Игрушка Двуликого - Горъ Василий - Страница 3

– И почему это я не удивлен? – с сарказмом поинтересовался Ансельм, потом осторожно встал из-за стола, подошел к окну и уставился на площадку перед исповедальней, на которой толклись ожидающие своей очереди монахи.

«Как хорошо быть простым братом-клинком… – мелькнуло в голове. – Ни покушений, ни интриг, ни ответственности – только служба, тренировки да сон. Вот о чем они сейчас думают? О скором ужине? О всенощном бдении? О жаре?»

Ответ пришел сам собой. И почему-то совсем не порадовал: большая часть братьев наверняка думала не о будущей исповеди, а о том, как подсидеть товарища, стать десятником или получить возможность пробиться в ряды тех, кто пойдет учиться на надзирателя. А меньшая, самая изворотливая, размышляла о том, как обратить на себя внимание кого-нибудь из иерархов и сделать первый шаг к вершинам власти.

«Нет чтобы жить в тишине и спокойствии?» – хмуро подумал он, усилием воли отогнал мысли о том, что когда-то думал о том же самом, и повернулся к Рону:

– Ты уверен в том, что брат Годрим погиб?

– Нет, ваше преподобие, не уверен… – угрюмо буркнул иерарх. – Лазутчик из Каравата пересказывает слухи…

– То есть Годрима могли взять и расколоть?

– Могли… – кивнул брат Рон. – Но, честно говоря, я в это не верю: чтобы задавать правильные вопросы, надо представлять, о чем спрашивать, а о способностях братьев-надзирающих Неддар не знает и знать не может!

– Пожалуй, ты прав… – с трудом сдерживая желание почесать раззудевшуюся рану на ягодице, буркнул Ансельм. – Чем дольше они не будут знать, о чем спрашивать, тем лучше!

– Сделаю все, что смогу… – приняв пожелание как руководство к действию, воскликнул иерарх. И вернулся к обсуждаемой теме: – Одно плохо: после допроса Юлая Подсвечника в Шаргайле не осталось ни одного брата во Свете. И не только братьев – хейсары нашли и вырезали всех, кто имел хоть какое-то отношение к Ордену…

– Значит, в ближайшее время мы будем вынуждены верить слухам… – поморщился Ансельм и ткнул пальцем в лежащее на столе письмо: – Как видишь, уже начали…

– Ну, слухи всегда можно проверить! Скажем, я уверен, что Латирдан жив и здоров – по сообщениям из Аверона, во дворце уже начали готовиться к его возвращению…

– М-да…

– Кстати, ваше преподобие, вам не кажется, что Неддару ворожат Боги? – негромко спросил брат Рон. – Схрон в «Охоте», который обнаружили его люди, делали белогорцы. И до сего дня я был уверен, что найти его невозможно!

– Чушь! – раздраженно воскликнул Ансельм. – Найти можно все, что угодно, – было бы желание и возможности! А что касается Латирдана – если бы ему ворожили Боги, то нам бы не удалось убрать его отца и устранить его первого министра…

– Ну да, пожалуй, вы правы, ваше преподобие…

– Не «пожалуй», а прав! Кстати, я бы на твоем месте вспомнил слова Игенора Мудрого: «Путь к Власти – это игра, в которой бывают и победы, и поражения. Тому, кто страшится последних, этот Путь не по зубам…»

Брат Рон задумчиво свел брови к переносице и зашевелил губами, проговаривая цитату про себя.

– Ты что, не читал трактат «О Власти и обо всем, что ждет на пути к ней»? – удивленно спросил Ансельм.

– Н-нет…

«Может, поэтому-то ты мне и верен…» – хмуро подумал глава Ордена Вседержителя и, сильно пожалев, что озвучил название труда, способного навести Рона на ненужные мысли, криво усмехнулся: – Ладно, Двуликий с ним, с Шаргайлом! Давай решим, что нам делать дальше…

…В возможность устранения Неддара Латирдана руками его собственного повара Ансельм верил слабо – да, тому удалось отравить графа Грасса и не привлечь к себе внимания. Но это еще ни о чем не говорило – тех, кто кормил первого министра, не контролировал никто, а над головой поваров, готовящих для короля, неотлучно стояли люди Арзая Белой Смерти; то, что ставилось на стол Грассу, ел только он сам, а еду Неддара обязательно пробовали специально обученные слуги; первое отравление Черным Льдом могли принять за удар, а второе – уже нет. Поэтому, дав Рону кое-какие указания по поводу того, что и как должен сделать повар, глава Ордена Вседержителя сосредоточился на задумке, которую обдумывал уже целую десятину:

– Значит, так: завтра утром ты отправишься в Парамскую Обитель…

– Проверять готовность метателей и их обслуги? – понимающе кивнул иерарх, наткнулся на гневный взгляд Ансельма и побледнел: – Простите, что перебил, ваше преподобие!!!

– Два десятка повторений «Смирения» и три – «Покаяния»! После того, как мы закончим, и… в присутствии брата Бенора!

– Как прикажете, ваше преподобие… – смиренно склонив голову, выдохнул брат Рон и затих.

– О чем я говорил? – жалея, что не может видеть глаза иерарха, рыкнул Ансельм, вернулся к столу и осторожно сел.

– О том, что завтра я отправлюсь в Парамскую Обитель…

– Да! Так вот, твоя задача – как можно быстрее отобрать шесть самых подготовленных десятков[9] и проконтролировать, чтобы они были в состоянии собирать и разбирать свои метатели на скорость и с завязанными глазами, а также назначить человека, ответственного за их уничтожение!

– Э-э-э… простите, не понял?

– Мне надо, чтобы в случае малейшей опасности захвата метатели могли сгореть, причем быстро и, по возможности, бесследно. Если не назначить ответственного, то в бою каждый из обслуги будет заниматься тем, что считает более важным, и тем самым подставит под удар наши планы, а в дальнейшем еще и лишит нас небольшого технического преимущества…

– Логично…

– Да ты что?! – язвительно усмехнулся Ансельм, потом заставил себя успокоиться и продолжил: – После того как ты назначишь этих самых поджигателей, проведи несколько тренировок и убедись, что они знают, куда прикреплять сосуд с «Огнем Веры», и в состоянии вовремя им воспользоваться…

– Хорошо…

– Когда ты решишь, что обслуга готова, отправь их с хорошей охраной в Бочаги и Туманный Овраг…

– По три в каждую деревню?

– Да…

– В разобранном виде?

– Естественно!!!

Иерарх кивнул, задумчиво поскреб подбородок и неуверенно поинтересовался:

– Может, имеет смысл везти их с купеческими обозами? Если раскидать отдельные части по разным повозкам, то ни один, даже самый дотошный солдат не поймет, что именно мы везем! Опять же, перевозка по большим трактам позволит нам выиграть время…

Его предложение было не лишено смысла, поэтому Ансельм утвердительно кивнул:

– Отправляй с обозами. Только имей в виду, что на месте они должны быть не позже чем к середине второй десятины третьего травника…

– Будут, ваше преподобие! Даже раньше!

– И последнее – пока метатели будут в дороге, займись подчисткой вейнарских следов…

– Простите?

– Мне надо, чтобы Арзай Белая Смерть случайно узнал о том, что граф Ильмар потратил пять тысяч золотых неизвестно на что!

– А зачем, ваше преподобие?

– Узнаешь. Когда придет время…

Шестой день второй десятины второго травника

…Край кровати больно врезается в ребро вот уже целую вечность. Но я не шевелюсь – любое мое шевеление прервет ее сон и снова бросит в бездну невыносимой боли.

Она спит… Почти два часа… И изредка улыбается во сне. Той самой полузабытой улыбкой, которой нам с Ларкой так не хватает последние лиственя четыре. Хотя нет, нет, не той самой – тогда, в далеком прошлом, когда маму еще не терзала Черная Немочь, ее губы были алыми, словно сок земляники, лицо – круглым и полным жизни, а глаза, синие, как небо в середине травника, лучились ярким светом, как два маленьких, но очень теплых солнышка. Поэтому тогда улыбка получалась совсем другой – доброй, мягкой и такой ласковой, что от ощущения безграничного счастья у меня обрывалось сердце.

Оно обрывается и сейчас. Но уже не от счастья, а от горя: губы мамы давно потеряли цвет и становятся красными только тогда, когда она прокусывает их от нестерпимой боли. Лицо осунулось и похудело, а глаза поблекли и превратились в два черных колодца, в которых безвылазно живут боль и тьма…