На закате (В объятиях заката) - Браун Сандра - Страница 27
- Предыдущая
- 27/71
- Следующая
– Об этом не тревожься – я уже заплатила. Отдашь потом, когда мы обо всем расскажем мистеру Коулмену.
Лидия вздрогнула:
– Только не сегодня!
– Рано или поздно он все равно догадается. Не может же так продолжаться вечно!
– Нет-нет! Чем позже, тем лучше.
В течение недели все шло по заведенному порядку. На восьмой день к вечеру, после особенно утомительного перехода, переселенцы разбили лагерь у реки. Вода была кристально чистой, в нее так и манило окунуться. Росс и Скаут угощались кофе, когда к фургону подошла Ма, пряча под фартуком заветную бутылочку.
– Пойдем прогуляемся. У реки так прохладно! – сказала она Лидии.
Девушка охотно откликнулась на приглашение. На восточный Арканзас стоило посмотреть. Бескрайние луга, усеянные цветами, и густые леса с подлеском радовали глаз. Да и раздобыть пропитание стало намного легче – теперь никто из охотников не возвращался из леса с пустыми руками. Вечерние трапезы превратились в настоящие пиры. К мясу обычно добавлялись картофель и другие овощи – их покупали в городах, через которые пролегал путь каравана. Там же иногда удавалось приобрести такой почти забытый деликатес, как свежие яйца.
Вскоре женщины увидели раскидистый дуб и с наслаждением опустились на зеленую траву в его тени. Устроив Ли поудобнее, Лидия начала кормить его. Похоже, малыш уже привык к перемене в своем меню, и, судя по тому, как хорошо он прибавлял в весе, эта перемена пошла ему на пользу.
Ма начала подробно рассказывать о своих многочисленных отпрысках. Ее особенно тревожило, что старший слишком увивается вокруг Присциллы Уоткинс. Лидия слушала вполуха. Мысли ее блуждали далеко, глаза были прикрыты. И все же она заметила, как за спиной Ма вдруг метнулась чья-то тень. Насторожившись, девушка огляделась и, к своему ужасу, увидела Росса. Его зеленые глаза, устремленные на Лидию, как булавки, пришпиливали ее к земле.
– Это еще что такое? – Коулмен ткнул пальцем в злополучную бутылочку.
– А вы как думаете? Коровье молоко, – хладнокровно пояснила Ма, отбирая у Лидии ребенка. – Унесу-ка я парня подальше. Боюсь, что, если он останется здесь, у него будет несварение!
Лидия сидела ни жива ни мертва – уж больно грозный вид был у Росса. Сурово насупленные брови нависли над глазами, губы сжались в ниточку, на скулах играли желваки.
– Почему Ли пьет из бутылочки?
Лидия потупилась, теребя подол платья побелевшими пальцами.
– У меня пропало молоко, – шепотом призналась она.
Росс смачно выругался.
– Когда?
– В тот день, когда мы переправлялись через Миссисипи. Ма говорит…
– Значит, неделю назад?
– Да.
– То есть через день после свадьбы, – подытожил он с горькой усмешкой.
Лидия подняла глаза и нервно облизнула губы.
– Немного позже.
Росс прислонился к дереву и устремил взор в небо, словно спрашивая, чем он провинился и за что боги так жестоко карают его.
– Мало того, что мне навязали нежеланную жену – теперь выясняется, что она непригодна даже на то, ради чего я женился на ней!
– А вам не приходит в голову, что мне вас тоже навязали?
– Это не одно и то же.
– Вы правы, черт побери! Это в миллион раз хуже.
– Ну вот! Какому мужу понравится, когда жена ругается, как последняя шлюха?
– Этому я научилась у вас!
Обогатив ее познания еще одним чрезвычайно выразительным словцом, Коулмен продолжил расспросы.
– Но почему вдруг… почему у тебя… – Он невольно бросил взгляд на ее грудь и тут же пожалел об этом – такое зрелище никогда не оставляло его равнодушным. – Женщина может кормить ребенка хоть всю жизнь. Что же случилось с тобой?
– Ничего.
– Причина должна быть, иначе молоко не пропало бы.
– Ма говорит, что это из-за того случая на пароме. Я тогда так разволновалась… – Лидия умолкла, вспомнив сцену в фургоне.
Раздосадованный тем, что она напомнила ему о том, о чем сам он предпочел бы забыть, Росс отвернулся. Ему незачем было видеть широко открытые выразительные глаза Лидии – слишком живо он помнил, какими были эти глаза до и после поцелуя. Ему незачем было видеть ее лицо в ореоле роскошных волос – он и так помнил, каковы эти волосы на ощупь. Ему незачем было видеть ее рот – его вкус он ощущал так же живо, как в тот памятный день. И уж тем более не забыл Росс о том, как прижималось к нему там, в фургоне, ее нежное женственное и восхитительное тело.
Проклятие! Он предпочел бы вычеркнуть все это из памяти, но помнил так отчетливо… Целую неделю эти мучительные воспоминания преследовали его, услужливо подсовывая одну соблазнительную деталь за другой.
Воспользовавшись паузой, Лидия пояснила:
– Ма считает, что в этом нет ничего необычного. Иногда после пережитых волнений у женщины пропадает молоко. Но с Ли все будет в порядке, – поспешно добавила она. – Он уже научился сосать из бутылочки. Видимо, коровье молоко пришлось ему по вкусу. Вон как Ли потолстел! Так что…
– Что ж, прекрасно, но факт остается фактом – я все еще женат на тебе, а мне этого вовсе не хочется. У меня была жена, настоящая леди, с мягким характером и тихим голосом. Она всегда аккуратно причесывалась и ни за что не позволила бы… – Росс осекся, подумав, что Виктория никогда не позволила бы ему целовать ее с такой неистовой страстью, с какой он целовал Лидию. Сказать это значило бы признать, что он помнит о том, что произошло на пароме. А Росс предпочел бы об этом забыть.
Если его целью было вывести Лидию из себя, то он, несомненно, своего добился. Лучше бы Коулмен избил девушку, как Клэнси, – тогда пострадало бы ее тело, и боль скоро прошла бы. Но он ранил ее душу, напомнив Лидии, что, сколько бы она ни старалась, ей не избавиться от своей сущности. Ни новая фамилия, ни новые наряды не в силах этого изменить. Для окружающих она навсегда останется дрянью.
Словно загнанный в угол зверь, Лидия ринулась в атаку. Ее янтарные глаза сверкали, как солнце на закате. Она вскинула голову, и ее роскошные волосы взметнулись.
– Я тоже не считаю наш брак выгодной сделкой! Мне осточертели ваши дурные манеры и постоянное раздражение. Вот что я вам скажу, мистер Коулмен, – мы с вами одного поля ягоды. Это-то вас и бесит.
Росс угрожающе шагнул к ней, но, ослепленная гневом, Лидия, не замечая этого, продолжала:
– Как подумаю, что до конца своих дней мне придется мучиться с вами, так просто мороз по коже дерет. Блудливый козел!
От этих слов, таких неожиданных в ее устах, Росс онемел.
– Добрый вечер, миссис Коулмен, мистер Коулмен.
Певучее приветствие Уинстона Хилла с характерной южной растяжкой проплыло в воздухе и слегка остудило ссорящихся. Лидия приосанилась и, чтобы скрыть смущение, без всякой необходимости расправила складки платья. Росс сердито куснул ус.
– Как здесь красиво, не правда ли?
– О да, мистер Хилл, очень красиво, – с готовностью отозвалась Лидия, готовая расцарапать Россу физиономию. Что, если молодой человек слышал, в каком оскорбительном тоне разговаривал с ней муж? Щеки девушки пылали от гнева и унижения. – Какие милые цветочки! – добавила она.
– Я только что собрал их у реки. Позвольте преподнести этот букет вам, мисс Лидия. – Мозес галантно протянул ей цветы. – Они очень украсят ваш фургон.
Лидия украдкой бросила взгляд на Росса, но он хранил каменное молчание.
– Спасибо, Мозес. – Забыв, как недавно подшутили над ней Мэринелл и Атланта, девушка наклонилась, чтобы понюхать цветы, и тут же чихнула. Услышав добродушный смех Хилла и Мозеса, она еще больше смутилась.
– Мозес восхищен вашим умением править лошадьми, мистер Коулмен, – сказал Уинстон. Ростом он был ниже Росса, но от всего его облика веяло врожденным достоинством и благородством. – Мозес всегда работал в доме, поэтому с лошадьми обращаться не умеет. Не поделитесь ли с ним своими секретами? Пока при столкновениях Мозеса с упряжкой победа неизменно на стороне четвероногих.
Росс откашлялся.
– Почему же не поделиться.
- Предыдущая
- 27/71
- Следующая
