Холод юга - Каменистый Артем - Страница 9
- Предыдущая
- 9/72
- Следующая
— В некоторых вопросах я окажу полную помощь. Для решения других потребуется помощь посторонних.
— Кого ты собрался привлечь?
— Нам необходимо найти уцелевших людей. Во время войны многие должны были укрыться в хроноубежища. Пусть радикалы их уничтожали, кто-то мог уцелеть. Даже неспециалист сумеет помочь с установкой биометки. Пусть выполнит это не совсем корректно, система контролера исправит ошибки, ведь одна из ее функций — ремонт повреждений биометки и синтетических нейронных связей.
— То есть мне опять лезть под землю и искать убежища, которых, может, вообще не осталось?
— Это один из вариантов.
— А я ведь находил свежий скелет с биометкой. Он, похоже, из-под земли выбрался недавно.
— Скелет выбирался из-под земли?
— Ну на тот момент он вряд ли был скелетом.
— Этот факт подтверждает мои предположения. Возможно, в том районе обнаружится хронохранилище с людьми.
— Как же неохота туда лезть… К тому же там сотни километров туннелей, и половина, если не больше, завалена. Можно годы потратить на поиски.
— Есть другой вариант, с высоким шансом успеха.
— Какой?
Влад едва не зажмурился, когда перед его глазами вспыхнула картина. Земной шар внизу, далеко под ним тьма, усыпанная звездами, по центру картинки быстро перемещается крошечная искорка.
— Красиво… Это вид из твоего убежища?
— Да. Это данные с оптической системы наблюдения.
— Зачем показываешь?
— Видишь капсулу?
— Не понял?
— Предмет, который перемещается в центре?
— Вижу.
— Когда началась война, одной из первых была атакована станция Озн — их крупнейший объект военного назначения на высокой орбите. Бортовое вооружение позволяло наносить удары по целям на орбитах между Марсом и Юпитером. Ее основной задачей являлось дальнее прикрытие гелиоцентрических станций в том районе. Не в силах захватить управление над ней, радикалы предприняли атаку. От атак с Земли Озн была слабо защищена, к тому же большую роль сыграла неожиданность и внутренняя диверсия, подготовленная заранее. Персонал станции понял, что долго продержаться не сумеет, однако за отведенное им время сумел уничтожить значительную часть резервного флота, попавшего под контроль радикалов. Но для нас важен лишь один момент: когда на станции осознали, что происходит, были приняты два решения: сражаться до последнего и обеспечить эвакуацию гражданских лиц. Всего таких лиц оказалось пятеро: обозреватель популярного портала, прилетевший для прямого интервью с офицерами, освободившимися от боевого дежурства; разработчик новейшей системы гравитационного наведения, занимавшийся осмотром оборудования после испытаний; две сотрудницы службы сексуальной разрядки, в нарушение правил привезенные для вечеринки одного из офицеров, которого на днях повысили в звании; и абсолютная чемпионка Солнечной системы по фрикасту, прибывшая для показательных выступлений перед военнослужащими в рамках традиционного турне. Всех их погрузили в индивидуальные капсулы и отправили на безопасные орбиты.
— Они так и летают? Столько лет прошло, там ведь теперь трупы.
— Пожалуйста, выслушай до конца. При разрушении Озн также уничтожили капсулу с разработчиком системы гравитационного наведения, причислив его к специалистам Красной сети. Остальные капсулы не тронули. На конечном этапе войны, еще до объявления приказа о тотальном уничтожении человечества, один из лидеров противника, одержимый идеями неоморализма, отдал приказ уничтожить капсулы с сотрудницами службы сексуальной разрядки. Оставшиеся две не тронули даже в конце войны. Радикалам приходилось беречь ресурсы, растрачивать их на столь незначительные цели слишком расточительно. Но орбиты, в тот период бывшие безопасными, из-за боевых действий постепенно изменили статус. Капсула с обозревателем гражданского портала была обстреляна, но уцелела. Имелась ненулевая вероятность того, что пассажир выжил. Однако спустя сорок семь лет после завершения активных боевых действий эта капсула столкнулась с крупным обломком, ресурсов жизнеобеспечения не хватило для спасения. Это были самые трудные годы для орбиты, позже она значительно очистилась в силу естественных причин и благодаря действиям остатков систем противометеорной защиты. На сегодня сохранилась лишь одна капсула. По моим расчетам, чемпионка фрикаста жива с вероятностью одиннадцать процентов. Точнее установить не хватает возможностей. Я мог упустить факты столкновения с незначительными обломками, к тому же капсула не рассчитана на такой длительный срок эксплуатации.
— Не хочу тебя огорчать, но человек еще меньше, чем капсула, сможет столько эээ… функционировать.
— Я осведомлен о продолжительности вашей жизни. Но в капсуле смонтирована система хроноостановки. Насколько мне известно, она перезагружается раз в тридцать пять лет, процесс длится не более пятнадцати секунд. В таком случае получается, что пассажир капсулы стареет на пятнадцать секунд раз в тридцать пять лет.
— То есть фактически для этой пассажирки прошло порядка тысячи секунд? — грубо прикинул Влад.
— Если система все еще работает, то да.
— Знаешь, даже за это время можно не один раз свихнуться, глядя, как погибает твоя планета, и понимать, что спасать тебя теперь некому. Плюс понимание того, что родных, друзей и даже домашней кошки больше нет.
— Одиннадцать процентов — это все же гораздо перспективнее, чем поиск уцелевших хронохранилищ, не имея их координат.
— Вся капсула отрезается от хода времени, или только та часть, где сидят пассажиры?
— Капсулы индивидуальные. Кокон системы хроноостановки смонтирован под противометеоритными щитами. Системы управления и жизнеобеспечения, бронеотсек с пассажиром, двигатели: защищено все. Лишь прерыватель, срабатывающий раз в тридцать пять лет, антенны и некоторые элементы системы обеспечения атмосферного полета находятся в реальном потоке времени, но их сложно вывести из строя.
— Кто вообще придумал в таких капсулах шутку, при которой человек спит по тридцать пять лет? Неужели у вас спасшиеся так долго болтались на орбите?
— На орбите Земли — нет. Но в дальнем космосе такое случалось неоднократно.
— И зачем возле Земли такие капсулы использовать?
— Они стандартные, их используют везде.
— Одиннадцать процентов… Знаешь, ты ведь сам говорил, что после войны по орбитам летало много мусора. Что, если один из обломков давно пробил капсулу? Ты ведь не можешь разглядеть детали.
— Раз в тридцать пять лет я ловлю дежурный радиосигнал при перезагрузке системы.
— Если там передатчик работает — это еще ничего не значит. Пассажирка может быть мертвой уже тысячу лет.
— Не тысячу. Три сигнала назад кто-то активировал систему передачи, но сообщения не последовало. Это могла сделать только пассажирка. Возможно, случайно активировала или передумала говорить.
— Три сигнала назад? Один в тридцать пять лет? Это получается сто с лишним лет назад. Целый век прошел. И может, не она пыталась передавать, а сбой произошел. Ведь этот хлам летает невообразимо долго, а там далеко не рай. Обломки, метеориты, космическая радиация. И вообще, кто знает, может ли аппаратура столько выдержать. Ведь сам говорил, что капсулы не рассчитывали на такой срок полета. Да и насчет свихнуться я не шутил. На ее месте даже у крепколобого парня могла крыша поехать.
— Взгляни на это.
Изображение погасло, но почти тут же появилось новое, тоже движущееся. Да еще как движущееся! Посреди огромного зала, вдоль стен которого тянулись многоярусные ряды, густо оккупированные зрителями, располагался странный спортивный снаряд из горизонтально и вертикально расположенных бревен, брусьев и шестов. В этом причудливом нагромождении… Танцевала?.. Наверное, все же танцевала девушка в снежно-белом трико. То, что она там вытворяла, можно было с более чем преувеличенной скромностью назвать смесью великолепных спортивных танцев с гимнастикой высочайшего уровня как художественной, так и спортивной, ну и цирковой акробатикой заодно. Скорость сложнейших трюков поражала, кажущаяся небрежность исполнения восхищала, а откровенно безрассудный риск заставлял замирать сердце. В самые напряженные моменты зал дружно вскрикивал, после чего раздавались оглушительные аплодисменты, начисто заглушающие дерганую, неритмичную, но при этом парадоксально гармоничную музыку, подобную которой Влад ни разу еще не слышал. И к этой немыслимой мелодии были привязаны все до единого движения спортсменки.
- Предыдущая
- 9/72
- Следующая
