Город пахнет тобою... - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 24

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая

 Вечер я провела на телефоне. Сначала дозвонилась до Полины и попросила ее положить деньги не на карточку, а кинуть переводом через какой-нибудь Вестерн-Юнион. Полина деньги уже перевела, так что тут я обломалась по полной программе.

 — Ты же просила сама! — возмущалась она. — Что у тебя случилось?

 — Тебе уже звонили эти? — хмуро спросила я, избегая называть имена. Не за чем Штефану знать мой круг общения.

 — Нет, никто не звонил, но я чувствую по твоему голосу, что что-то случилось. Маш, у тебя все в порядке?

 — Нет. Мы расстались. У меня нет документов и денег, я живу у чужого человека и мне нужна твоя помощь.

 — Да, можешь на меня рассчитывать. У кого ты живешь? Дай мне его координаты? Как зовут? Ты же понимаешь, как это опасно! А если он с тобой что-нибудь сделает! Немедленно дай мне его адрес!

 — Это лишнее. Мне нужны для посольства документы, подтверждающие мою личность. Желательно, чтобы была моя фотография и печать. Пожалуйста, сходи в ЖЭК, в ОВИР, в наш отдел кадров в издательстве, в Союз журналистов, я не знаю еще куда… Выписки там возьми, справки, что я живу в Москве, что я есть, я существую. Перешли их Штефану на работу факсом, он мне принесет всё. Запиши телефон. — Штефан продиктовал номер. — Полина, только пообещай мне, что ты ничего им не скажешь, как бы тебя не уговаривали. Ты не знаешь, я не звонила, ты не в курсе. Пожалуйста.

 — Что произошло? — серьезным тоном спросила она.

 — Тур приостановили. Он уехал домой из-за ларингита, мне пришлось остаться. А потом мы с его братом приехали на день раньше, среди ночи. Ну и как в анекдоте…

 — Ты его застукала с другой? — ахнула Поля.

 — Да. Он какую-то пургу пронес про брата, а потом назвал меня содержанкой, группис и блядью, которая всем дает.

 В трубке повисло молчание.

 — Маш, может, ты не правильно поняла? Может, он не то имел ввиду? Ты же говорила, Билл тебя любит и пылинки сдувает. Он просто не мог такого сказать.

 — Поля, у меня все в порядке со зрением и слухом. Он был с телкой и опустил меня при всех ниже плинтуса. Я хочу домой. Собери для меня документы, какие сможешь. Я больше не хочу ничего про него слышать.

 — Тебе надо с ним поговорить. Уверена, это какое-то недоразумение. Может все не так, как ты думаешь. Может, она… Он прям лежал с ней в постели?

 — Давай не будем по телефону. Я приеду и все расскажу. Всё равно мне надо будет кому-то обгадить жилетку соплями. Помоги мне убраться из этой чертовой страны, — слезы потекли по щекам. Штефан, сидящий рядом и смотрящий на меня весь разговор, суетливо начал лазить по карманам в поисках платка. Протянул мне почти свежий носовой платок.

 — Я постараюсь побыстрее, Машут. Ты только не плачь. Мало ли говнюков на свете? На всех слез не напасешься. Родриго знает?

 — Нет. И не вздумай ему сказать об этом!

 — Зря. Я с Родькой общаюсь. Он за тебя его уничтожит, одно лишь слово. Хочешь, я сама ему позвоню? Он завтра же тебя из Берлина вывезет, куда скажешь. У него связи по всему миру.

 — Не надо, я сама. Документы мне собери для посольства.

 — Маша, дай мне свой адрес. Ты же понимаешь, что жить у чужих опасно. Если с тобой что-то случится, никто тебя даже найти не сможет, ты это понимаешь?

 — Я не могу. Мне неудобно. Это хороший район. Очень престижный. У меня окна на парк, а за деревьями видно озеро. Дом с башенками. Второй этаж. Квартира восемнадцать. Парень хороший, адекватный вроде бы. Я тебе потом скажу, не сейчас. Его не будет, позвоню и скажу нормально. При нем не хочу, хорошо?

 — Я поняла и записала все. Постараюсь все сделать очень быстро. Не кисни там. Скоро увидимся! Все-таки позвони ему, я уверена, он волнуется и ждет твоего звонка.

 — Нет. Родриго — это прошлое. В моем будущем больше нет прошлого. Спасибо тебе, дорогая. Целую нежно.

 Полина права. Мне надо сделать всего один звонок, и все проблемы решатся волшебным образом. Я не хочу. Я категорически не хочу впутывать Родриго в это дело. И общаться с ним тоже больше не хочу. Я решила начать жизнь с чистого листа, забыв обо всех своих любовниках. Я больше никому не позволю себя предать и тем более бросить. Пусть катятся к чертям! Я выживу!

 Разговор с мамой был коротким. Я объяснила ей, что попала в затруднительную ситуацию, что у меня заблокированы карточки с деньгами и мне нужны наличные. Скромно попросила две тысячи. Мама заволновалась, спросила, что и как, все ли в порядке с мальчиками, я обещала ей рассказать позже, так как денег на телефонной карточке нет, а мне еще надо сделать пару звонков. Продиктовала все данные Штефана и сказала, что очень жду денег. Мама обещала прислать в понедельник. Хорошая у меня мама, умная, не задает лишних вопросов.

 Ночью я не смогла себе позволить расслабиться. Решила спать без снотворного — боялась, что Штефан припрется и начнет требовать близости. Никакого плана на этот случай у меня не было. Я прекрасно понимала, что целиком в его власти, однако просто так не дамся и удеру при первой же возможности, слава богу, и окна открываются, и не слишком высоко. Все-таки очень страшно ночевать в доме абсолютно незнакомого мужчины. В голове крутились разные ужасные картинки, по телу бегали мурашки — мысленно я уже сопротивлялась, расцарапала ему лицо и лягнула в пах. От моей крутой расправы Штефана спасло только то, что он так и не пришел. Но заснуть я все равно не смогла. Вертелась с бока на бок, в миллионный раз прокручивая в голове тот злополучный момент и проговаривая свои всевозможные ответы. Опять вся обревелась. Почему-то именно ночью на меня накатывала жуткая тоска, я начинала себя жалеть, его ненавидеть, потом ненавидеть себя, а его боготворить. Меня кидало из стороны в сторону, то я обвиняла себя в неумении управлять собственными эмоциями и держать ситуацию под контролем, то, обливаясь горючими слезами, фантазировала, как ему там без меня плохо, как он ищет меня и умоляет о прощении. В такие моменты я была то холодной и неприступной, прогоняла его вон и куда-то бежала дальше, то мягкой и нежной и тут же все ему прощала, лишь бы забрал домой. Я вдруг поняла, что совершенно не могу спать без него, что привыкла к его плечу, тихому дыханию, запаху и тяжести конечностей, которые он вечно сгружает на меня. Мне хотелось, чтобы он узнал, что я живу у мужчины. Казалось, что тогда в нем взыграет ревность и обида — вот так брошенная девушка до земли не долетела, ее между этажами перехватили. Я представляла себе, как он будет злиться и беситься. Билл очень ревнивый, Штефан станет для него красной тряпкой. Только ничего он не узнает… Неделя прошла. Если бы он хотел, то уже бы нашел меня… Я больше ему не нужна. Перебралась на подоконник и уставилась на луну, которая то появлялась, то исчезала за тяжелыми рыхлыми тучами. Хочется завыть. Обхватить себя руками и выть, срывая голос, расцарапывая кожу. Надо лечь на пол, как рассказывал он, закрыть глаза и расслабиться.

 Нельзя!!!

 Нет!

 Нельзя делать ничего такого, про что рассказывал он. Его больше не существует. Я — птица вольная. Его не существует. Я свободна. Не существует… «Свободен лишь тот, кто потерял все, ради чего стоит жить». Между прочим, Ремарк тоже звали Марией… Я потеряла. Я свободна. Тебя не существует. Как ты там? Спишь ли? Помнишь ли обо мне?

 Сон про меня, сон для тебя, для божьего раба… — так бабушка рассказывала можно наслать сон про себя на человека, по которому очень скучаешь. Я смотрела на желтый диск и беззвучно шептала заклинание, не замечая катящихся по щекам слез. Сон для тебя, сон про меня…

 Мне больно… Мне так больно…

 Вернись ко мне…

 Боль убивает.

 Вернись.

 Внутри так холодно.

 Я согрею, ты только вернись.

 Я не могу…

 Просто вернись. Звезда, звезда, помоги мне.

 Звезда… Она не сможет. Сон про меня… Сон для тебя… для божьего раба…

 Такую дуру надо еще поискать! Нет, мне надо выдать медаль — главная дура планеты Земля, а еще лучше набить тату на лбу, чтобы всем было хорошо видно. Я сидела на лавочке на Беренштрассе, вытянув от усталости ноги, и терла виски. Идиотка! Какая же я идиотка! Мало того, что я потеряла кучу времени и притащилась в посольство на Унтер ден Линден, вместо того, чтобы сразу поехать в консульство на Беренштрассе, потом прошла какую-то немереную кучу километров от шестьдесят пятого дома ко второму по Унтер ден Линден, а затем по Беренштрассе до дома шестьдесят шесть! Так еще и консул меня развел, как ребенка. Даже не старался, так, походя, парой вопросов. Вид я имела бледный, усталый, вспотевший, а уж как блеяла… Еще и слабость жуткая… То ли от недосыпа, то ли слишком сильно организм ослаблен болезнью, которую никто не отменял. Утром, по дороге в посольство, решила, что им незачем знать, что я тут работала. В этом случае мне зададут два вопроса — где и кем, а потом попросят принести бумагу с места работы. Когда я представила, как припрусь к Дэвиду и попрошу справку с места работы, да как он меня пошлет к черту, то резко передумала. Йост может быть и не пошлет, но вот идти к нему мне категорически не хотелось. Да и не на что мне к нему ехать в Гамбург. Поэтому я сказала в консульстве, что приехала по туристической визе, что меня обокрали в Гамбурге, в Берлине я попала в больницу и вот вам справка. Консул спросил, как давно я в Германии, и я тут же сдала себя с потрохами — полгода. Оооо! Как же хочется побиться лбом о фонарный столб! Как можно быть такой дурой, а? Эта информация очень заинтересовала консула, и он тут же потребовал от меня более подробных сведений. Пришлось сказать, что пригласили работать переводчиком в одну компанию, в Москве они презентовали себя, как супер-пупер крутые, а на деле оказался пшик, я приехала, шеф принял не за ту, начал домогаться, пришлось уйти. Месяц я тут отдыхала, по стране каталась и вот докаталась… Но консул уже не верил. Объяснила ему, что я журналист, что мне это надо было для работы, что он может проверить меня через Интернет, дала ему все свои московские контакты, он обещал послать запрос, а там уже будут по обстоятельствам действовать. Я очень люблю свою страну, вот очень-очень. Но объясните мне, почему американское посольство делает своим гражданам Свидетельство на возвращение за час, максимум за два, а наше послало меня гулять до полиции и обещало разобраться в течение пяти — десяти рабочих дней, а? Я где буду жить все это время? И на что? Консул сказал, что ему нужны документы, подтверждающие мою личность, что он сделает запрос, если я тоже что-то принесу, он будет рад. Как? Как я могла так лопухнуться, а? Ну вот просто идиотка! Полная! А всему виной Билл Каулитц! От него одни неприятности! В новостях по радио что-то говорили о нем, я отвлеклась и вот вам, пожалуйста, кушайте, не обляпайтесь — вместо того, чтобы уехать домой в ближайшие семьдесят два часа, я тут буду торчать еще минимум полторы недели. А у нас быстро ничего не делается, и им плевать, что мне негде жить и нечего есть. Не страна, а… Уеду к маме в Канаду. Восстановлю документы и эмигрирую. Надоело всё! Ну как так можно? Чертов Билл Каулитц!

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая