Город грешных желаний - Арсеньева Елена - Страница 65
- Предыдущая
- 65/75
- Следующая
– Ну а что же было потом? Как он выбрался? – живо поинтересовался Аретино.
– Верно, господь за него заступился, не иначе, – пояснил Григорий. – Татарин почти тотчас продал Прокопия купцу, который из самого Багдада вел в Московию свой караван. У него в пути помер толмач, а Прокопий, сами знаете, горазд и по-турецки, и по-персидски, и по-арабски, не говоря уж о европейских языках. Батюшка нас обоих обучал, день и ночь твердил, что купец должен уметь говорить на всяком языке.
– Очень разумно, – пробормотал «Барбарусса», и как ни была напряжена Троянда, она не могла сдержать улыбки, вообразив, что бы сделалось с Луиджи, вздумай Григорий заговорить с ним по-турецки. Пока выручало присутствие Аретино: как бы из вежливости к хозяину дома, беседа велась на итальянском.
– Словом, купец этот полюбил Прокопия за ум и смекалку, ну а когда тот в Москве свел его с тамошними купцами, знакомцами батюшкиными, и помог товар выгодно пристроить, багдадец из благодарности отпустил его на волю и выкупа не взял. Тут мы с Прокопием собрали денежки и снарядились в путь, ежеминутно бога моля, чтобы отец дожил до нашего возвращения.
– Так вот, о предприятии, – не очень ловко свернул разговор в сторону от опасной темы Аретино. – Выгоднейшее дело! Великий Хайреддин предлагает вам ввозить в Россию черных рабов с африканских побережий!
– Чер-ных?! – переспросил Григорий с выражением величайшей брезгливости в голосе. – Нет уж, благодарю покорно! У нас и своих крепостных довольно; к тому ж это фрукт теплолюбивый, дохни на него наш русский морозец – и перемрет ваша Африка. Однако же, господа хорошие, не пора ли нам поговорить о деле, ради коего собрались?
– Пора, пора, – благодушно, в один голос, отозвались Аретино и «Барбарусса».
«Пора!» – приказала себе Троянда и ворвалась в комнату, восклицая:
– Пьетро! Пьетро! Джилья вернулась!
Немая сцена… Лица: Аретино – с вытаращенными, «Барбаруссы» с зажмуренными глазами; недоумевающий взгляд Васятки, огненный Григория. Встретившись с ним взором, Троянда забыла обо всем. Ноги против воли несли к нему… и он… что это значит, почему и он вдруг поднялся с кресла и медленно, как бы против воли, двинулся к ней? Еще миг, еще шаг – и…
Визг Аретино отрезвил их, отбросил друг от друга:
– Джилья?! О, гори она в аду! Где она? Троянда, где она сейчас?
– Пошла к себе посмотреть, целы ли ее платья, – с трудом вспомнила Троянда заготовленную ложь. – Но она хочет увидеть тебя как можно скорее. Ей сказали, что ты здесь.
Аретино и «Барбарусса» мгновенно переглянулись, Троянда поджала губы: ее разбирал какой-то судорожный смех. Да, если бы Джилья и впрямь ворвалась сюда, никакой тюрбан и рыжая борода не спасли бы Луиджи от разоблачения!
– Синьоры, – Аретино, с трудом совладав с собою, обернулся к гостям, недоуменно взиравшим на побледневшего хозяина и неустрашимого пирата, который выглядел напуганным, как ребенок, – синьоры, наши переговоры под угрозой срыва. Непредвиденные обстоятельства… я опасаюсь за участь моего высокочтимого друга Хайреддина, а потому прошу вас перейти в потайное помещение, где мы будем в полной безопасности. Следуйте за мной, синьоры!
Аретино стремительно, как флагманский корабль на простор волны, вырвался из кабинета. В кильватере влачился «Барбарусса», одной рукой придерживая свой необъятный тюрбан, другой – рыжий клок на подбородке. Ни всполошенный Пьетро, ни его лживый секретарь не обратили на Троянду ни малейшего внимания – впрочем, она предусмотрительно отступила в тень спасительных портьер (какое счастье, что Аретино питал слабость ко всяким драпировкам!) и вынырнула оттуда, лишь когда Григорий поравнялся с ней. Схватила за руку – ее даже затрясло от ощущения его жаркой кожи, но все же Троянда нашла в себе силы пробормотать:
– Это не Барбарусса! Борода…
Аретино обернулся, словно почуяв неладное, и Троянда едва успела отпрянуть. Григорий, приняв совершенно безразличный вид, прошел мимо, и только невообразимо быстрый взгляд означал, что он все слышал и все понял. Зато Васятка, замыкавший шествие и полускрытый широкими плечами Григория, не поленился наклониться и шепнуть… шепнуть по-русски:
– Спасибо, сестренка!
В глазах Троянды все поплыло от внезапных слез. Она поднесла к губам пальцы, еще хранившие ощущение живого, страстного тепла, исходящего от Григория, – и тут раздался его голос:
– Одну минутку, синьоры!
Аретино с «Барбаруссой», на всех парусах летевшие к тайнику, нетерпеливо обернулись.
– Ну, что еще? Hельзя медлить, поймите!
– Hельзя, – покладисто произнес Григорий. – Однако же и рисковать нашим делом не хочется. Предлагаю встретиться завтра: думаю, к этому времени вы уже уладите свои неприятности. Буду ждать вашего известия на корабле. Прощайте! – И, не дожидаясь ответа, он резко повернул к главному коридору, который вел к террасе. Васятка зашагал следом.
– Синьор Грегорио! – жалобно воззвал Аретино, словно ребенок, у которого отняли желанную игрушку. – Ради бога, синьор Грегорио!..
Он ткнул в бок окаменевшего «Барбаруссу», и тот тоже завыл:
– Погодите, синьоры, ради бога… то есть ради Аллаха!
Это имя произвело магическое действие: Григорий остановился так резко, что Васятка едва не налетел на него. Обернулся, окинул прищуренными глазами пятерку bravi, спешивших со всех сторон с угрожающими лицами, – и вдруг озабоченно, сочувственно воззрился на «Хайреддина»:
– Господи Иисусе! Да у вас же борода отклеилась, сударь!
– Где?! – в ужасе вскричал Луиджи, вскинув руки к подбородку… отдернул их, словно обжегся… но было уже поздно – Григорий расхохотался ему в лицо:
– Верните синьору Аретино ваши побрякушки. Ведь это он дал вам их поносить, не так ли?
– Взять его! – взвизгнул потерявший голову Аретино, и bravi метнулись вперед, как натасканные псы.
По лицу Васятки расплылась счастливая улыбка. Он повел плечами – и отборные вояки Аретино покатились к ногам своего повелителя. Вскочили – и вновь их натиск был сокрушен, однако, чувствовалось, Васятка уже разъярился: двое bravi остались недвижимы, оставшиеся двигались с трудом; только и могли, что на почтительном расстоянии, с выражением бессильной злобы, следовать за отступавшими русскими.
Те быстро достигли своей лодки. Васятка вмиг оказался за веслами, а Григорий замешкался на корме, вглядываясь в темные двери дворца.
Троянда выбежала на террасу, в отчаянии стиснула руки у горла. «Уезжай! Уезжай! – едва не крикнула она. – Они ведь будут стрелять!» Но Григорий все смотрел на нее, не отводя глаз. «Да неужто он ждет меня?! – мелькнула безумная мысль. – Нет, не может быть! Но почему он так смотрит?..»
Она не успела додумать: Аретино выбежал на террасу с аркебузой в руках; за ним спешили вооруженные мушкетами и пистолями bravi.
Троянда взвизгнула так, что у нее едва не разорвалось горло; руки Аретино дрогнули, прицел сбился, пуля ударилась о мраморные ступени и запрыгала по ним, как ядовитая сколопендра.
Васятка одной рукой швырнул Григория на дно, другой круто развернул лодку, сделал мощный гребок – и Троянда закрыла лицо руками, чтобы не видеть, как уплывает прочь ее счастье.
– О, будь я проклят! – пробормотал безнадежно Аретино, и аркебуза вывалилась из его рук с таким грохотом, что Троянда вздрогнула и подняла голову. – Все рухнуло! Все рухнуло! Этот русский просто дьявол. Ну как, как он мог догадаться?!
– Не знаю, – чуть не плача, трясся рядом Луиджи. – Не знаю! Я так старался…
– Старался! – передразнил его Аретино, поднося к носу дрожащего секретаря свой пухлый кулак. – Глаза б мои на тебя не глядели! Отправляйся в кабинет и снимай все украшения. И если я замечу, что пропал хоть один камень…
– Да, синьор, – пролепетал окончательно сокрушенный Луиджи. – Воля ваша, синьор. Но… нет, я не пойду туда, синьор. Там ведь где-то бродит Джилья! Представляете, что она сделает со мной, если увидит?!
- Предыдущая
- 65/75
- Следующая
