Низвергатели легенд - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 49
- Предыдущая
- 49/79
- Следующая
– Мне можно, я трубадур, – усмехнулся де Борн. – А ты, часом, не грешишь ли ревностью?
– Глупец, – совсем мрачно проворчал Ричард. – Как я только тебя терплю? Ладно, оставим. С Беренгарией еще полбеды, хотя до ее пламенного воздыхателя я еще доберусь… Посмотрим, столь ли он ретив на ристалище, как и в делах амурных! Совсем плохо другое. Я разговаривал с ее величеством королевой.
– Чем же закончилась душевная беседа матушки с возлюбленным детищем? – ядовито поинтересовался менестрель и, быстро расстелив плащ, улегся на живот, подперев кулаками подбородок. – Надо полагать, рассуждали о политике? По-моему, твоя мать ничем более не интересуется. Ну, еще твоей женитьбой, так это тоже политика.
– Лоншана удавили, – сообщил приятелю король. – В Англии. Подлец Годфри постарался.
– Аминь, – Бертран пожал плечами. – И что? Ты же знаешь, я в интрижных тонкостях не разбираюсь. Вот поэзия… Рассказывай.
– Не разбирается он! – яростно прошептал Ричард и запустил камешком в нахальную чайку, подлетевшую слишком близко к берегу. – Кто с родственниками воюет уже десять лет? Сколько раз твои братья отбирали у тебя фамильный замок?
– Дань семейной традиции, – равнодушно ответил трубадур. – Я ведь всегда возвращал замок обратно. Правда, стоит мне уехать, опять является проклятущая родня, и история начинается сызнова. Приструнил бы ты их, что ли, своей королевской волей?.. Так мы вроде говорили про Элеонору и твоего карлика.
Господин де Лоншан, которого де Борн видел всего один раз в жизни, произвел на менестреля отталкивающее впечатление. Покойный канцлер росточком едва достигал уровня груди Ричарда, имел огромную лысую голову и кривые ноги. Вдобавок всегда горбился и потому казался выходцем из жутких ирландских легенд о жителях Полых Холмов – настоящий зловредный боуги.
– Годфри явился в Лондон, завоевал доверие моего младшего братца Джона, и тот, тварь такая, поднял баронов и горожан к бунту, – хмуро проговорил Ричард. – Канцлера вздернули. Денег в казне якобы не нашли, чему я совершенно не верю. Лоншан постоянно присылал мне по пятьдесят тысяч фунтов в месяц. Доходили слухи, будто бы воровал еще больше, но я сомневаюсь – Лоншан отъявленный трус и не посмел бы обкрадывать короля. Он ведь был обязан мне всем состоянием и должностью!
– Отъявленные трусы как раз воруют больше всех, – наставительно отозвался Бертран де Борн. – Правильно сомневаешься. Зная хитрюгу Джона, могу сказать, что, наверное, твой брат и присвоил все золото канцлера. На пару с Годфри. Так что же дальше? Придется задержать отплытие в Святую землю?
– Никогда! – рявкнул король. Сидевшие на камнях чайки в ужасе поднялись на крыло. – Я достану деньги где угодно! Дам лены в Англии тамплиерам, пусть подавятся! Продам Шотландию, наконец!
– Кто ее купит, эту Шотландию… – буркнул менестрель и с ледяной вежливостью в голосе попросил: – Перестаньте орать, сир, у меня в голове звенит. Между прочим, ваша драгоценная Шотландия давно продана самим шотландцам. Приснопамятным малышом-канцлером. Забыл? Твой папенька очень бы огорчился – воевал, старался, привел короля скоттов к присяге… А мэтр де Лоншан широким жестом предоставил горским варварам независимость, и всего за двести тысяч фунтов. Если не ошибаюсь, тебе этого хватило на полтора месяца.
– Хоть ты-то мне не указывай, что и как делать! – искренне рассердился Ричард.
– Молчу, молчу, – де Борн с показным испугом перекатился набок и умоляющим жестом протянул к Ричарду ладонь. – Не имею права оспаривать решения помазанника Божьего. Могу лишь порекомендовать завоевать Шотландию снова, а потом еще раз подарить им свободу от вассальной клятвы. За сумму, гораздо бо?льшую.
Ричард сдвинул брови и вспушил пальцами густую светлую шевелюру:
– А что, неплохая мысль. Вернемся из Палестины…
– Я же шучу! Да и с Палестиной как-то грустно получается. Что, у тебя совсем не осталось золота?
– Несколько тысяч безантов, – уныло проговорил король. – А людей нужно кормить, платить рыцарям, отдавать долги. Скоро заявятся ломбардцы и тамплиеры с заемными письмами и начнут сосать кровь. Я бы облегчил положение при помощи приданого Беренгарии, но на деньги Наварры наложила руку матушка, с ней особо не поспоришь. «Все для Англии, все для государства! Посмотрите на Филиппа-Августа! Будьте благоразумнее, сын мой!» Надоело!! Почему Лоншан мог доставать средства и доставал их всегда, а Годфри не может? Казна пополнится, как только мы возьмем несколько городов в Палестине и отправим добычу в Англию! Если повезет, я надумал после взятия Иерусалима повести армию в Египет – в Александрии, Газе и Каире спрятаны сказочные богатства!..
– Воображаю себе картину после похода в Египет, – сладенько выговорил де Борн. – К пристаням Дувра подходят корабли, доверху груженые кошками, взятыми у александрийского эмира в качестве военной добычи… Только, сир, позволю себе напомнить, что в Англии животных никто не купит. Из-за полнейшей нищеты. Какой Египет, мой король? Очнитесь и протрезвейте! Нам бы с Сицилии отплыть! Ричард, поднимись ото сна и придумай, где взять денег! Понятно, что тамплиеры, ломбардцы, Филипп-Август, Папа или Танкред в качестве кредиторов отпадают. Тебе никто не выделит и фартинга. Если сумеешь разжалобить матушку, может быть, Элеонора и найдет немножко золота. Отправлять послов к императору Фридриху? Он сам в тратах, да теперь Барбароссу и не догонишь – армия германца вышла из Нюрнберга еще летом, значит, сейчас Фридрих марширует через Венгрию.
– Византийцы, – вяло предположил король. – Базилевс Андроник богат и вроде бы союзник… Нет, не даст. К тому же деньги нужны срочно. Обратиться к герцогине Бургундской? Что за страшные времена, когда приходится собирать по медяку на святое дело освобождения Гроба Господня!
– Женись на Беренгарии и уговори мать отдать ради похода часть приданого, – хмыкнул менестрель. – Элеонора повозмущается, но, если ты проявишь достаточно терпения и настойчивости, уступит.
– Моя мать еще никогда никому не уступала, – со вздохом напомнил Ричард. – Ни королю Людовику, ни Стефану, ни Генриху… Безусловно, она меня любит, но еще больше любит корону.
– Тогда твои дела безнадежны, – Бертран де Борн, мысленно взвесив все «за» и «против», уяснил, что выхода нет и не предвидится. Деньги кончились, кредиторы, как один, отказывают, а Крестовый поход прекращать нельзя. Тупик. Конечно, часть рыцарей может обеспечить себя самостоятельно, но Ричард не потерпит такого позора. – Послушай, а если переправиться через море на побережье Берберии? К Карфагену, в Тунисский эмират? Взять добычу? У мавров, как говорят, полно сокровищ!
– Думал, – кивнул король. – Ничего не выйдет, за что огромное спасибо Танкреду. Чертов сицилиец все лето изводил берберов и тунисцев набегами, ограбил провинции от Бенгази до Алжира… Представляю, какая теплая встреча ждет нас на африканском берегу! И никаких трофеев.
– Прекрати терзаться, – призвал Ричарда Бертран. – Уверен, Элеонора не оставит тебя в беде. У нее аквитанские вассалы, множество отнюдь не бедных родственников. Королева что-нибудь придумает.
– Нельзя всю жизнь полагаться на мать, – справедливо заметил король и понял, что высказал обвинение в свой собственный адрес. – Бог с ним, поедем в лагерь. Хочу выспаться перед турниром. Обязательно вызову на поединок Танкреда – утверждают, будто он великолепный воин…
Ричард вместе со своим фаворитом забрались в седла и, пустив коней шагом, поехали в сторону, где горели яркие пятнышки костров.
Сарацины, пусть и были нехристями да язычниками, придумали множество полезных вещей – от дамасского булата, секрет которого охранялся почище, чем гарем халифа, до кальянов для курения гашиша. Одно из арабских изобретений украшало шатер Ричарда. На коврах, коими застилался земляной пол, стояла складная кровать из парусины и реек ливанского кедра, которая в походных условиях являлась незаменимой вещью. Король отослал выбежавших встречать его оруженосцев и мессира Бертрана, кивнул страже и, откинув полог, вошел в свой временный дом. Пахло приятно – шатер окуривали благовониями, опять же по сарацинским обычаям. Оставалось лишь сбросить с себя тяжелую парадную одежду и завалиться спать.
- Предыдущая
- 49/79
- Следующая
