрых на моей койке, пока я стою на вахте!
Народ на палубе рассмеялся, предвкушая забаву.
— Ты ему вчера морду бил, — сквозь зубы ответил Сиплый совершенно серьезно, — он теперь с тобой у одного борта гадить не пристроится, не то чтобы лечь на твою вонючую койку.
— Чего это она вонючая, и совсем не вонючая. А жизнь мне Резвый спас уже после того, как я ему морду набил, значит, не очень-то он на меня обиделся!
Пираты рассмеялись еще громче. Шея Сиплого, оскорбленного в лучших чувствах, начала медленно багроветь.
— Я тебе сейчас кишки выпущу!
На что Хвост громко расхохотался.
— Да, хороши же мы с тобой будем, если начнем драться. Два калеки, один хромой, второй кривой… Обхохочешься!
— Я тебе щас так обхохочусь, акулья отрыжка, что век жалеть будешь!
Сиплый сжал костыль и сделал движение к борту. Рене, еще недавно с таким трудом заштопавший обоих, совсем не хотел, чтобы они снова покалечили друг друга.
— Это шутка, Сиплый! — схватил он за рукав своего новоиспеченного матлота. — Хвост так шутит!
К его удивлению, злость с Сиплого как рукой сняло.
— А, шутка… Ну тогда ладно. Тогда заткнись, Хвост, и давайте приступим к делу! Прости, капитан, что влез поперед тебя, сам понимаешь, такое дело!
Капитан вышел на середину палубы и встал в центре пиратского круга.
— Мы все с вами члены одной команды, и по закону каждый имеет право высказаться вперед капитана, если это не имеет отношения к управлению кораблем, — веско произнес он. — Твое желание сделать Резвого полноправным членом команды перед дележом добычи, а не после него, понятно и оправданно. Если у кого-то еще есть соображения, которые он хотел бы сообщить команде, пока мы не начали дележ, скажите их сейчас или забудьте о них навеки! Ну? Есть желающие?
Один из пиратов, сидевший у противоположного от Рене борта, поднялся на ноги.
— Моего матлота сегодня утром выбросили на корм рыбам, — смачно сплюнув на палубу, доложил он. — И я думаю, что имею право на его часть добычи. Он ведь умер уже после боя, когда добыча была на борту. А наш закон гласит, что все вернувшиеся на судно имеют право на добычу и что первым наследником пирата является его матлот.
— Я понял тебя, Шакал, — кивнул капитан и обвел глазами загомонившую было пиратскую братию. — Господа, у кого-нибудь есть, что сказать по этому поводу?
Вперед выступил еще один пират.
— Я разделяю твою скорбь, Шакал, — обратился он к «истцу», — но считаю, что ты не прав. Наш закон гласит, что каждый пират, вернувшийся из боя живым или умирающим от ран, не важно, имеет право на свою часть добычи. Но это право наступает только после дележа, а дележа у нас еще не было. Значит, твоего матлота можно считать павшим на поле боя, и части добычи ему не полагается.
Пираты снова зашумели, высказывая согласие или возмущение, в зависимости от тех чувств, которые испытывали.
— Да если бы Сиплый не тянул с дележом, чтобы включить в него своего мальчишку, то мы все поделили бы еще вчера! — снова сплюнул под ноги Шакал.
Сиплый с трудом поднялся со своего бочонка и оглядел взволнованную братву. Мнения явно все сильнее расходились в разные стороны.
— Да, признаю, что я был за то, чтобы подождать с дележом, — спокойно сказал он, вызвав тем самым волну возмущения. — У нас было много раненых, Резвый от них не отходил, и негоже было его отвлекать. Да, я хотел, чтобы он стал членом нашей команды, моим матлотом и получил свою долю наравне с остальными. Потому что парень это заслужил. Если бы не он, то ни меня, ни Хвоста не было бы в живых, а многим из вас пришлось бы этой ночью совсем несладко! По справедливости, мы должны были бы дать ему долю судового врача, но пацан здесь недавно, и поэтому я ее не требую.
— С этим я не спорю, — не выдержал Шакал, — но если бы этого пацана не было на корабле, то, согласись, дележка прошла бы еще вчера вечером, и мой покойный друг получил бы свою долю!
— Если бы этого пацана не было на корабле, — жестко усмехнулся Сиплый, — то твой покойный друг стал бы покойным намного раньше! И не факт, что он вообще дожил бы до дележки! Между прочим, это Резвый просидел с ним всю эту ночь, это у него на руках твой матлот испустил дух, а ты в это время дрых как сурок!
- Предыдущая
- 17/68
- Следующая
