Бледна как смерть - Маунтин Фиона - Страница 14

• Предыдущая
• 14/70
• Следующая

Они обогнули Черч-стрит и около Сент-Джеймс оба остановились, вдыхая морозный воздух и рассматривая, или притворяясь, что рассматривают, богато украшенные ворота и башенки Камден Хауза, красивого здания приюта для бедных сэра Баптиста Хикса.

– Он спрашивал о тебе, если тебе это интересно.

– В самом деле?

Она почти кричала.

Она жаждала узнать, нет ли у Маркуса кого-нибудь, но одна часть ее души не пережила бы, если бы ответ оказался таким, какого Наташа ожидала. И она бы прокляла себя, если бы спросила об этом Стивена.

– Он не звонил тебе?

– Нет.

– В начале января он собирается уехать в Канаду, по обмену с Ванкуверским университетом, на шесть месяцев.

Наташа почувствовала, что глаза застилают слезы. Стивен посмотрел на нее.

– Послушай, Наташа. Если ты хочешь поговорить...

С чего ей начать, если она слишком многое не понимает в самой себе?

– Я думаю, мы слишком похожи. – Даже проговорив это, она поняла, насколько банально прозвучали ее слова.

Стивен нашел палку и бросил перед собой, чтобы Борис принес ее обратно, потом бросил еще раз, пробежав немного вперед.

Существует расхожее мнение, что дочери хотят выйти замуж за мужчин, похожих на отца. Стивен всегда был для Наташи героем. Она подсознательно сравнивала с ним любого мужчину, которого встречала в жизни. Сейчас она сравнивала их с Маркусом. Стивен был наставником Маркуса, этим можно было объяснить сходство их личностных качеств и взглядов. Они и внешне были похожи – оба высокие и поджарые, с выразительными, глубоко посаженными глазами, заостренными чертами лица и густыми темными волосами.

– Так между вами действительно все кончено?

– Да.

Наташу не оставляло ощущение, что Стивен удовлетворен ее ответом, несмотря на то что сам он в общении с Маркусом теперь испытывал определенные трудности. Но она не хотела с ним спорить.

– Ты рассказывала, – начал Стивен, – о девушке, которую пытаешься найти с помощью дневника.

Девизом Геральдической палаты – наиболее почитаемого заведения среди специалистов по генеалогии, в котором Наташа начинала работать по специальности, – были слова «Старание и тайна». В какой-то степени она выходила за рамки дозволенного. Ей всегда было неудобно хранить чужие тайны, даже если это предполагало только конфиденциальность и благоразумие. Однако она придерживалась этого девиза в работе со своими клиентами. Стивен же был «над всем этим».

Они всегда доверяли друг другу и обсуждали запутанные моменты своей работы, и ни разу не пожалели об этом.

– В дневнике я нашла записку, – осторожно сказала Наташа, – написанную почерком Бетани Маршалл. Мне кажется, она может оказаться предсмертным посланием самоубийцы.

– Боже правый! И что ты сделала?

– Пока ничего. Я хотела сначала поговорить с ее парнем. Записка двусмысленная. Я могла поспешить и сделать неправильные выводы.

– Неужели так бывало?

– Постоянно.

– Это непрофессионально. – Это было правдой. – Ты в любом случае должна сообщить полиции.

– Я сообщу. Скоро. После разговора с Адамом.

– Однажды я познакомился с девушкой по имени Бетани. Хорошенькая штучка, очень хорошенькая. Кстати, она была приятельницей Маркуса.

Наташа не обратила на его слова никакого внимания. Они медленно брели по улице, и после недолгой паузы Стивен задумчиво произнес:

– Она позирует для фотографа, изображая Лиззи Сиддал, а потом убивает себя. История повторяется. Преднамеренно или нет.

Наташа рассматривала здание Ист Банкетин Холла, глядя на который можно было представить себе, как выглядел Кэмпден Хауз до того, как погиб в огне гражданской войны.

– Никто не знает, действительно ли Лиззи Сиддал покончила жизнь самоубийством. В свидетельстве о смерти врач написал, что имела место случайная передозировка, не так ли?

– Более вероятно, что об истинной причине предпочли умолчать.

До недавнего времени суицид называли «убийством себя», и кара за него была жестокой: самоубийцу хоронили на перекрестке, предварительно вогнав ему в грудь деревянный кол.

В наше время самостоятельный уход из жизни уже не считается позорным, ужасным преступлением. Хотя и сейчас мы говорим о суициде не иначе как «совершил самоубийство». «Совершил преступление» звучит похоже, правда? Стивен дотронулся до ее руки, дав понять, что пора возвращаться в гостиницу.

– Конечно, она похоронена на освященной земле, которая должна стать местом покоя, но Россетти нарушил ее покой, не так ли?

– Ты считаешь, что он поступил неправильно?

– Да, я так думаю.

Наташа была поражена. Стивен постоянно разрушал могилы и захоронения.

– Как ты можешь так говорить? Ты же постоянно это делаешь!

– Телам, которые я разрушаю, тысячи лет. Ну, в крайнем случае, несколько сотен.

– Я не вижу никакой разницы.

Ей всегда нравились дискуссии и словесные перепалки со Стивеном.

– Но в этом и заключается вся разница.

Наташа знала, на что он намекает. Работа Маркуса заключалась в реконструкции лиц по черепам. Невозможно без волнения наблюдать за трансформациями, за тем, как в его руках постепенно возникало лицо, видеть процесс, обратный разложению. Мышцы ложились на кости, за ними следовала плоть. Когда ты мог видеть людей такими, какими они были при жизни, это заставляло смотреть на останки совершенно по-другому.

Стивен произнес:

– Когда они открыли гроб Лиззи Сиддал, то увидели, что она так же красива, как в день своей смерти.

Наташа считала, что может позволить себе эту роскошь. Глубокий плавательный бассейн в парке, затененный деревьями летом и подогреваемый зимой так, что над водой поднимался пар. Второй приятной мелочью был абонемент в плавательный бассейн в гостинице «Лигон Армз». Бассейн был окружен светильниками с мягким голубым светом, балкончиками и деревьями в кадках, а потолком служил высокий стеклянный купол, который раскрывался в теплую ясную погоду. Наташа любила бывать здесь поздно вечером, когда в бассейне никого, кроме нее, не было и она могла лежать в воде и глядеть на звезды, мерцающие высоко в черном небе.

Когда она вернулась домой, в темноте светился огонек автоответчика. «Адам. В ответ на ваш звонок».

Черт! Неужели она его пропустила! Она набрала 1471. Он звонил в шесть, из студии в Оксфорде. Сейчас было почти девять. Она опоздала на три часа.

– Алло, – коротко ответил мужской голос, не похожий на голос Адама.

– Я могу поговорить с Адамом?

Секундное молчание.

– Боюсь, не сейчас.

– Это его номер?

– Кто его спрашивает?

– Наташа Блэйк. Он...

– Здравствуйте, Наташа.

– Здравствуйте. Он звонил мне.

– Недавно? Тогда вы – еще одна девушка, о ком он мне не рассказывал.

– Простите?

– Прощаю. С вами приятно разговаривать. Надеюсь, у нас будет возможность как-нибудь встретиться?

– Я не...

– Как насчет того, чтобы сказать мне, о чем вы хотите поговорить с Адамом?

В его тоне появилась легкая угроза.

– Боюсь, я не могу...

Он снова не дождался окончания фразы:

– Попробуйте позвонить на мобильный телефон.

Он быстро продиктовал номер. Пошли гудки.

Наташа, нахмурившись, положила трубку. Что это все означает?

Она попыталась позвонить на мобильный телефон, подождав гудков десять. Потом гудки прервались: «Да?» В трубке слышалась музыка, тяжело ухали басы.

– Это Наташа Блэйк, – сказала она.

Адам произвел на нее впечатление человека, который запросто мог знать пару-тройку девушек с таким же именем.

– Так вы поможете мне найти ее или нет? – голос Адама был далеким и глухим.

Она совсем забыла, что официально еще не дала согласие на участие в поисках. Теперь она не видела причин для отказа. Но ей не хотелось рассказывать о записке по телефону, тем более что, по всей видимости, Адам был на предновогодней вечеринке. Поблизости от него звенел женский смех.

• Предыдущая
• 14/70
• Следующая