Куда приводят мечты - Мэтисон (Матесон) Ричард - Страница 32

• Предыдущая
• 32/55
• Следующая

— Она недоступна, — сказал он. — Не просит о помощи, потому что не верит в ее возможность.

— Но…

— Ее не могут найти, Крис, — продолжал он. — Испробованы все возможные способы. Мне жаль.

Подойдя к ближайшему ручью, я уселся на берегу и уставился на кристальную, плещущуюся воду.

Альберт сел рядом со мной, похлопывая меня по спине.

— Мне правда очень жаль, — сказал он.

— Спасибо, что попытался, — пробормотал я.

— Я обнаружил одну вещь, — вдруг промолвил он. Я быстро взглянул на него.

— У вас такие сильные чувства друг к другу, потому что вы — родственные души.

Я не знал, как на это реагировать. Я, разумеется, слышал это выражение, но лишь в самом банальном смысле, в контексте тривиальных баллад и стихов.

— Это означает буквально, — пояснил Альберт, — что у вас одинаковая длина волны и ваши ауры вибрируют в унисон.

У меня по-прежнему не возникло никакого отклика. Зачем мне это знать, если Энн этим не поможешь?

— Вот почему ты сразу же влюбился в нее, когда увидел в тот день на пляже, — продолжал Альберт. — Твоя душа радовалась воссоединению с ней.

Я лишь смотрел на него в упор. Почему-то эта новость меня не удивила. В жизни я никогда не был суеверным. И все же всегда настаивал на том, что мы с Энн встретились не случайно.

И все-таки какое значение может это иметь?

— Вот почему тебе так сильно хотелось быть с ней после смерти, — сказал Альберт. — Почему тебя ничто не останавливало…

— Тогда по этой же причине и она так сильно переживала, — перебил я его. — Она должна была себя убить. Чтобы соединиться со мной, вновь достичь этого унисона.

— Нет. — Альберт покачал головой. — Она сделала это не для того, чтобы соединиться с тобой. Разве могла она, если не верила в возможность этого? — Он снова покачал головой. — Нет, она убила себя, чтобы окончить свое существование, Крис. Поскольку считает, что твое существование уже окончено.

— Чтобы прервать свою боль, Альберт.

— Хорошо, боль, — согласился он. — Хотя решение было вызвано не этим. Неужели не понимаешь?

— Я знаю, что она страдала, это все, что я знаю.

Он вздохнул.

— Это закон, Крис, поверь мне на слово. Никто не имеет права…

— Какой толк знать все это, если это не поможет мне ее разыскать? — с горечью перебил я его.

— Дело в том, — сказал он, — что, поскольку вы — родственные души или духовные супруги, мне разрешили продолжать помогать тебе, несмотря на мои замечания.

Я в замешательстве на него смотрел.

— Если ее нельзя найти…

Я горестно замолчал; в сознании вдруг возникло видение: мы двое, подобно Летучим Голландцам духа, бесконечно блуждаем в поисках Энн. Он это имел в виду?

— Остается один путь, — сказал он, положив руку мне на плечо. — Единственная мучительная возможность.

Дежавю может быть ужасающим, в зависимости от того момента, который заново переживает человек. В состоянии леденящей, всепоглощающей угнетенности двигался я сквозь туман к виднеющемуся впереди зданию. «Освободи меня от этого черного бесконечного кошмара». Эта мольба вновь прозвучала в моем сознании.

Теперь этот кошмар вновь повторялся.

«Я уже был здесь прежде», — преследовала меня новая мысль. То, что на сей раз рядом со мной шел Альберт, не помогало. Несмотря на его присутствие, входя в церковь, я оставался наедине со своими страхами.

Как и прежде, скамьи были заполнены народом. Как и тогда, фигуры людей казались серыми и безликими. И меня снова понесло по среднему проходу, и я силился понять, зачем я здесь. Я понятия не имел, что это за церковь. Я знал только, что на этот раз рыданий Энн не слышно, потому что она мертва.

Они сидели в переднем ряду, близко придвинувшись друг к другу. При виде их я разрыдался, с отчаянием вглядываясь в родные черты. Мне были хорошо видны их лица, бледные, искаженные страданием, с полными слез глазами.

Душевное волнение сделало меня забывчивым. Даже не задумываясь, я подошел к ним и попытался их обнять. И сразу же понял, что они не отдают себе отчета в моем присутствии, устремляя взгляды вперед. Я вновь испытывал агонию собственных похорон, еще и удвоенную, оттого что это были похороны Энн.

Внезапно меня, как током, ударила одна мысль, и я стал озираться по сторонам. Я ведь был наблюдателем на своих похоронах. Возможно ли…

— Нет, Крис, — сказал Альберт. — Ее здесь нет.

Я старался не смотреть на детей, не в силах вынести выражение их лиц, а также мысль о том, что они теперь совсем одни.

— Эта женщина была любима многими, — услышал я произнесенные нараспев слова.

Я посмотрел в сторону алтаря и увидел смутный силуэт священника, произносившего панегирик. «Кто он такой?» — недоумевал я. Я его не знал. Он не знал Энн. Как же мог он говорить о ней так, словно был близко знаком?

— Как жена и мать, подруга и соседка. Любима своим недавно умершим мужем, Кристофером, и детьми, Луизой и Марией, Ричардом и Йеном.

Я отвернулся от него в тоске. Какое право имел он говорить?..

Увидев, что делает Альберт, я потерял ход мысли.

Он стоял перед Ричардом, возложив правую руку на его голову, словно даруя моему сыну бессловесное благословение.

— Что ты делаешь? — спросил я.

Он поднял левую руку, ничего не сказав, и я понял, что он призывает к молчанию. Я уставился на него. Через несколько секунд он отошел от Ричарда и встал перед Мэри, также положив руку ей на голову. На миг меня поразила нелепость того, что она смотрит в упор на плотное (для меня) тело Альберта, не видя его. Я снова был в недоумении от поступка моего спутника.

Потом я опять отвернулся, невыносимо страдая при взгляде на Мэри.

Как же я раньше его не заметил? Приближаясь к гробу, я ощутил тоску и отчаяние. «Слава Богу, он закрыт», — подумал я. По крайней мере, дети избавлены от тягостного зрелища.

Неожиданно в голову пришла новая мысль. Я вспомнил, как Альберт говорил мне на моих похоронах, что я могу заглянуть в гроб. А сейчас это тоже возможно? Мое отчаяние все росло. «Нет, — подумал я. — Не хочу видеть ее там. Ее настоящая сущность где-то в другом месте. Зачем мне смотреть на оболочку?»

Я заставил себя отвернуться от гроба и, закрыв глаза, принялся молиться за Энн. «Помоги ей обрести покой, пожалуйста, помоги ей найти утешение».

Невольно мой взгляд опять обратился на детей. И снова невыносимой стала боль от созерцания их горя. «Прошу тебя, скорей», — мысленно обращался я к Альберту, не в силах больше выносить эту пытку. Я не мог утешить детей, никак не мог с ними связаться.

Ладонь Альберта покоилась на голове Йена. Он вдруг обернулся, и на губах его промелькнула мимолетная улыбка.

— Благодари своего сына, — сказал он.

— Я благодарен им всем, — ответил я, не поняв, о чем речь.

— Ну конечно, — сказал он. — Но дело в том, что молитва Йена может помочь разыскать твою жену.

Теперь мы шли к границе Страны вечного лета. Мы могли бы попасть туда мысленно, но, как сказал мне Альберт, напряжение от такого внезапного перемещения могло бы причинить мне дискомфорт.

— Пойми меня, — повторил он, — молитва Йена не является прямым каналом к Энн. Она лишь направляет нас по нужному пути. Найти ее будет все так же трудно.

— Но возможно.

Он кивнул.

— Возможно.

«Снова молитва Йена», — подумал я, вспоминая, как он уже помог мне однажды.

— Такое ощущение, что он знает, — сказал Альберт. — Возможно, неосознанно, но это таится где-то у него внутри. На это я и надеялся. Когда я не услышал молитв ни от одного из других твоих детей — и не потому, что они меньше любят мать, а потому, что считают молитвы лицемерием, — я подумал, что все пропало, — и так бы и вышло, несмотря на твою решимость. Но потом я вошел в контакт с сознанием твоего младшего сына, и надежда воскресла.

— Сколько времени уйдет на ее поиски? — спросил я.

• Предыдущая
• 32/55
• Следующая