Бледна как смерть - Маунтин Фиона - Страница 12
- Предыдущая
- 12/70
- Следующая
Наташа считала, что разговоры о привидении преследовали другую цель – заставить новых хозяев продать заведение и уехать. За годы работы у нее сформировалось довольно прагматичное отношение к призракам. Она верила в них так же твердо, как и в Бога. Они были вполне сопоставимы, поскольку ей не довелось увидеть ни призраков, ни Всевышнего, несмотря на частые посещения кладбищ, склепов и мнимых домов с привидениями. Наташа не знала, как бы она справлялась со своей работой, если бы была так же чувствительна к подобным вещам, как Мэри, которая могла зайти в комнату и почувствовать присутствие в помещении «чего-то потустороннего».
– Современная пропавшая без вести, – сказала Мэри на этот раз. – Разве искать ее не дело полиции?
– Она на самом деле не пропала, просто ушла от своего любовника. Не думаю, что полиция захочет вмешиваться всякий раз, когда такое происходит с влюбленными.
– Однако звучит интригующе. Могу ли я чем-нибудь помочь?
– Я сбросила тебя со счетов на несколько ближайших месяцев.
– И не думай. Просто придется связать много пинеток и чепчиков, вот и все.
Неужели? На секунду Наташа представила, насколько она была бы рада сидеть у камина, прислушиваясь к ребенку, растущему внутри нее, рядом с преданным мужем, с удовольствием готовящим для нее чашку чая. Эта мысль ее потрясла. Возьми себя в руки.
– Так что там произошло? – поинтересовалась Мэри. – Разрыв случайной связи?
– Не совсем.
– Поскандалили?
– Что-то вроде этого.
– Тогда будь осторожна.
– Не беспокойся, я справлюсь, – Наташа еще крепче сцепила пальцы вокруг чашки. – Что ты имеешь в виду? Что может случиться?
– Сразу видно, что ты не смотришь телевизионные детективные шоу. Когда пропадает человек или кто-то умер при странных обстоятельствах, подозрение падает в первую очередь на человека, который поднял тревогу.
К своему ужасу Наташа поняла, что не может отнестись к сказанному с юмором. Она почувствовала беспокойство. Ей не следует выкладываться полностью, не нужно показывать Адаму найденную в дневнике записку. Она ему не доверяет.
– Так что этот Адам все-таки из себя представляет?
– Артистичный. Интересный. Парень из тех, о ком говорят: «В тихом омуте черти водятся». Но не мой типаж, – добавила она.
– Артистичный, интересный и полный псих, это уж точно. По-моему, абсолютно твой тип.
На часах почти десять. Если она не поторопится, то может опоздать на рождественский ужин с родителями и Эбби.
Наташа быстро оделась. Длинная черная бархатная юбка, черные сапоги на шнуровке, темно-красный корсаж на косточках. Она нетерпеливо провела щеткой по непослушным волосам и скрепила их на затылке серебряной заколкой. Несколько прядей выпали из прически, обрамляя лицо, но она торопливым движением вернула их на место.
Борис стремительно пронесся к двери, задев Наташину юбку и оставив на черной ткани полоски мерцающей медной шерсти.
– Я думаю, что сегодня ты можешь поехать со мной.
Она открыла свой «Санбим» и пропустила пса на заднее сиденье. Собакам, как правило, путь в гостиницу был закрыт, но Борис давно привык ждать хозяйку в машине, когда она брала его с собой в свои исследовательские путешествия.
В любую погоду и в любое время года и суток Чиппинг Кэмпден выглядел приветливо со своей главной, извилистой и широкой улицей, украшенной двумя рядами магазинов, домиков с остроконечными крышами и больших лавок торговцев шерстью. Наташа была согласна с тем, кто назвал эту улицу самой красивой улицей Великобритании. Величественная и впечатляющая, но совсем не надменная.
Время близилось к полудню, но город казался пустынным. Здесь совсем не было снега, только местами на тротуарах лежал иней.
В гостинице, напротив, было шумно. Ее выбрала Анна. Наташа знала, что Стивен предпочел бы остаться под древними балками «Лигон Армз», но Анна отдала предпочтение отелю «Котсволдс Хауз», с величественным парадным входом, изящной архитектурой английского ампира и знаменитой лестницей с витражами.
Увидев Стивена, она почувствовала прилив счастья. На голову выше окружающих, он выглядел здоровым и загорелым и был одет в слегка примятые хлопчатобумажные брюки и темную рубашку, резко выделяясь на общем фоне по-зимнему бледных английских лиц и форменной одежды. Он заключил ее в крепкие объятия.
– С Рождеством, дорогая.
Люди оглядывались, чтобы посмотреть на них. Стивену природа дала внешность, которая делала его «персоной номер один» в любом помещении. И раскатистый голос, который он и не пытался приглушить. Наташа вдохнула его крепкий запах – запах человека, проводящего много времени на открытом воздухе, смешанный с ароматом лосьона после бриться, горького кофе и пива. Когда этот запах касался ее ноздрей, Наташа снова видела себя маленькой девочкой, бегущей ему навстречу, когда он возвращался после долгих путешествий, взлетающей высоко над землей в его сильных руках.
– Веселого Рождества, – ответила Наташа.
В виде протеста, который сейчас казался ей жестоким, она престала называть его папой с тех пор, как узнала правду о своем рождении. Она поняла, что не может произносить это слово без чувства неловкости. Она была уверена в том, что он не станет возражать, если она назовет его по имени. Он обычно подписывал так свои письма и открытки? «Со всей моей бесконечной любовью к тебе, Стивен».
– Анна и Эбби спустятся, как только закончат прихорашиваться. – Он оглядел ее с головы до ног. – Восхитительна, как всегда.
Наташа почувствовала теплую волну удовольствия. У нее всегда возникало особое ощущение, когда она думала о том, что Стивен наблюдал за тем, как она росла, зная, что она чужая, а не часть его. Теперь, когда он делал ей комплименты или говорил, что любит ее, девушка не знала, как к этому относиться.
Он пробежал взглядом меню, отбросил его в сторону.
– Виски меня вполне удовлетворит. А ты не будешь возражать против водки с тоником?
Она усмехнулась:
– Не буду.
Они вместе подошли к стойке бара и сделали заказ.
– Проглоти-ка это, – сказал Стивен, прикасаясь к ее стакану своим, отчего стекло зазвенело. – Если мы выпьем быстренько, то сможем сделать еще по глоточку, прежде чем начнем вести себя пристойно.
– Ты когда-нибудь ведешь себя пристойно?
– Всегда. Это ты сбиваешь меня с пути истинного. Ты плохо на меня влияешь.
– Должна же я была у кого-то научиться таким гадостям...
– Рад, что научил тебя кое-чему полезному.
Она посмотрела на его ладонь, сжимавшую стакан. Она была грубой, мозолистой, с растрескавшимися ногтями. Наташа никогда не могла заставить себя доверять мужчинам с гладкими наманикюренными пальцами, постукивающими по клавиатуре.
Появилась Эбби, загорелая и хорошенькая. «Привет!» Она обняла Наташу, протянула ей открытку и подарок. Наташа сняла упаковочную бумагу и увидела книгу об обычаях аборигенов.
– Замечательная книга, спасибо, – Наташа поцеловала ее в щечку.
– Надеюсь, она тебе понравится.
Когда Наташа развернула открытку, Эбби добавила:
– Это тоже из Австралии.
На открытке был изображен карикатурный Санта-Клаус с санками, которые ему пришлось тащить по залитому солнцем песчаному пляжу. Как нелегко убедить австралийских детишек в своем существовании, когда на тебе такая неподходящая одежда и путешествуешь ты на транспорте, никак не соответствующем местному климату!
Рядом со Стивеном появилась Анна, как всегда безмятежная и прекрасная, одетая в облегающее темно-синее платье с шифоновой отделкой на плечах и тонким пояском на тонкой талии. Ее пепельные волосы были схвачены шарфом цвета сапфира. В своих плакавших по щетке сапогах, рядом с ней Наташа почувствовала себя неловко. Все так, как и раньше.
Когда она однажды пригласила родителей погостить в Садовом тупике, постоянные уборки и чистки пылесосом, устраиваемые Анной, сводили Наташу с ума, как и тогда, в детстве. Наташе и Абигаль никогда не разрешалось появляться перед матерью с малейшим пятнышком шоколада, краски или грязи на руках или лице. Нельзя сказать, что Анна проявляла чрезмерную строгость в воспитании, – она всегда была готова их обнять, рассказать сказку на ночь или помочь выполнить домашнее задание. Идеальная мама. Она стремилась во всем быть идеальной.
- Предыдущая
- 12/70
- Следующая
