Аквариум - Суворов Виктор - Страница 24
- Предыдущая
- 24/76
- Следующая
Я не краснею. Не институтка. Я офицер боевой. Да и кожа у меня не та. Шкура у меня азиатская и кровь азиатская. Оттого не краснею. Физиология не та. Но как, черт их побери, они про мою девочку узнали?
– Как ни печально, Суворов, но мы обязаны такие вещи знать. Мы обязаны о тебе все знать. Такая у нас работа. Изучая тебя, мы делаем заключения, и в своем большинстве это положительные заключения. Больше всего нам нравится прогресс, с которым ты освобождаешься от своих недостатков. Ты почти не боишься теперь высоты, закрытых помещений. Крови ты не боишься, и это исключительно важно в нашей работе. Тебя не пугает неизбежность смерти. С собачками у тебя хорошие отношения. Поднатаскать тебя, конечно, в этом вопросе следует. Но вот с лягушками и со змеями у тебя совсем плохо. Боишься?
– Боюсь, – признался я. – А вы как узнали?
– Это не твоя проблема. Твоя проблема научиться змей не бояться. Чего их бояться? Видишь, у меня змеюги даже на петлицах сидят. А некоторые люди лягушек даже едят.
– Китайцы?
– Не только. Французы тоже.
– В голодный год я, товарищ полковник, лучше бы людей ел…
– Они не от голода. Это деликатес. Не веришь?
Ну, конечно же, я этому не верю. Пропаганда. Мол, плохая жизнь во Франции. Если он настаивать будет, я, конечно, соглашусь, что плохо пролетариату во Франции живется. Но это только вслух. А про себя я останусь при прежнем мнении. Жизнь во Франции хорошая, и пролетариат лягушек не ест. Но не обманешь Марчука. Сомнение в моих глазах он разглядел без труда.
– Иди сюда. – В кинозал зовет, где нам фильмы секретные про супостата крутят. Марчук кнопку нажимает, и на экране замелькала кухня, повара, лягушки, кастрюли, красный зал, официанты, посетители ресторана. На фокусников посетители не похожи, но лапки съели.
– Ну, что?
А что тут скажешь? Крыть вроде нечем. Но вот фильм недавно показывали «Освобождение», и Гитлер там. Но ведь это не Гитлер совсем, а артист из ГДР. Диц его имя. Вот если бы ты, полковник, сам лягушку съел, тут бы я тебе поверил, а в кино что угодно показать можно, даже Гитлера, не то что лягушек.
– Ну, что? – повторяет он.
Что ему скажешь? Скажи, что поверил, он тут же и прицепится, да как же ты, разведчик, такой чепухе поверил? Я тебе всякую чушь показываю, а ты веришь? Да как же ты, офицер информации, сможешь отличать ценные документы от сфабрикованных?
– Нет, – говорю, – этому фильму я поверить не могу. Подделка. Дешевка. Если людям есть нечего, то они в крайнем случае могут съесть кота или собаку. Зачем же лягушек? – Мне ясно совершенно, что фильм учебный. Сообразительность проверяют. Вон у дамы какой пудель пушистый был. Тут меня проверяют, заметил я пуделя или нет. Ну, конечно, я его заметил. И вывод делаю, которого вы явно от меня добиваетесь: не станет нормальный человек лягушку есть, если у него в запасе есть пудель. Нелогично это. А Марчук уже сердится:
– Лягушки денег стоят – и немалых.
Я молчу. В полемику не ввязываюсь. Каждому ясно, что не могут быть лягушки дорогими. Но с полковником соглашаюсь дипломатично, неопределенно, оставляя лазейку для отхода:
– С жиру бесятся. Буржуазное разложение.
– Ну вот. Наконец поверил. Я тебе фильм вот зачем показал: люди их едят, а ты даже в руки их взять боишься. Откровенно говоря, лягушку или змею я и сам в руку взять не могу, но мне это и не надо. А ты, Виктор, начинающий молодой перспективный офицер разведки, тебе это надо.
Внутри холодеет все: неужели и есть заставят? Марчук психолог. Он мои мысли, как в книге, читает:
– Не бойся, есть мы тебя лягушек не заставим. Змей – может быть, а лягушек – нет.
Солдатик совсем маленький. Личико детское. Ресницы длинные, как у девочки. Диверсант. Спецназовец. Четыре батальона диверсионной бригады огромными солдатами укомплектованы. Идут по городку, как стая медведей. Но одна рота в бригаде укомплектована разнокалиберными солдатиками, совсем маленькими иногда. Это особая профессиональная рота. Она опаснее, чем все четыре батальона медведей, вместе взятых.
Тоненькая шейка у солдатика. Фамилия не русская у него – Кипа. Однако в особой роте он не зря. Значит, он специалист в какой-то особой области убийств. Видел я однажды, как он отбивал атаку четырех, одетых в защитные доспехи, вооруженных длинными шестами. Отбивался он от шестов обычной саперной лопаткой. Не было злости в нем, а умение было. Такой бой всегда привлекает внимание. Куда бы диверсант ни спешил, а если видит, что на центральной площадке бой идет, обязательно остановится посмотреть. Ах, какой хороший бой был! И вот солдатик этот передо мной. Чему-то он меня обучать будет?
Вот достает он из ведра маленькую зеленую лягушку и объясняет, что лучше всего привыкать к ней, играя. С лягушкой можно сделать удивительные вещи. Можно, например, вставить соломинку и надуть ее. Тогда она на поверхности плавать будет, но не сможет нырнуть, и это очень смешно. Можно раздеть лягушку: стриптиз сотворить. Солдатик достает маленький ножичек и показывает, как это нужно делать. Он делает небольшие надрезы на уголках рта и одним движением снимает с нее кожу. Кожа, оказывается, с нее снимается так же легко, как перчатка с руки. Раздетую лягушку Кипа пускает на пол. Видны все ее мышцы, косточки и сосуды. Лягушка прыгает по полу. Квакает. Такое впечатление, что ей и не больно совсем. Солдатик запускает руку в ведро, достает еще одну лягушку, снимает с нее кожу, как шкуру банана, и пускает ее на пол. Теперь вдвоем прыгайте, чтоб не скучали.
– Товарищ старший лейтенант, полковник Марчук приказал мне показать вам все мое хозяйство и немного вас к этим зверюшкам приучить.
– Ты и со змеями так же легко обращаешься?
– С ними-то я и обращаюсь. А лягушки в моем хозяйстве – только чтобы змеюшек кормить.
– Ты и этих к змеям отправишь?
– Раздетых? Ага. Зачем добру пропадать?
Он берет двух голых лягушек и ведет меня в змеиный питомник. Тут влажно и душно.
Он открывает крышку и опускает двух лягушек в большой стеклянный ящик, где застыла в углу серая отвратительная гадина.
– Ты с какими змеями работаешь?
– С гадюками, с эфами. В разведке Туркестанского округа мы кобру просили, но она еще не прибыла. Такая чепуха, но дорога перевозка. Ее в пути греть нужно, кормить, поить. Существо нежное, нарушишь режим – непременно окочурится.
– Тебя кто этому ремеслу обучал?
– Самоучка я. Любитель. С детства увлекался.
– Любишь их?
– Люблю. – Сказал он это буднично и совсем нетеатрально. И понял я – не врет солдатик. Любитель хулев со своими змеями!
В этот момент обе голые лягушки пронзительно закричали. Это толстая ленивая гадина наконец удостоила их своим вниманием.
– Садитесь, товарищ старший лейтенант. – Глянул я на стул. Убедился, что не свернулась на нем прохладная скользкая гадина. Сел. Передернуло меня.
Кипа улыбается:
– Через десять уроков вы сюда сами проситься будете.
Но не сбылось его пророчество. Змеи мне все так же отвратительны. Но все же я могу держать змею в руке. Я знаю, как хватать ее голой рукой. Я знаю, как потрошить ее и жарить на длинной палочке или на куске проволоки. И если жизнь поставит альтернативу: съесть человека или змею, я сначала съем змею.
Вертолет оставил нас на заболоченном острове. Кравцова вертолет скоро заберет, а я останусь один на контрольной точке.
– Если группа начнет входить в связь, не организовав наблюдение и оборону, такой группе штрафной час прибавляй…
– Понял.
– За любое нарушение в подготовке шифрованного сообщения с соревнований снимай всю группу.
– Понял.
– Смотри, чтобы пили воду правильно. Воду глотать нельзя. Нужно немного в рот набрать и держать ее несколько секунд во рту, смачивая язык и гортань. Тот, кто воду глотает, тот никогда не напьется, тот потеет, тому воды никогда не хватает, тот из строя быстро выходит. Увидишь, неправильно воду пьют, смело по пять штрафных рисуй, можешь и по десять.
- Предыдущая
- 24/76
- Следующая
