Под знаком тигра - Вороной Олег Николаевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/27
• Следующая

Был тигр хозяином тайги – им и останется. А человек – гость. Только каждый раз забывает про это. Но на тигра я не обижаюсь, нет. Хотя вот руку мне покалечил. А ведь мог и вовсе убить.

Дарю вам каскадёрский трюк. Все эти огненные страсти в боевиках и триллерах с разбиванием автомобилей – это ерунда. Наигранное, ненастоящее. В жизни такого не бывает, и зритель это чувствует, как бы ни старались трюкачи.

А вот со мною случай был – это да.

Никакие режиссёры до такого не додумаются. Потому как – случай, а случай, говорят, – муж судьбы. А судьба – это два слова: суд и бог. Судит бог, значит.

Ехал как-то раз на мотоцикле по лесной дороге. На охоту. Вдруг через дорогу перескакивает кабан, за ним второй, третий. Целый табун. Я, как только увидел первого кабана, автоматически, сразу затормозил, повалил мотоцикл на бок, смахнул со спины карабин и – уже лежу наготове. Как в тире. Знаю: ещё кабаны выбегут – всегда отстающие бывают. И тут, вместо кабана, выскакивает тигр, перепрыгивает через меня с мотоциклом, и… был таков.

Долго я лежал на дороге, как в тире, приготовившись к стрельбе. Перед глазами вновь и вновь прокручивалось увиденное. Как при замедленной съёмке: небо закрывает туча не туча, а тигриный силуэт. Силуэт вырастает до огромных размеров, заслоняет солнце, на нём до мельчайших подробностей вырисовываются на белом брюхе поперечные узкие чёрные полоски – одна, две, три… тринадцать. Вытянутые вперёд лапы продавливают синеву, подрагивают от сопротивления воздуха блестящие усы, змеёй извивается полосатый хвост… А от моего подбородка уходит вдаль лесная дорога куда-то выше и выше…

И вовсе не дорога это, а сначала неясные, но потом всё более громкие и громкие слова, соединяющиеся в предложения, в звонкие до небесной сини строки:

– Кулаки у Игорька – что надо. Ладно, ломы гнул, лопаты ломал: есть силёнка. Но чтобы кулаком тигра победить?! Такого ещё не бывало.

Ты видел тигриный череп? Видел. Похож на броневик? Похож. А чем броневик возьмёшь? Правильно: авиабомбой или миной противотанковой. То есть нокаут или снизу, или сверху. Игорёк сверху вдарил. Молчит об этом. Да он всегда молчит. И что орден Красной Звезды в Афгане получил, и что снайпером был, и что соболей, бывает, больше всех ловит. Богатырь!

Посмотри как-нибудь летом на его шрамы. На левой руке. Весь локоть разодран. Тигр это. Добычу охранял. Думал, Игорёк на его кабана претендует. А Игорь-то сам чушку подстрелил. Большую. Очень большую. Свежевал часа два. Слышал невдалеке шум, визг, треск. Да, думал – гон у кабанов. Декабрь же.

Освежевал. Потроха шкурой накрыл – замёрзнут, соболя долго будут грызть под шкурой, а вороны не достанут. В котомку ноги свиньи запихал – больше не возьмёшь: и так килограммов под пятьдесят. И двинул к зимовью. А тут – тигр! Кинулся с рыком. Не предупреждал. Метров с пятидесяти понёсся прямо на охотника.

А Игорь-то что? Подумал – отпугивает. Что подбежит метров на десять – и в сторону. Как обычно бывает. Но этот что-то рассвирепел чересчур. Прямо на Игоря бросился. Тот успел левый локоть вперёд выставить: карабин сразу и не думал снимать. Думал же – отпугивает.

Тигр здоровый был. Самец. За локоть хватил клычищами. А Игорёк ка-а-ак САДАНЁТ кулаком тигра между глаз! Говорит, разжал клыки тигр и лёг на месте.

Пошёл Игорь к зимовью. Правой рукой раны зажал – аккурат, говорит, пальцы в дыры вошли, заткнул плотно. Говорит, боли не чувствовал. Поэтому и мясо донёс, и крови не потерял. В зимовье аптечка была. Залил йодом, перебинтовал, и всё. Богатырь же!

Всю ночь не спал – переживал, что тигр чушку найдёт и сожрёт. Утром… пошёл за остальным мясом. Рука болит, но двигается, пальцы шевелятся. Был уже наготове. Решил: если тигр опять бросится, то будет стрелять. Пришёл – вокруг всё тигром истоптано, но чушка не тронута. Неподалёку как-то странно ворона взлетела. Пошёл посмотреть! Богатырь.

Оказывается, рядом был кабан полусъеденный. И следы тигра ещё горячие – только что был и ворону спугнул. Услышал, что Игорь идёт и… ОТОШЁЛ.

Нагрузил Игорь половину оставшегося мяса и понёс в зимовье. Принёс, попил чайку и – в обратную за мясом. Опять, говорит, тигр вокруг мяса топтался, но не посмел тронуть.

Силу даже тигр уважает. С медведем или секачом только в крайнем случае бьётся.

Неподалёку тигр был, ушёл, только когда Игорь близко подошёл. Говорит, видел, как за кедрушкой бок тигриный мелькнул. Забрал всё мясо и пошёл. Чувствовал, что тигр его до зимовья проводил, всю ночь вокруг зимовья ходил, но под утро ушёл и больше Игорю на глаза не показывался и собак его не трогал.

Запомнил накрепко кулак богатырский.

Рывок!

Спиннинг чудом остался в разом онемевших руках.

С этого мгновения светлеющая тишина утренней реки, спокойствие ясного неба превратились в яростную и кипучую борьбу не на смерть, а на жизнь.

Таймень, огромный и, на удивление, буйный, боролся изо всех сил.

Он вскидывался над водой, тряс головой и падал плашмя, стараясь освободиться от вцепившейся блесны. Блесна лязгала, бряцала, но держалась крепко. Леска звенела, гудела, шипела, разрезая взволновавшуюся воду. Спиннинг трещал и скрипел. Бесчувственные пальцы то крутили изо всех сил рукоять катушки, едва успевая наматывать леску, когда таймень бросался к берегу; то, дрожа, придерживали и притормаживали бешено крутящуюся шпулю, когда гигант бросался в глубину. Сердце громко колотилось в ставшей тесной груди…

Наконец, рывки стали ослабевать. Неужели поймаю? Нет, ещё рано: «Не кажи гоп». Сначала вывести на отмель. До неё далековато, но по-другому никак. Понемногу подтаскиваю тайменя на отмель – рыба почему-то меньше сопротивляется, когда её тянут против течения. И тут таймень стал вращаться вокруг своей оси! Прозевав это момент, я безнадёжно смотрю, как он наматывает на себя леску, потом сильно изгибается, и… блесна выпадает из его пасти!

Машинально смотав лесу, мельком глянув на сломанный якорёк, стою и глотаю тягучие куски горького разочарования.

Вот это рыбина! – восхищаюсь гигантом благородной медной окраски, застывшим от меня в двух метрах. Едва шевеля плавниками, таймень беззвучно хлопал победными литаврами – жаберными крышками, и, судя по всему, никак не мог «отдышаться».

• Предыдущая
• 4/27
• Следующая