Нагие и мёртвые - Мейлер Норман - Страница 13
- Предыдущая
- 13/181
- Следующая
Поэтому генерал Каммингс не торопился с продвижением своих сил. Когда американские войска дойдут до линии Тойяку, вопросы материально-технического обеспечения приобретут особое значение; бесперебойная доставка боеприпасов, продовольствия и снаряжения будут возможны только при наличии хорошей дороги, и строительство таковой нельзя было откладывать. Уже на второй день после высадки генерал Каммингс совершенно правильно предположил, что главные бои с японскими силами произойдут в глубине острова. Поэтому он немедленно бросил тысячу солдат на строительство дороги.
Ее начали строить вдоль проложенной японцами расширенной тропы, которую они использовали для автотранспорта, курсировавшего между аэродромом и побережьем. Дивизионные инженеры еще больше расширили тропу и покрыли ее гравием, подвозимым с побережья. Но и южнее аэродрома тоже надо было расширять тропы, и поэтому через неделю на строительство дороги пришлось бросить еще тысячу человек.
На строительство одной мили дороги уходило три дня, а передовые части непрерывно двигались вперед. К концу третьей недели оперативная группа дивизии продвинулась вдоль полуострова на пятнадцать миль, а дорога была проложена лишь на половину этого расстояния. Остальную часть пути снабжение приходилось переправлять при помощи вьючного обоза, и этим была занята еще тысяча человек.
Шли дни. Операция развивалась без особых событий, и о ней даже перестали упоминать в передаваемых по радио сводках последних известий. Дивизия несла лишь незначительные потери. Линия фронта приняла наконец определенную форму. Генерал Каммингс наблюдал за не прекращавшейся ни на минуту работой в прилегающих к берегу джунглях, за движением подразделений и машин. Пока он довольствовался тем, что джунгли очищаются от оставшихся в них японцев, дорога строится, а передовые части медленно и осторожно продвигаются в глубь острова. Он знал, что настоящие бои начнутся через пару недель, самое большее через месяц.
2.
Для новичков из пополнения все здесь было странным, дотоле невиданным, а сами они выглядели какими-то жалкими, несчастными. Большинство из них все время ходило промокшими. Как бы они ни старались укрепить свою двухместную палатку, ночью она обязательно заваливалась, потому что колышки оказывались вбитыми в песок неправильно, а растяжки заведены не в ту сторону. Когда начинался дождь, они не могли придумать ничего другого, как поджать ноги и сидеть так, надеясь, что их одеяла не намокнут, как это уже случалось. Среди ночи их будили заступать в караул, и они шли к мокрым окопчикам в песке, спотыкаясь и испуганно вздрагивая от каждого неожиданного шороха.
Их было триста человек, и все до одного вызывали своим видом чувство сострадания. Все им казалось странным, непривычным, незнакомым. Они совершенно не ожидали, что в боевой зоне им придется быть простыми чернорабочими. Их поражал резкий контраст между шумом и бурной деятельностью днем, когда с моря одно за другим подходили все новые и новые высадочные средства, а по берегу сновало множество грузовых машин, и наступавшей вечером тишиной, когда все казалось таким мирным и спокойным. Вечером обычно становилось намного прохладнее. Можно было любоваться необыкновенно красивым закатом багряного солнца. В такое время солдаты выкуривали по последней сигарете, или писали письма родным и знакомым, или, пользуясь выброшенными на берег деревянными обломками, пытались укрепить попрочнее свои палатки. Долетавшие сюда днем звуки отдаленных боев вечером стихали. Едва слышимый треск ручного оружия и глухие раскаты артиллерийских залпов, казалось, откатывались куда-то в глубь острова. Для новичков вся эта обстановка была совершенно непонятной, они чувствовали себя неуверенно, и поэтому, когда их приписывали к определенной роте или другим подразделениям, они, как правило, оставались этим довольны.
Довольными оставались новички, Крофт же доволен не был. Он все еще надеялся, что в его разведвзвод пришлют по крайней мере восемь человек, которые, по его мнению, были совершенно необходимы. К огорчению Крофта, в разведвзвод назначили только четверых.
Для него это было окончательным крушением надежд, связанных с этой высадкой.
Больше всего Крофта раздражало то обстоятельство, что его подразделение все еще не участвовало в боях. Половину своей дивизии генерал Каммингс вынужден был оставить на острове Моутэми, поэтому на Анопопей высадилась лишь небольшая часть офицеров и солдат штаба дивизии, которую объединили со штабной ротой 460-го полка. Этот объединенный штаб разместили в кокосовой роще на песчаном обрыве, обращенном в сторону моря.
Сначала разведвзвод Крофта участвовал в установке палаток и других сооружений для штаба. После двухдневной работы в кокосовой роще на обрыве его подразделение отправили в штабной бивак, и остальную часть недели солдаты Крофта занимались расчисткой территории бивака от кустов, установкой вокруг него проволочного заграждения и выравниванием грунта под палатки-столовые. Затем разведвзвод назначали на другие работы. Каждое утро Крофт строил своих людей, и их направляли на разгрузку доставленных материалов или посылали на строительство дороги. В боевое патрулирование разведвзвод ни разу не назначали.
Крофт раздражался все больше и больше — грязная и тяжелая работа надоела ему. И хотя, как и всегда, он строго требовал от подчиненных безукоризненного выполнения любых заданий, нудное однообразие работ угнетало его все заметнее, и с каждым днем он становился все мрачнее и раздражительнее. Он искал, на ком бы сорвать зло, на кого бы вылить переполнившие его чувства разочарования и обиды. Подходящими жертвами оказались присланные ему новички. Крофт видел их на берегу еще до назначения в свой взвод, наблюдал, как они свертывали свои палатки и отправлялись на какую-нибудь работу. Подобно взвешивающему свои возможности антрепренеру, Крофт подолгу размышлял над тем, как он пойдет в разведку со своими семнадцатью подчиненными.
Узнав, что ему дают только четырех новых солдат, Крофт окончательно вышел из равновесия. Теперь в его разведвзводе стало тринадцать человек, но, коль скоро штатным расписанием предусматривалось двадцать, назначение новых четырех не принесло ему никакого удовлетворения. Во время высадки на Моутэми штабное отделение из семи человек надолго приписали к разведывательному отделению штаба полка, и рассчитывать на возвращение этих людей во взвод было бессмысленно. Солдаты этого отделения никогда не ходили в разведку, не участвовали ни в каких работах и не несли караульной службы. Ими командовали другие сержанты, и теперь Крофт даже забыл их имена. В боях на Моутэми солдатам взвода Крофта иногда приходилось ходить в разведку в группах по три-четыре человека, хотя такие задания должны выполняться вдвое большим числом людей. И все это время во взводе числились те семь человек, которыми он, Крофт, не имел права распоряжаться.
В довершение ко всему Крофт узнал, что во взвод было назначено всего пять новичков, но пятого уже успели перевести в штабное отделение. После ужина Крофт влетел в штабную палатку и набросился на командира штабной роты капитана Мантелли:
— Слушайте, капитан, возвратите-ка мне этого пятого солдата, которого забрали в штабное отделение.
Мантелли, светловолосый мужчина в очках, разразился звучным смехом. Вытянув руки вперед, словно для защиты от нападения Крофта, он ответил сквозь смех:
— Тише, тише, Крофт, не нападай, я ведь тебе не японец. Что это ты взорвался? Кричишь так, что палатка вот-вот взлетит на воздух!
— Капитан, мой взвод остается неукомплектованным слишком долго, и я больше этого не потерплю. Мне уже надоело выполнять задания с половиной положенных солдат и рисковать каждым из них, в то время как семь человек, целых семь человек, сидят в штабе и ничего не делают. Офицеры используют их на побегушках и черт знает еще для каких своих надобностей.
Мантелли снова захихикал. Он курил сигару, которая совсем не шла к его узкому лицу.
- Предыдущая
- 13/181
- Следующая
