Демонолог - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/80
- Следующая
Не знаю, что это было — инстинкт или команда каких-то вожаков, но «осьминоги» до утра больше не лезли, и все, кроме дозорных, смогли прекрасно выспаться. Все, если не считать профессора, едва не задушенного жабой из-за дикого перерасхода осветительного камня.
Утро мы встретили с большими надеждами, нежели провожали вечер. Почти все в лагере успели сбегать на северо-западную часть вала и посмотреть на пришпиленных к валу монстров. Урген за ночь сумел «утешиться» несколькими живыми экземплярами и сейчас постигал основы прикладной зоологии. Ну а мы готовились к вылазке.
— Не нравится тебе там? — спросил я, присев возле смурного Хана.
Волк всем своим видом выражал решительность, но встреча с «осьминогами» явно была для волков не меньшим шоком, чем для кронайцев.
— Так, оставляю лагерь на тебя, присмотри здесь за порядком.
Волк иронично принял мое утешение и убежал к своей подруге, а я начал собирать отряд.
Увидев, как благотворно повлиял вид россыпи пришпиленных стрелами к земле монстров на настроение людей, я немного изменил план и приказал разбавить метких казаков теми, кто стоял на валу этой ночью. Бойцы будут немного заторможенными из-за недосыпа, но от них мне нужна была не точность, а моральная поддержка.
Казаки собирались в пешую колонну под одобряющие возгласы товарищей и молчаливые взгляды драгун. Попадавшиеся в казацких рядах драгуны выглядели инородным вкраплением, и дело было не во внешнем виде и торчащих над их головами дугах длинных луков. Они и вели себя по-иному.
Не знаю, возможно, не стоит уничтожать эту разницу, ведь казаки выполняли несколько другие задачи, нежели драгуны. Подумаю над этим на досуге, хотя чуток подтянуть дисциплину не помешает — донское казачье войско имело строгую дисциплину и при этом отличалось лихостью и даже бесшабашностью.
Но все это потом, а сейчас нас ждет «шутер» с элементами ужастика.
Увы, сформировать атакующую колонну до конца так и не удалось.
— Хтары! — донесся встревоженный голос с противоположной от выхода к демонскому городу части вала.
Колонна заволновалась и едва не распалась.
Нет, дисциплину у казачков все же нужно подтянуть.
Словно услышав мои мысли, атаман взлетел в седло своего коня и заорал на грани срыва голоса:
— Стоять на месте, колючку вам в… Приказа никто не отменял!
Похоже, вчерашний разговор благотворно повлиял на казачьего атамана, и из него явно будет толк.
Словно подтверждая слова казацкого начальника, послышался усиленный рупором голос Морофа:
— Дежурные десятки на вал! Сотникам выставить сотни на размеченные позиции!
Что же, командиры справляются и без меня, поэтому, не вмешиваясь в процесс подготовки к встрече незваных гостей, я быстро поднялся на вал.
Этого и следовало ожидать — все в жизни имеет свою цену, так что сейчас будем рассчитываться за спокойное путешествие через южную часть степи. Далекие холмы на севере начали быстро «зарастать» черными точками всадников. Но что-то их маловато. Или основная часть хтаров сейчас находится за холмами, или у них не все в порядке с головой.
Хтары действительно пошли в атаку, но это вряд ли от скудоумия. Вчера мы немного струхнули, поэтому лагерь получился довольно плотным и тесноватым. Вот хтары и решили, что нас здесь от силы несколько сотен.
Перетекая через холмы, на нас надвигалась не менее чем тысячная толпа. Что-то эта цифра мне напоминала, но мысль ускользала.
— Турун! — позвал я казачьего атамана. — Готовь тех, кто не пойдет в город, для встречной атаки.
— Слушаюсь, господин! — тут же повеселел атаман.
В сжатом периметром вала пространстве началась деятельная суета, в которой не участвовали застывшие на своих позициях двадцать три сотни драгун.
Хтары приближались. Меня посетило чувство гордости за свое войско — никто не дергался без надобности, и даже суета казаков была деловой. Мороф стоял возле меня и, прищурившись, наблюдал за вражеской атакой. Казаки разбились на три части и застыли в седлах перед тремя северными выходами из лагеря. А ряды драгун вообще казались неживыми.
— Приготовились! — прижав рупор ко рту, прокричал Мороф.
Над рядами драгун пронеслись голоса сотников, дублирующих приказ воеводы.
— Палец вправо! Подъем четыре! Дай!
Воздух буквально вздрогнул от слитного удара тысяч тетив, и гигантское облако стрел унеслось в сторону скачущих хтаров.
— Наводчики!
По команде воеводы начали работать воины с черными и белыми флажками в руках, они давали поправку каждой группе по три сотни драгун. Послышались команды сотников.
— Сейчас бы казаков выпустить, — тихо сказал Мороф, явно желая сделать мне приятное.
— Командуй.
— Турун, можно!
Склепанные из бортов походных возов мостки рухнули через ров, открывая проходы в валу, и стальная река казаков вырвалась на простор.
Драгуны сделали еще один залп по уже развернувшейся для побега толпе хтаров и, получив команду опустить луки, застыли в ожидании дальнейших приказов. А в это время казаки на отдохнувших конях настигали бегущих врагов.
Меня же кольнула мысль о том, что, возможно, казаки угодили в ловушку, но я постарался успокоиться — во-первых, никто не станет жертвовать полутысячей воинов только для приманки, а во-вторых, казацкий атаман хоть и своенравен, но точно не идиот.
Через двадцать минут напряженного ожидания вдали появились две практически походные колонны казаков. Что ж, атаман оправдал мои ожидания и выполнил главную задачу, не позволив своим подчиненным устраивать долгую травлю разбежавшихся одиночек.
Теснота в основном лагере надоела всем, поэтому большая часть казаков осталась снаружи. Атаман во главе небольшого отряда сотников и старшин подъехал ближе. Два здоровых казака вывели вперед связанного хтара в серой «чешуе» и заставили его встать на колени. Лицо лишившегося шлема хтара было испачкано кровью и пылью, но я узнал его. Предчувствия меня не обманули — это был тот самый хан, которого я сначала лишил сына, а затем обобрал практически до нитки. Зияющая заплатами из простого металла «чешуя» показывала, что дела его так и не поправились. И вот несколько минут назад я ко всему прочему лишил его почти всех воинов. Да уж, нехорошо получилось. Можно, конечно, попенять ему за чрезмерную настойчивость, но хан мстил за сына, и я его понимал. Так, все это и полыхавшая в его глазах ненависть не оставляли мне выбора.
— Поднимите его и развяжите.
Казаки чуть замялись, но, к их чести, не стали оглядываться на атамана, а быстро выполнили приказ.
— Дайте ему меч.
С этим случилась заминка. Никто из казаков не захотел расставаться со своей шашкой, да и чуть изогнутый казацкий клинок вряд ли подошел бы привыкшему к прямым клинкам воину. В отличие от Земли, местные степняки предпочитали похожие на скифские акинаки прямые мечи.
Наконец кто-то принес трофейный меч, и хан судорожно вцепился в его рукоять.
В словах не было нужды. Я плавным жестом извлек из-за спины «младшего» и сделал короткий шаг в сторону хтара.
В принципе никакого риска не было — на мне черная «чешуя», а на нем серая, причем без шлема и вся в заплатках.
Хан атаковал в резком прыжке. Его клинок успел даже пару раз скользнуть по моей броне. Два его последних удара я парировал плоскостью «младшего» и, проигнорировав возможность нанести удар поперек незащищенного лица, сделал полуоборот, а затем воткнул свой меч прямо сквозь «заплату» под ребра с левой стороны.
Темная струя крови тут же выплеснулась изо рта хана. Он ничком упал на землю. Мне же оставалось лишь снять с пояса тряпочку, вытереть клинок и вернуть его в заплечные ножны. Из последних сил хан повернулся на бок и, выплюнув большую порцию крови, что-то прохрипел. Тело степняка задергалось в агонии, и через минуту он затих, глядя в степное небо широко раскрытыми глазами.
Я хотел было закрыть ему глаза, но Охто успел раньше меня. Старый хтар встал на колени рядом с ханом и провел ладонью по его застывшему лицу.
- Предыдущая
- 27/80
- Следующая
