Вечный Тук - Бэббит Натали - Страница 6

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая

— И с друзьями так же вышло, — добавила Мэй. — Все от нас отшатнулись. Пошли толки о колдовстве. О черной магии. Не стоит слишком винить их, но нам пришлось в конце концов бросить все наше хозяйство. Мы даже не представляли, куда податься. И двинулись обратно, откуда пришли, тем же путем, как бродяги. Будто цыгане какие-то. Когда мы добрались сюда, все уже, конечно, изменилось. Деревьев стало гораздо меньше. Но зато появились люди и новая деревня — Лесная Прогалина. И дорога уже была — правда, тогда это была, скорее, просто коровья тропа. Мы свернули в лес — сколько там от него осталось — и стали искать место для привала. Добрались до той поляны с деревом и родником и тут все вспомнили.

— А вот там все осталось прежним, точь-в-точь, как мы сами, — подхватил Майлз. — Спросишь, как мы это поняли? Па вырезал на дереве букву «Т», еще за двадцать лет до того, помнишь? Так вот, знак остался на том же месте. Дерево ни чуточки не выросло за все это время. Совсем не изменилось. И отметина была такой же свежей, словно па только что ее вырезал.

Потом они вспомнили, как пили воду из родника. Ее пили они… и лошадь. А кошка не пила. Она прожила долгую и счастливую жизнь на ферме, но десять лет назад умерла. И тогда все решили: в том, что они нисколько не изменились за все это время, виноват родник.

— И когда мы все это поняли, — продолжала Мэй, — Тук… это мой муж, Ангус Тук… так вот, он сказал, что должен убедиться раз и навсегда. Взял свой дробовик, направил на себя, как сумел, и спустил курок — мы и глазом моргнуть не успели.

Мэй надолго умолкла, сцепив руки на коленях.

— Выстрел сшиб его с ног, — наконец проговорила она. — Попал прямо в сердце. Куда он и целил. Пуля прошла навылет. Но от нее и следа не осталось. Почти как… ну, знаешь… как если выстрелить в воду. И Тук остался цел и невредим, словно ничего и не было.

— Мы чуть не свихнулись… — Джесс ухмыльнулся. — Черт, неужели мы будем жить вечно?! Представь, каково это?

— И тогда мы уселись и стали все обсуждать… — сказал Майлз.

— И обсуждаем до сих пор, — добавил Джесс.

— Мы решили, что, если об этом роднике узнают, будет очень плохо, — сказала Мэй. — И видно, не ошиблись. — Она пристально взглянула на Винни. — Понимаешь, детка? Эта вода… ты от нее сразу же перестанешь расти.

Если выпьешь ее сейчас, то навсегда останешься маленькой девочкой. И никогда не вырастешь. Никогда!

— Мы не знаем, как это получается и почему, — проговорил Майлз.

— Па считает, что родник остался от… ну, от какого-то другого плана, по которому должен был устроиться мир, — пояснил Джесс. — Плана, который толком не сработал. И тогда все пошло иначе. Кроме этого родника. Он каким-то образом уцелел. Может, па и прав. Не знаю… Видишь ли, Винни Фостер, когда я сказал, что мне сто четыре года, я не соврал. Но на самом деле мне всего семнадцать. И думаю, семнадцать и будет — до скончания веков.

Винни не верила сказкам. Она никогда не мечтала о волшебной палочке, не хотела выйти замуж за принца, а над бабушкиными рассказами об эльфах только посмеивалась. И сейчас она сидела разинув рот и вытаращив глаза, недоумевая, как же отнестись к этой невероятной истории. Этого не может быть, просто не может быть! И все же…

— Как здорово, что можно хоть кому-то рассказать об этом! — вырвалось у Джесса. — Только подумай, Винни Фостер, ведь ты единственный человек на свете, кроме нас, которому все известно!

— Остынь, — оборвал его Майлз. — Может, и не единственный. Может, таких, как мы, — полным-полно, и они так же, как и мы, бродят по свету.

— Может. Но мы-то их не знаем, — возразил Джесс. — Нам не с кем было об этом поговорить. А ведь правда это удивительно, а, Винни? Правда чудесно? Только подумай, сколько всего мы повидали! И сколько еще увидим!

— От таких разговоров ей только захочется побежать обратно и выхлебать добрый галлон этой дряни, — предостерег Майлз. — Тут одними восторгами не обойдешься, все куда серьезней.

— Ну почему дряни, — пожал плечами Джесс. — Раз уж так вышло, отчего бы не получать от этого удовольствие? Тут уж ничего не попишешь, и строить из себя святошу ни к чему.

— Никого я из себя не строю, — отрезал Майлз. — Просто считаю, что ты должен относиться к этому серьезней.

— Хватит, мальчики. — Опустившись на колени над ручьем, Мэй ополоснула холодной водой лицо и руки. — Ну и жара! — Она подняла голову, отстегнула брошь и вытерла мокрое лицо шалью. — Ну, детка, — обратилась она к Винни, поднимаясь на ноги, — теперь ты знаешь нашу тайну. Это большая, страшная тайна. И мы тебя очень просим никому ее не выдавать. У тебя, наверное, куча вопросов, но нам нельзя здесь больше оставаться.

Мэй повязала шаль вокруг пояса и вздохнула.

— Страшно подумать, как беспокоятся твои мама и папа, но тут уж ничего не поделаешь. Придется взять тебя с собой. Такой у нас был уговор. Тук… он захочет разобраться во всем, убедиться, что ты понимаешь, почему нельзя никому рассказывать. А завтра мы вернем тебя домой. Идет?

И все трое взглянули на Винни с надеждой.

— Идет, — кивнула Винни.

Она поняла, что выбора все равно нет. Придется пойти с ними. Наверное, ее все равно заставят пойти, что бы она сейчас ни сказала. Но она чувствовала, что бояться и вправду нечего. Похоже, эти люди добрые. Добрые… и еще они как дети. Рядом с ними она почувствовала себя взрослой. Они так говорили с ней, так на нее смотрели, что Винни ощутила себя какой-то особенной. Почти что важной персоной. Это было теплое, приятное чувство и совсем для нее новое. Оно ей нравилось. И эти люди тоже ей нравились, особенно Джесс, несмотря на все, что они тут нарассказали…

Но не Джесс, а Майлз взял ее за руку и сказал:

— Как здорово, что ты побудешь с нами, пусть даже всего день-другой.

А Джесс только испустил дикий вопль и прыгнул в ручей — брызги так и полетели во все стороны.

— Что ты принесла на завтрак, ма? Можно ведь поесть и по дороге. Умираю с голоду!

Вслед за поднимающимся все выше солнцем они вновь двинулись в путь, вторгаясь в августовскую тишину нестройным шумом, жуя на ходу хлеб и сыр. Джесс громко распевал смешные старинные песенки и раскачивался на ветках, как обезьяна, выставляясь перед Винни и выкрикивая то и дело:

— Эй, Винни Фостер! Глянь, как я умею!

И Винни, глядя на него, уже смеялась, ни о чем не тревожась. Все они стали друзьями, ее друзьями. Как-никак она убежала из дому, но не осталась одна. Винни захлопнула двери перед своими прежними страхами — как закрыла за собой ворота, выходя со двора, — и сейчас словно летела на крыльях, о которых всегда так мечтала. Внезапно ее охватил восторг. Где все ужасы, которыми ее вечно пугали? Их не было и в помине. Свежая душистая земля раскинулась перед ней во всю ширь, словно раскрывшийся цветок, ошеломляя мерцающим светом и маня надеждами. Исчезли и мамин голос, и дом, где Винни жила, и все ее мысли устремились вперед. Ведь она тоже может жить вечно в этом замечательном, только что открывшемся перед ней мире! Кто знает, может, все это правда! Теперь она уже не сидела на спине толстой старой лошади — она бежала по дороге, громко крича и размахивая руками, и шума от нее было больше, чем от всех ее спутников.

И всем было хорошо. Так хорошо, что никто не заметил, как человек, мимо которого они проехали на повороте к лугу, — тот самый, в желтом костюме, — подкрался к кустам у ручья и все-все слышал. Всю эту невероятную историю. И никто не заметил, как он крался за ними вдалеке, и губы его над реденькой седой бородой потихоньку кривились в улыбке.

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая