Кожа - Мецрих Бен - Страница 1

• 1/44
• Следующая

В два часа пополуночи вой сирен, и скрип тормозов разорвали тишину в бетонном здании. Площадку перед приемным отделением заполнили кареты «скорой помощи». Рычание моторов и возгласы санитаров слились в непрерывный гул. Распахнулись массивные двустворчатые двери, ведущие в просторное помещение с кафельным полом.

— Приехали! — крикнул кто-то, и все приемное отделение пришло в движение. Врачи, растирая лица ладонями, побежали навстречу носилкам, на ходу отдавая распоряжения младшему персоналу, тут же появились десятки тележек с медикаментами и хирургическим инструментом. Стороннему наблюдателю показалось бы, что в приемной реанимации — хаос и паника, на самом же деле действия каждого врача и санитара были тщательно продуманы и выверены, как перемещения опытного игрока по футбольному полю в решающие моменты матча. В этом броуновском движении прослеживалась непостижимая гармония.

Брэд Олджер, забившись в угол, потрясенно наблюдал за происходящим. Он заступил на дежурство всего двадцать минут назад, но его одежда уже пропиталась потом. На рукавах белого халата расплылись алые пятна, рисунок на кроссовках приобрел какой-то странный лиловатый оттенок. Белокурые волосы свалялись, образовав на макушке нечто вроде протуберанца, под глазами красовались такие мешки, словно Брэд месяц не спал.

Утирая рукавом потный лоб, он едва не угодил под тележку.

— О Боже! — простонал Брэд. — Мы уже по колено в крови. Я думал, больше, чем в прошлый раз, привезти просто невозможно… Сколько же «скорых» сейчас приехало?

— Двадцать две, — бросила в ответ санитарка, едва не впечатавшая его в стену тележкой, и добавила, стягивая окровавленные перчатки: — А может, и больше. Сначала они говорили, что разбилось девять машин, теперь оказалось — тринадцать.

— Тринадцать машин! — пробормотал Брэд, присвистнув. — Ничего себе авария в два часа ночи!

— Насколько я понимаю, вы в первый раз дежурите с пятницы на субботу, — заметила санитарка и смерила его оценивающим взглядом. Удивительно приветливые для такой обстановки карие глаза. Сколько ей? На вид не больше тридцати пяти. Но рядом с ней Брэд чувствовал себя ребенком.

— Я работаю здесь с воскресенья, — ответил Брэд, стараясь унять предательскую дрожь в голосе.

— Тогда — добро пожаловать в Нью-Йорк, — улыбнулась санитарка, взяла свежую пару перчаток — и вновь ринулась в гущу событий.

За последние несколько дней Брэд сотню раз задавал себе мучительный вопрос: «Какого дьявола я здесь делаю?» Всего месяц назад ему, четверокурснику в Цинциннати, самыми неразрешимыми проблемами в жизни казались взаимоотношения с подружкой или долг за общежитие. Во время учебы он проходил практику на местной станции «скорой» — но заварух, хотя бы отдаленно напоминающих сегодняшний кошмар, ему видеть не приходилось.

А начинался вечер вполне безобидно: пяток сердечных приступов, два-три легких ножевых и огнестрельных ранения (в такую-то рань!) да несколько пациентов с респираторными заболеваниями, украдкой попыхивающих сигаретами под кислородными масками. И вдруг — этот звонок. Катастрофа на крупной автомагистрали, десять человек в критическом состоянии, еще, как минимум, два десятка — в тяжелом. Работники всех отделений, не занятые неотложными операциями, были тут же вызваны в приемную реанимации.

С этого мгновения в реанимационной палате стали звучать очень странные слова. Например, объявили чрезвычайный режим номер один. И Брэд Олджер сделал большую ошибку, попросив Дюка Бейкера перевести это на нормальный английский. Дюк, главный врач отделения, похожий на Гаргантюа, чуть было не запустил в новичка связкой капиллярных трубок, после чего произнес сразу несколько нормальных английских слов — не имеющих, впрочем, прямого отношения к делу. Потом, правда, объяснил:

чрезвычайный режим номер один — это значит, постараться не угробить ни одного пациента хотя бы до рассвета и не путаться у него, Дюка Бейкера, под ногами…

— Брэд, сюда, скорее!

Олджер почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Его позвал один из четырех выпускников, прибывших вместе с Брэдом, Деннис Кроу — долговязый черноволосый парень. Олджер мог поспорить — мурашки у него сейчас бегают по всему телу, а не только по дрожащим рукам. В том числе и по заднице, о которую Дюк Бейкер уже успел вытереть башмак. Деннис был единственным из присутствующих, кого стоило вытурить раньше, чем Брэда, — фермерский сынок, зачем-то окончивший Университет штата Висконсин, окончательно растерялся в суете и шуме огромной городской больницы.

Кроу и два санитара склонились над носилками. Санитары пытались удержать бьющегося в конвульсиях пациента, а Деннис — ввести ему дыхательную трубку. Санитары отнюдь не отличались хрупким телосложением, однако им стоило большого труда прижимать к носилкам плечи и запястья пострадавшего.

Олджер схватил со столика пару стерильных перчаток и поспешил на помощь. Лавируя между носилками, он распорядился подвезти электрокардиограф и тележку с медикаментами. Секунда — и медсестра Мария Гомес уже присоединяла электроды кардиографа к груди пациента. Несмотря на внушительные габариты, эта женщина действовала с удивительной легкостью, движения ее были точными и ловкими, а к пациенту она подбежала даже раньше Олджера. Сейчас сестра Гомес озабоченно хмурилась. Конечно — ведь ни один здравомыслящий медик по доброй воле не станет работать в команде с двумя несмышленышами, играющими в докторов…

Олджер с гневом прогнал эту мысль. Он не играет в доктора, он теперь САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ДОКТОР! И хватит комплексовать. Вот лежит пациент, все внимание — на него.

Лицо восточного типа, нос с горбинкой, но волосы светлые, коротко остриженные. Лет двадцать пять, не больше. Высокий — едва поместился на носилках, мускулистый. Санитары заблаговременно срезали с него рубаху, обнажив размашистую татуировку на могучем плече — дракон, изрыгающий пламя. И ни одного внешнего повреждения, никаких типичных следов автокатастрофы.

Деннис все-таки сумел впихнуть в горло пострадавшего дыхательную трубку и подсоединить аппарат искусственного дыхания. Мощная грудь начала вздыматься, и с нее едва не осыпались электроды. Как только дыхание возобновилось, пациент затих и закрыл глаза.

— Что с ним? — спросил Олджер у санитара.

— Нашли у дороги, футах в двадцати от места аварии, — ответил санитар, привязывая пострадавшего к носилкам. — Никаких внешних повреждений, никаких признаков контузии. Но во время транспортировки у него дважды начинались судороги, а несколько минут назад произошла остановка дыхания.

—О нем что-нибудь известно?

— Ни документов, ни бумажника. На внешние раздражители не реагирует. В машине на пару минут пришел в сознание, но на вопросы не отвечал.

— Какие-нибудь препараты вводили? Санитар покачал головой.

— Зачем? Давление и пульс были практически в норме, дышал он самостоятельно.

— А кардиограмма?

— На месте аварии такое творилось, что было не до кардиограммы. Наша машина везла еще двоих — вообще в критическом состоянии. Я даже не уверен, что этот тип пострадал в аварии. Может, просто случайный прохожий. Вы ведь представляете, как выглядит человек, вылетевший через ветровое стекло или открытую дверь… Ну, так что, займетесь им, ребята?

Здоровенный санитар выжидающе уставился на новобранцев. Олджер почувствовал, что неудержимо краснеет — он прекрасно понимал, какими сопляками они выглядят. Впрочем, санитаров это не заботило — они свое дело сделали и теперь заторопились к выходу. Новички остались с пациентом один на один. Олджер поискал глазами Дюка Бейкера — тот склонился над носилками в противоположном конце палаты — и скрипнул зубами. Да, у него далеко не богатый опыт, но он справится!

— Начнем, — сказал Олджер. — Искусственное дыхание, кардиограмма…

Ясное дело, опытной медсестре он казался полным идиотом. Ей не требовались подобные указания, но Олджер решил вернуться к основным процедурам и только потом как можно увереннее двигаться дальше. Он действовал так, как его учили. Убедившись, что Кроу закончил с искусственным дыханием, Олджер повернулся к экрану кардиомонитора…

• 1/44
• Следующая