Исповедь Зеленого Пламени - Мазова Наталия Михайловна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/86
- Следующая
Пришла беда, откуда не звали! Черные Пески в результате войны оказались на проигравшей стороне, им само образование Речного Содружества, где всем заправляет Каменогорье, — такая кость поперек горла! Атхайн, конечно, молод, однако уже сейчас мыслит стратегически. Очевидно, что он не сегодня-завтра приберет под свою руку все небольшие держания вроде Краснотравья или Солнечья, причем приберет исключительно мирным путем… И вот вам снова Великая Андорэ почти в своих прежних границах, и горе тогда любым «воинам веры», которые попытаются сунуться на северо-запад! Пока Атхайн у власти, он не допустит повторения того безобразия, которое и довело эту Суть до Войны Шести Королей.
Вот только не всем это по нраву. Почему-то какую Суть ни возьми, у народов, исповедующих лунную религию, всегда чуть ли не в ментальности заложено, что они не могут не воевать, особенно с иноверцами! И Черные Пески служат превосходной иллюстрацией этого правила…
— …он к тому моменту уже не вязал лыка, называл меня Илло — видно, принимал в этой форме за кого-то из своих — и клялся в вечном братстве. Я тоже расхваливал его на все лады и, поскольку с его стороны поступило предложение поискать женского общества, обронил, что таким молодцам, как мы с ним, и принцессы не отказывают. Он тут же ухватился за идею и заорал: «Хочу принцессу Йоссамэл!» И с этим воплей поперся по коридору прямо в Хрустальный павильон, а я его и не очень-то удерживал, — мальчишка по имени Эртиль уже смеется вовсю, и ему вторит кое-кто из заговорщиков. — Представляете, идет, скандирует в такт шагам: «Хо-чу Йос-су!» и при этом размахивает снятым со стены канделябром, из чего я сделал вывод, что именно этим предметом он ее и хочет…
Последние его слова покрывает дружное мужское ржание. Я тоже издаю какой-то сдавленный звук, к счастью, заглушенный смехом аттаров, и для профилактики дальнейших неосторожных поступков засовываю в рот край одеяла.
— Так мы дошли до самой опочивальни принцесс, и он стал долбить в дверь своим подсвечником. Ну, Йосса вылезает на шум, в халате, как всегда, скорбная и страшная, что-то царственно вопит на тему «как смеете, смерды», а из-за ее плеча торчит Наинрин, кажется, в одной ночной рубашке, все кости на просвет видны. Лебеденок мой, увидев это зрелище, поднял палец, икнул и изрек: «Нет, СТОЛЬКО я еще не выпил!»
Новый взрыв хохота. Да, а паренек-то родом из Эстелина, раз безнаказанно проделывает такие штучки! Чужаку не суметь так. Ох, только попадись мне, змееныш…
— Йосса как услышала такие слова, так в обморок и брякнулась — прямо нам под ноги. А Наинрин визжит как резаная своим писклявым голоском: «Стража! Стража!» Ну я не стал дожидаться, пока она докричится — через старшенькую перешагнул, подхватил Лебеденка и давай бегом оттуда! Да еще на прощание вякнул: «Так и быть, поимеем совесть, раз Йоссу поиметь никак не получится…»
— Ты позабавил нас своим рассказом, — перебивает его властный голос, — но все это действительно подробности. Каков был результат этих ваших пьяных похождений?
— Самый для нас наилучший, мой господин. Йосса, придя в себя, нажаловалась Атхайну, а тот вызвал Иммзора и начал драить: мол, распустил когорту, доверия не оправдываешь, вынь да положь мне этих двоих ублюдков! А пока виновные не будут найдены и наказаны, Береговая Когорта снимается с несения караула во дворце во избежание дальнейших нарушений спокойствия. Иммзору и возразить-то на это нечего было — загнал своих Лебедей в казармы и сам во дворце не показывается.
— Значит, все готово для задуманного нами, — подводит итоги властный голос. Господи, кто же это все-таки? Отчетливое ощущение, что слышала его уже не раз. И он, как и этот Эртиль, — не с Черных Песков.
— Так значит, завтра, сразу после свадебного пира? — Ювад, я уже научилась различать их по голосам.
— Воистину так. Вы двое берете на себя Атхайна. Ты, Сальх, со своими людьми — Тэйрина и Клематис, — слышу, он усмехается.
— Славная выйдет у них брачная ночь!
— Ее тоже… раскаленной спицей? — вздрагивает голос Эртиля. Понятное дело, мальчишка еще непривычен к столь циничному хладнокровию…
— Можно и обычной, — как ни в чем не бывало отвечает обладатель властного голоса. — Раскаленной надежнее, но это надо еще успеть раскалить. А следов так и так не останется, и все это прекрасно будет выглядеть как результат колдовства… понятно, чьего.
— Имеется в виду ведьмочка из заповедной долины магов? — вот в этом месте мне делается по-настоящему страшно. Черт, да если бы не этот бабский угодник Орсалл…
— Ну почему же именно она? Ее вряд ли тронут, но ведь она сама сколько раз говорила, что не уполномочена отвечать за весь их Рябиновый Дол! А кому из ее родичей пришелся не по вкусу новый расклад — из Каменогорья не доищешься… В общем, престол переходит к Йоссамэл, и спустя положенное время я прошу ее руки и получаю согласие.
Так вот кто это! Можно было и сразу догадаться — Растрейн Фиэренранский из Долины Лилий, тот самый, что так рвется в командоры, но уже дважды выбирали не его. Йоссамэл давно к нему неравнодушна. А ему так хочется оказаться у руля, что ради этого он все Речное Содружество продаст за бесценок.
И-ди-от! Я понимаю, что на Андорэ ему плевать — лучше быть королем в Каменогорье, чем в Андорэ простым рыцарем — но на что надеется он сам? Усидеть на алебардах своих союзничков с Черных Песков, которые смешают его с пылью как только, так сразу?
Эх, если б только знать остальных! Имена Сальх и Ювад не говорят мне ничего, я не соотношу их с конкретными лицами, а голоса могу и не вспомнить. А у других не знаю и имен, даже не уверена, все ли они с Черных Песков…
— Да, аттары, — это тот третий… — Советую всем участникам завтрашнего спрятать в рукавах кинжалы — мало ли что может случиться…
— На свадебную церемонию и на пир нельзя входить с оружием, — возражает еще кто-то.
— Хо! Атхайн сам не обманывает доверия и других считает такими же глупцами! Нас заставят снять с пояса мечи, но кто заглянет к нам в рукава? Здесь Эстелин, а не Ярензаг!
— Так по рукам, аттары?
— По рукам, владетельный Растрейн! И да покарает нас Тот, Чей меч — серп Луны, если мы отступим от своего слова!
— Я принимаю твою клятву, Гисор… будущий, властитель Краснотравья! Как насчет того, чтобы взять от меня эту землю, когда я отправлю на плаху Орсалла?
Скажете, не идиот?! Еще дело не сделано, а он уже раздает невзятые земли! Да на его месте я бы эту Гисорову клятву ни в грош не ставила после того, как он только что презрительно говорил о глупцах, не обманывающих доверия!
— Ладно, аттары, — опять Ювад. — Время уже позднее. Обо всем переговорили, так что расходитесь по одному. Ни к чему привлекать внимание…
Скрип двери. Шаги. Снова шаги… Я лежу, как лежала, все еще боясь пошевелиться, хотя тело ужасно затекло. Так и придется засыпать — Ювад-то из своих покоев никуда уходить не собирается.
Да разве мне сейчас до сна? Речь уже идет не только о королевской семье, но и о моей собственной шкуре. Пусть Растрейну и нет дела до меня, но Йоссамэл — совсем другое, ей только дай повод от меня избавиться… Если ее приведут к власти, то дорогу в Каменогорье мне лучше забыть навсегда.
Мозг работает на полную мощность. Что я вообще могу? Предупредить Атхайна? Не поверит — доказательств-то у меня нет. Эртиля я в лицо не знаю. Он у заговорщиков шестнадцатая спица в колеснице, и на пиру его, вероятнее всего, не будет — а то еще Йоссамэл узнает или Наинрин… Растрейн наверняка чист как снег и сам никого убивать не станет — зачем претенденту на престол в крови пачкаться? А эти, с Черных Песков… их тоже голыми руками не возьмешь. Что, кинжалы в рукавах? Так это наша национальная традиция, мы без них как без штанов! Или еще что-нибудь в этом роде… И потом, они говорили, что старая гвардия не станет вмешиваться…
Дать знать Иммзору. Это главное.
Но доказательства, доказательства…
И вот я сижу за пиршественным столом и усиленно делаю вид, что слушаю новую балладу Элаура Серебряного Луча из серии «когда менестрели берутся за меч». Не знаю, как менестрели, а вот воины, по-моему, должны браться за меч, едва заслышав такого, с позволения сказать, менестреля. Рядом со мной Орсалл поигрывает вилочкой для фруктов с выражением тоскливой обреченности на лице. Представляю, каково сейчас старому боевому лосю — у него ведь, в отличие от меня, еще и абсолютный слух…
- Предыдущая
- 7/86
- Следующая
