Пират - Мейсон Конни - Страница 30
- Предыдущая
- 30/74
- Следующая
Но теперь с него хватит. Блисс снова предала его, и этого он ей не простит. Как она посмела согласиться на то, чтобы Фолк стал приемным отцом ее сыну – их сыну?! Ведь если она согласилась выйти замуж за Фолка, это подразумевается само собой!
Охотник твердо решил, что не допустит этого. Судно его было ходким, одним из самых быстрых на море. Пустое, без груза, оно могло обойти любой корабль – не то что тяжелогруженую посудину Фолка. Он успеет оказаться в Мобиле раньше «Южной Звезды» и найти своего сына. Тогда пусть Блисс остается со своим избранником и всю оставшуюся жизнь мучается от невозможности увидеть собственного ребенка.
А Джеральд Фолк пусть ее утешает...
Господи, как же болит сердце! Охотник был уверен, что оно окаменело навсегда, но, когда он увидел Блисс, целующуюся с Фолком, сердце его заныло, словно его погрузили в расплавленный свинец. Охотник проклинал в эту минуту и себя, и свое сердце за то, что чары этой женщины оказались так сильны. И мысленно поклялся, что теперь выжжет из своей души последние остатки жалости к кому бы то ни было.
Охотник снова заглянул в иллюминатор каюты и увидел, что влюбленная парочка разомкнула свои объятия и Фолк собрался уходить. Это несколько удивило Охотника – ведь он был уверен в том, что Блисс затащит теперь Фолка в свою постель. Однако она выставляет его. Странно...
Губы Охотника сложились в кривую усмешку. Он отступил поглубже в тень, дожидаясь, пока Фолк пройдет мимо него, убедился, что его враг успел вернуться к себе, и лишь после этого открыл незапертую дверь в каюту Блисс и вошел внутрь.
Блисс стояла лицом к иллюминатору и смотрела на ночное небо. Очевидно, она почувствовала чье-то присутствие, потому что вдруг повернулась и негромко вскрикнула, увидев, кто перед нею.
– Охотник подошел ближе и оказался в круге света, падавшего от зажженной лампы. Блисс смотрела на него широко открытыми глазами, не в состоянии произнести ни слова.
– Как ты попал сюда? – прошептала она наконец. – Ты должен уйти, пока Джеральд не обнаружил, что ты на борту!
Охотник подступил еще ближе, и Блисс увидела, как мрачно сверкает в полумраке его единственный глаз.
– Действительно, мне лучше уйти. Я свалял дурака, бросившись освобождать тебя.
– Освобождать меня?
Он что, издевается над нею?! Освобождать! Для него это значит снова взять ее в плен и увезти назад, на свой остров. Джеральд, по крайней мере, пообещал отвезти ее в Мобиль, к сыну. Охотник же ничего подобного ей не предлагал. Когда она рассказала ему о своем сыне и попросила помощи, он просто взял и уплыл куда-то...
– Ты прав. Не нужно меня освобождать, – сказала Блисс, собрав всю свою волю.
Если бы речь не шла о сыне, она была бы счастлива уплыть с Охотником куда угодно, хоть на край света! Ведь он сумел заново наполнить ее жизнь смыслом и светом...
– И мне тоже не нужно было приходить сюда. – Охотник отвернулся и шагнул к двери.
– Охотник! Погоди!
Он обернулся; на лице его причудливо метнулись тени от горящей лампы. Лицо Охотника можно было бы назвать спокойным, если бы не огонь, сверкавший в его единственном серебристом глазе.
– Что ты хочешь? – спросил он.
– Я... О господи, я сама не знаю! Ничего, иди. Охотник не знал, что уйти порой бывает настолько мучительно и больно. Нога сами понесли его вперед, к Блисс, и он подошел к ней неверными шагами, словно следуя велению тела, а не голосу рассудка.
Он хотел Блисс! Хотел свою жену – всем телом, всей душой, всем сердцем...
Охотник потянулся к Блисс, прижал ее к себе – и почувствовал, как она напряжена. Блисс внимательно смотрела ему в лицо, а он вспоминал далекие годы, – когда все между ними было так легко и просто.
Но вот Блисс подняла руки – и Охотнику показалось, что она хочет оттолкнуть его. Однако вместо этого она судорожно вцепилась в черный шелк его рубашки, и Охотник мучительно застонал, припав к ее губам.
Сердце его бешено стучало – так же, как и сердце Блисс. Их поцелуй был бешеным, страстным. Услышав хриплый стон, сорвавшийся с губ Блисс, Охотник подхватил ее на руки и понес на постель. Пусть это будет его последней в жизни слабостью, но он не может уйти, не испытав еще раз сладкую муку любви!
Та же мысль – о последней близости с ним – промелькнула и в голове Блисс. Она чувствовала себя виноватой перед этим человеком, который столько успел дать ей за короткое время, что они провели вместе. От одного прикосновения его рук она чувствовала, как у нее слабеют колени...
Когда Охотник положил ее на кровать и сам лег рядом, Блисс в который уже раз подумала о том, что, может быть, совершает большую ошибку, не прислушиваясь к голосу сердца. Но затем новая, пугающая мысль пронеслась у нее в голове: ведь если Охотника поймают в ее каюте, это будет означать для него смерть – немедленную и ужасную.
– Нет, Охотник, нет! – воскликнула она, пытаясь вырваться из его рук. – Нельзя. Уходи, пока тебя не схватили...
– Сначала ответь мне на один вопрос, Блисс. Ты не беременна?
Блисс ахнула. Вопрос поразил ее. Почему это вдруг пришло ему в голову? И тут она впервые подумала о том, что, возможно, и в самом деле беременна...
– Н-не знаю, – неуверенно ответила Блисс.
– Это плохо, – пробурчал Охотник.
Блисс не успела спросить его, что в этом плохого: Охотник резким движением задрал ее юбки. Сам он не раздевался, и Блисс почувствовала, что его одежда еще не просохла от морской воды. Прикосновение мокрой ткани невольно заставило ее поежиться, а в следующую секунду Блисс уже стало ни до чего – она ощутила, как готовое к бою орудие Охотника коснулось ее бедра.
– Т-ты же собирался уходить, – невпопад прошептала Блисс.
– Потом. Сначала я должен закончить то, зачем пришел. Впусти меня! – прошептал в ответ Охотник, разводя коленом ноги Блисс.
Что-то странное послышалось в его голосе, лишенном обычной теплоты и страсти. Блисс изумленно взглянула на него и увидела, что лицо Охотника остается спокойным и деловитым – таким, словно он готовился выполнить какую-то работу, без особого желания и, уж конечно, без удовольствия. Но сказать Блисс ничего не успела: Охотник сильно и глубоко вошел в нее.
– Глубже! Прими меня поглубже... – хрипло прошептал он.
Блисс выгнула спину, и теперь каждый толчок Охотника отзывался под самым ее сердцем. Ей в самом деле казалось, что Охотник достает до самого ее сердца, до самой души... Блисс все быстрее приближалась к разрядке, а когда она наконец наступила, мир снова рассыпался на миллионы сверкающих искр.
Между тем Охотник не останавливался. С каждой секундой дыхание его становилось все более частым и хриплым, движения – все глубже, удары – все сильнее. Казалось, он хотел вколотить в Блисс всего себя, целиком! Губы Охотника накрыли губы Блисс, язык его бешено метался внутри ее рта. Напряжение его росло с каждой секундой, Охотник уже с трудом сдерживал себя. Затем его пальцы нашли ладонь Блисс и судорожно сжали ее. Не снижая темпа, Охотник бешено устремлял Блисс к новому экстазу, и наконец последовал толчок такой силы, что она испугалась, как бы у нее что-нибудь не оторвалось внутри. И тут же волна наслаждения накрыла ее с толовой.
Охотник услышал хриплый крик Блисс, почувствовал, как бьется, извивается под ним ее тело, и понял, что своей вершины она уже достигла. Когда она перестала дрожать и расслабилась, он встал и принялся приводить в порядок свою одежду.
Охотник дал себе слово не оборачиваться, но не сдержал его и тут же пожалел об этом. Блисс по-прежнему лежала на постели – растрепанная, с припухшими от поцелуев губами – и ему казалось, что уйти or нее просто невозможно. Охотник отвернулся.
– Надо понимать так, что до твоего будущего мне теперь не должно быть никакого дела? – сухо поинтересовался он.
– А куда ты теперь? – вместо ответа спросила Блисс.
– Буду продолжать заниматься тем, что мне удается лучше всего на свете, – криво усмехнулся Охотник. – Ты уверена в том, что не хочешь уйти со мной? Мы могли бы все начать сначала...
- Предыдущая
- 30/74
- Следующая
