Выбери любимый жанр

Вспоминая об убийстве. Холодный ветер, теплый ветер - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 16

Изменить размер шрифта:
16

Фанни захлопнула дверь.

— Космические вибрации подсказывают мне, что сегодня вечером здесь произойдут большие неприятности, — доверительно объяснила она. — Овен противостоит Тельцу и взаимодействует с Близнецами. Это будет иметь фатальные последствия. Лучше всего пораньше лечь спать.

— Всем это известно и без ваших карт.

Фанни вразвалку пошла к массивному креслу.

— Я знала, что это должно произойти, — как откровение сообщила она мне, прикрыв глаза. — Происходит вообще очень много событий. И все они не случайны.

Я ничего не ответил. Уши в жизни Фанни Флорианны играли первостепенную роль. В ней было двести девяносто фунтов веса, и в силу этого уши у нее тоже были большие. Остальное восполнялось природной проницательностью. Люди вращались вокруг нее наподобие планет, обращавшихся вокруг Солнца. Все приносили Фанни еду и заискивали перед ней, ожидая, что она скажет. Даже мыши отдали бы ей свой сыр, если бы захотели узнать будущее.

Кто-то вошел в холл. Я прислушивался, затаив дыхание. Фанни тоже напряглась. Шаги проследовали по длинному коридору и остановились у ее двери.

Кто-то постучался. Фанни сказала:

— Войдите…

Послышалось тоненькое позвякивание медных колокольчиков. Дверь отворилась, и на пороге перед нами предстал Пьетро Массинелло. Он, пританцовывая, вошел в комнату, сверкая объемистой лысиной. У ног его, обутых в сандалии, вертелись собачонки.

— Привет, моя королева! — пропел вошедший и поклонился. Изысканным движением руки поставил на стол тарелку с салатом. — Это для вас, ваше величество.

Я не мог не рассмеяться. Всегда трудно было понять, где кончалась его игра и начиналась серьезная беседа. Пьетро ждал, что скажет Фанни, как это всегда делали все. Даже я. Мне приходилось выполнять ее поручения. Случилось это после того, как однажды она увидела, что я курю. Если бы я отказался ей помогать, она могла сообщить о том случае моей мамочке.

Крохотные колокольчики на красной рубашке Пьетро сверкали, издавая музыкальные трели. Я смотрел на них. И вспоминал комнату Пескуарры. Тот, кто его убил, убежал оттуда, звеня маленькими колокольчиками. Но ведь Пьетро — хрупкий, согбенный старикашка.

— А теперь Мне пора уходить, — пропел Пьетро, схватив одну из собачонок и кружась с нею в ритме танца. — Я танцую на Мэйн-стрит под граммофон, чтобы заработать деньги для бедных. Кто эти бедняки? Я сам. Малюю чем-нибудь ярким щеки и надеваю штаны с колокольчиками… Надеюсь, вам понравится мой салат!

Когда дверь за ним закрылась, Фанни вздохнула и сказала:

— Сегодня вечером все сошли с ума! — Ее необъятный бюст медленно колебался в такт словам. — Вечные неприятности между хулиганами и пачучос… Ты, наверное, знаешь, что все началось именно в этом доме?

— Как это? — спросил я.

С хитроватым видом она прикрыла глаза:

— Думаешь, все эти неприятности случаются сами собой? Нет… — Фанни помахала в воздухе толстым, словно сосиска, пальцем. — Такие события должны получить толчок со стороны. Как новорожденный, получающий шлепок по попке.

— А кто несет за это ответственность? — спросил я.

— Мне платят за то, что я держу язык за зубами. Если ты дашь мне немного денег, может быть, и тебе я кое-что поведаю.

— Как бы не так, — сказал я. — Это Вердугос? Он любит всякие беспорядки.

— Нет. Ему скорее всего платят другие. Более значительные, но менее известные, чем он. Платят за то, чтобы он говорил то, что говорит, и делал то, что делает.

Я сказал:

— Ходят слухи, будто эти беспорядки провоцируют нацисты. Это так?

Фанни лениво, словно гиппопотам, прикрыла одно веко.

— Может быть. Всякое может случиться. Забавно, когда ты знаешь очень много, а говоришь очень мало.

— Ты врешь! — крикнул я.

Фанни не обиделась, но это ее задело. Посмеиваясь, она сунула свою огромную руку в карман платья.

— Ты думаешь, я вру и у меня нет доказательств? Смотри сюда.

Она достала сложенную газету и развернула ее.

— Не прикасайся к ней! — предупредила она меня. — Оставайся на месте и взгляни на то, что тут напечатано.

Я взглянул на газету и присвистнул:

— Написано по-немецки!

Я не мог ни слова понять из того, что там было. Фанни торопливо спрятала газету снова в карман, но достала оттуда еще что-то — кусок какой-то материи. С изображением свастики.

Она сказала:

— Мне помогают мои астрологические формулы. Они подсказывают, куда нужно заглянуть, руководствуясь указаниями звезд. Свастику и газету я обнаружила в комнате одного человека!

— Того, кто живет в этом доме?

— Да. Ты думаешь, что в этой части нашего города живут нацистские главари? Нет. Однако время от времени они наведываются сюда в больших автомобилях, чтобы проверить, как тут работают их агенты. И вот этим бедным агентам они платят деньги. Те, кто учиняет беспорядки, находятся среди нас. Они ведут себя и рассуждают, как и все остальные люди. Как наши знакомые. Как люди, которых мы встречаем каждый день. Эти предметы я нашла, руководствуясь моими астрологическими предсказаниями.

— В чьей комнате? — крикнул я и быстро протянул руку к карману Фанни.

Она торопливо прикрыла карман толстыми ладонями.

— Не смей! Я тебе не дам! Сейчас закричу! Если придет полиция, скажу, что нашла свастику и нацистские газеты в комнате твоего отца. Так что лучше меня не трогай!

Я отстранился от нее, наблюдая за тем, как свастика была спрятана в тот же карман, где находилась нацистская газета. Все неприятности, грозившие этому дому, напряженность, мучения и заботы, — все это было сосредоточено в запрещенной газете, которая находилась у Фанни. Я стоял и смотрел ей прямо в глаза.

— Как ты можешь спокойно сидеть здесь, в то время как люди дерутся на улицах из-за таких вот вещей?

— Какое мне до этого всего дело? — ответила Фанни. — У меня здесь собственный мир, и я нахожусь в самом его центре. Люди на улице меня не волнуют. Что они для меня сделали?

Она подалась вперед, широко улыбаясь:

— Конечно, если бы ты смог достать немного денег…

Не было смысла вести дальнейший разговор. Я повернулся к двери и крепко ухватился за ручку. Мне казалось, что теперь я в состоянии остановить беспорядки. Ведь я могу рассказать людям правду, и они должны перестать ненавидеть друг друга. Да. Но сделают ли они это?

Пожары уже начались. Может быть, я опоздал со своими откровениями.

Я распахнул дверь со словами:

— Я вернусь с деньгами!

Вышел в коридор и с треском захлопнул за собой дверь.

Я ей врал. Не было у меня никаких денег.

Мне показалось, что я слышу удалявшиеся шаги в холле.

На улицах все было спокойно. Я прислушивался к этой тишине, наступившей после того, как хулиганы направились дальше, к центру города.

И, стоя вот так в темноте, я вдруг понял, что я — единственный, кому действительно известно об убийстве Пескуарры. Конечно, мама, папа и Джо также знали об этом. Но именно я все раскрыл. Фанни, может быть, тоже прослышала кое о чем, но что от этого толку?

Меня начала бить дрожь. В темноте я быстро спустился по лестнице и споткнулся… Поняв, что это чье-то тело, я закричал. И тут же поднялся.

Но это был Сэм, который заснул прямо на полу. От него привычно разило ромом, и он лежал весь грязный и спал. Старый человек с морщинистым лицом.

Я выбежал на улицу и остановился у светофора. Дом, который я только что покинул, в темноте показался мне слишком большим и слишком мрачным. В этом доме жило довольно много людей. И один из них знал все, что касалось беспорядков, и делал все, чтобы пачучос их затевали. Флорианна знала, кто он такой.

Был ли это Пьетро, который пел и танцевал вместе со своими тявкающими собачками? Может быть, Пескуарре стало известив, что Пьетро был нацистом, и он пригрозил сообщить обо всем полиции? А за это Пьетро сунул его головой в бойлер? Или беднягу убил Вердугос? Он парень сообразительный и расторопный и к тому же любит деньги. А возможно, Сэм, который жить не может без выпивки? Ну а если это Джилберт Рамирес? Большой, неповоротливый и молчаливый… А вдруг это только видимость, а сам он парень не промах…

16
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры