Путь вниз - Мэтисон (Матесон) Ричард - Страница 3
- Предыдущая
- 3/51
- Следующая
– Не правда, – сказала она. В ее голосе звучало упорное нежелание признать то, что происходило в действительности. Другой реакции и не могло быть у нее.
– И это все? – раздраженно спросила она. – Это все, что он может сказать?
– Но, милая, это то, что происходит на самом деле, – ответил Скотт. – Брэнсон показал мне рентгеновские снимки – те, что были сделаны четыре дня назад, и те, которые он получил сегодня. Все верно. Я уменьшаюсь. – Скотт говорил так, словно ему только что сильно двинули в живот, и теперь он стоял, наполовину оглушенный, едва дыша от болевого шока.
– Не правда, – на этот раз ее голос был скорее испуганным, чем уверенным. – Мы обратимся к специалисту, – сказала она.
– Брэнсон мне это и посоветовал, – ответил Скотт. – Он сказал, что стоит обратиться в Пресвитерианский медицинский центр Колумбия в Нью-Йорке. Но…
– Вот и сходи, – перебила она.
– Милая, но нам это обойдется слишком дорого, – с мукой в голосе произнес Скотт. – Мы уже должны…
– Ну и что? Неужели ты допускаешь мысль, что…
Нервная дрожь не дала ей договорить. Она стояла, дрожа всем телом, скрестив на груди руки, покрывшиеся гусиной кожей.
Впервые с тех пор, как все это началось, она не смогла скрыть своего страха.
– Лу, – он обнял ее, – все нормально, милая. Все нормально.
– Нет. Ты должен пойти в этот центр. Ты должен.
– Хорошо, хорошо. Я пойду, – пробормотал он.
– А что сказал Брэнсон? Что они собираются делать? – спросила Лу, и Скотт услышал в ее голосе страстное желание узнать что-нибудь обнадеживающее.
– Он сказал… – Скотт облизнул губы, пытаясь вспомнить. – А-а, он сказал, что надо проверить мои эндокринные, щитовидную, половые железы и гипофиз, исследовать процессы обмена веществ, возьмут и другие анализы.
Лу сжала губы.
– Если Брэнсон все это знает, то зачем же надо было говорить о том, что ты уменьшаешься. Так не лечат. Это глупость какая-то.
– Милая, ведь я сам попросил его, – ответил Скотт. – Я убедился в этом только когда начали брать анализы. Я просил Брэнсона ничего не скрывать от меня. Что же ему оставалось…
– Хорошо, – перебила она. – Но что за странный диагноз?
– Да ведь так оно и есть, Лу, – печально произнес он. – Есть доказательство. Эти рентгеновские снимки.
– Брэнсон мог ошибиться, Скотт, – сказала Лу. – Он же живой человек.
Скотт долго молчал, наконец тихо произнес:
– Посмотри на меня.
Когда все это началось, его рост был за метр восемьдесят. А сейчас он мог, не наклоняясь, смотреть жене прямо в глаза. Она была ростом метр семьдесят.
В отчаянии он уронил вилку на тарелку.
– Как нам быть? Разве мы можем себе это позволить? Лечение слишком дорого, слишком, Лу. По крайней мере месяц придется провести в больнице.
Так сказал Брэнсон. А это целый месяц без работы. Марти и так уже нервничает. Как я могу вообще рассчитывать на какие-то деньги от него, когда я даже не…
– Милый, главное – твое здоровье, – запальчиво произнесла Лу. – Марти об этом знает. Да и ты тоже.
Скотт опустил голову и стиснул зубы. Счета были теми тяжелыми цепями, которые отягощали все его существование. Он явственно чувствовал, как они с каждым днем все более сковывают его.
– Так что же мы будем… – начал было он, но умолк, заметив, что дочь пристально смотрит на него, забыв про свой ужин.
– Ешь! – сказала ей Лу. Бет вздрогнула и копнула политую соусом картошку.
– Чем мы будем расплачиваться? – спросил Скотт. – Ведь у нас нет медицинской страховки. Я и так уже задолжал Марти пятьсот долларов из-за этих исследований. – Он тяжело вздохнул. – Да и со ссудой военного ведомства может ничего не выгореть.
– Но ведь ты сам хочешь пойти в центр, – сказала Лу.
– Легко сказать «хочешь».
– Хорошо, а что бы ты сделал на моем месте? – резко возразила она, впрочем, с некоторой тревогой в голосе. – Что мне, забыть обо всем этом?
Смириться с тем, что сказал доктор, сидеть сложа руки и… – Ее стали душить рыдания. А его рука, обнимающая жену, была холодна и дрожала, как и ее руки, и нисколько не успокаивала.
– Успокойся, – пробормотал он, – все хорошо, Лу.
Позже, когда она укладывала Бет спать, Скотт, стоя в темной гостиной, смотрел в окно на проезжающие мимо машины. Кроме шепота, доносящегося из спальни, во всей квартире не было слышно ни звука. Машины проносились, шурша по асфальту и сигналя, мимо дома, шаря в темноте по тротуару лучами фар.
Он вспомнил свое прошение о выдаче ему денег по страховке. Это было только частью плана, который они собирались реализовать, переехав на Восток. Для начала надо было поработать в фирме брата, потом попробовать получить ссуду в военном ведомстве для того, чтобы стать компаньоном Марти. Потом заработать на жизнь: отложить денег на медицинскую страховку, открыть счет в банке, приобрести недорогую, но приличную машину, приодеться и, в конце концов, купить дом. Иными словами, оградить заботами от треволнений мира свою семью и себя.
И вот на тебе, весь план рушится. Приключившаяся беда грозит и вовсе развеять их мечты…
Скотт не знал, когда точно в голове у него возник этот вопрос. Но внезапно он начал мучить его. С бьющимся, готовым разорваться в своем ледяном заточении сердцем беглец смотрел застывшим взглядом на свои поднятые руки с растопыренными пальцами.
Сколько же ему еще осталось уменьшаться и жить?
Воды для питья у него было достаточно. В днище бака, стоявшего рядом с электрическим насосом, была маленькая трещина: через нее по капле просачивалась вода. Под эту трещину Скотт подставил наперсток, найденный им однажды в швейной коробке, которая находилась в большой картонке под обогревателем. Наперсток был постоянно полон до краев кристально чистой колодезной водой.
Проблема заключалась в том, что у Скотта кончилась еда. Четвертинка черствого хлеба, которой он питался в последние пять недель, уже вся вышла. Последние крошки он доел нынче вечером, запив скудный ужин водой. С тех пор, как Скотт стал пленником погреба, хлеб и холодная вода были его единственной пищей.
Он медленно прошел по темнеющему на исходе дня полу, направляясь к покрытой паутиной белой башне, стоявшей рядом со ступеньками, которые вели наверх, к закрытой двери погреба. Последние лучи солнца проникали сквозь заляпанные грязными разводами окна; одно из них находилось над принадлежавшими пауку песчаными холмами, второе – над топливным баком, третье – над штабелем бревен. Бледный свет, проходя сквозь окна, падал на цементный пол широкими серыми полосами, образуя мозаику из света и тьмы, по которой вышагивал пленник. Еще несколько минут – и погреб погрузится в холодную бездну тьмы.
Долгие часы Скотт провел, думая о том, как бы ему достать до шнурка, свисавшего над полом, чтобы, притянув его книзу и включив таким образом покрытую пылью лампочку, прогнать ужас темноты. Но дотянуться до шнурка было невозможно для Скотта – он висел в сотне футов от пола, на совершенно недосягаемой высоте.
Скотт Кэри шел вокруг едва вырисовывавшейся в сумерках громады холодильника. «Они поставили его сюда, как только въехали в дом. С тех пор прошли месяцы? Казалось, уже целая вечность».
Холодильник был старой модели, с обмоткой в металлическом цилиндре, расположенном на крышке. Рядом с цилиндром лежала открытая пачка печенья.
Во всем погребе, насколько помнил Скотт, больше съестных припасов не было.
О том, что на холодильнике лежит пачка печенья, он знал еще и до того, как злоключения загнали его сюда, в погреб. «Очень давно, как-то вечером, он оставил здесь эту пачку. Да нет, не так уж и давно это было на самом деле. Но теперь время для него течет медленнее. Кажется, будто часы существуют для нормальных людей. Для тех же, кто ростом много меньше, они превращаются в дни, в недели…»
Разумеется, это была только иллюзия, но его, такого маленького, мучили тысячи иллюзий. Например, что это не он уменьшается, а мир вокруг него увеличивается; или что все предметы сохраняют свою природу и назначение лишь для людей нормального роста.
- Предыдущая
- 3/51
- Следующая
