Козырные тузы - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 10

• Предыдущая
• 10/106
• Следующая

— Гимли? — Ее тон был небрежным, но темно-синие глаза, подвешенные в глазницах черепа, впились в него пристальным взглядом. — Это интересно. Есть какие-нибудь подробности?

— Пока никаких. — Джуб покачал головой. — Узнаю — расскажу.

— Непременно.

У Кристалис имелись информаторы по всему Джокертауну. Но Джуб Бенсон был одним из самых надежных. Все его знали и любили, и каждый был рад перекинуться с ним словечком.

В ту ночь Джуб вышел из «Хрустального дворца» последним. Начинался снегопад. Морж фыркнул, решительно натянул шляпу и поплелся по Генри-стрит, волоча за собой опустевшую тележку. Когда он проходил под Манхэттенским мостом, его нагнала полицейская машина. Она затормозила; окно приоткрылось.

— Эй, Морж, — окликнул его сидевший за рулем чернокожий полицейский. — Снег же идет, джокер безмозглый. Яйца себе отморозишь.

— Яйца? — переспросил Джуб. — А кто сказал, что у джокеров есть яйца? Я люблю такую погоду, Чез. Взгляни только, как порозовели мои щечки!

Он ущипнул себя за иссиня-черную маслянистую щеку и прыснул.

Чез вздохнул и распахнул заднюю дверь машины.

— Садись. Я подвезу тебя до дома.

Через несколько минут автомобиль затормозил у пятиэтажного дома на Элдридж-стрит. Джуб бросил взгляд на окно своей квартиры, расположенное почти у самого тротуара. Его полностью закрывал здоровенный допотопный кондиционер, чей ржавый корпус уже успело замести снегом.

Морж оставил тележку под крыльцом у мусорных бачков, открыл замок на двери, распахнул ее и щелкнул выключателем. Несколько красных лампочек на потолке залили помещение тусклым алым светом. В комнате был настоящий ледник — лишь немногим теплее, чем на улице. Джуб никогда не включал отопление. Раз или два в год к нему приходили с проверкой из газовой компании, чтобы убедиться, что он не подкручивает счетчик.

Карточный столик у окна был заставлен мисками с гниющим позеленевшим мясом. Джуб снял рубаху, под которой обнаружилась широкая грудь с шестью сосками, насыпал в стакан льда и выбрал самый залежалый кусок мяса.

В спальне на полу лежал голый матрас, а в углу красовалось его последнее приобретение — новехонькая ванна, которую он установил напротив широкоэкранного проекционного телевизора. Сбросив штаны, с куском мяса в руке Джуб осторожно опустился в ледяную воду. За последние двадцать три года он неплохо изучил людей, но так и не смог понять, какое удовольствие они находят в том, чтобы мокнуть в обжигающе-горячей воде. Даже у такисиан и то больше здравого смысла.

Включив телевизор с помощью пульта, Морж начал смотреть новости, которые записал на видеомагнитофон. Мясо он закинул в широкий рот и принялся медленно пережевывать его, внимая каждому слову, которое произносил ведущий — Том Брокау. Как это все расслабляет… но когда новости закончились, настала пора приниматься за работу.

Джуб выбрался из ванны, рыгнул и энергично растерся полотенцем с изображением утенка Дональда. Всего часик, не больше, пообещал он себе, шлепая по комнате и оставляя на дощатом полу мокрые следы. Он действительно устал, но работу нужно было сделать, или он отстанет еще больше.

Остановившись у стены, Морж принялся набирать на пульте длинную последовательность цифр. Едва он нажал последнюю кнопку, как кирпичная стена перед ним вдруг исчезла. Джуб двинулся в подвал, когда-то служивший кочегаркой. Всю дальнюю стену занимал голокуб, по сравнению с которым даже его проекционный телевизор казался крохотным. Вокруг кресла, сделанного с расчетом на его внушительные габариты, тянулась подковообразная консоль. Все стены потайного помещения были уставлены приборами; назначение одних с первого взгляда стало бы ясно любому школьнику, а другие привели бы в замешательство и самого Тахиона.

Несмотря на свою примитивность, оборудование служило Джубу как нельзя лучше. Он уселся в кресло, включил питание от ядерной батареи и взял в руки кристаллический стержень размером с детский мизинец. Когда он вставил этот стержень в соответствующее гнездо на консоли, кристалл засветился изнутри, и Джуб начал диктовать свои последние наблюдения и выводы на языке, который с равным основанием можно было бы называть и музыкой, и какофонией: лай, свист, какие-то икающие звуки и щелчки. Если вдруг меры предосторожности окажутся недостаточными, это сообщение все равно не поймут — ведь в радиусе сорока световых лет не было другого разумного существа, которое говорило бы на его родном языке.

Его плоть все еще тлела, опаленная чужой атмосферой. Перегретая кровь струилась из дыхальцев. Он пытался закрыть их, удержать последние капли жидкости, но потерял способность контролировать собственное дыхание. Во время спуска все жидкости его организма вскипели и вырвались сквозь мембраны, как пар из взорвавшегося котла.

В конце улицы вспыхнули огни и ослепили его. В ушах что-то трещало. Его кровь дымилась на холодном асфальте.

Прародительница Роя засекла корабль и ударила по нему мощным ионным зарядом, который генерировало ее гигантское планетоидное тело. Все-таки ему удалось послать сигнал Джуббену, находившемуся на поверхности планеты, прежде чем хитиновый покров его корабля разлетелся на части. Схватив сингулярный переместитель — экспериментальный источник энергии, разработанный его расой, он выскочил в непроницаемую тьму безвоздушного пространства. Мгновением позже выяснилось, что переместитель был поврежден во время атаки и не подчинялся управлению.

Он попытался сосредоточиться и вырастить новую плоть, но у него ничего не вышло. Неужели это смерть?

Жизнь утекала из него, и необходимо было остановить процесс. Неподалеку находился металлический контейнер, довольно большой, с откидной крышкой. Терзаемый обжигающей болью, он покатился по влажному асфальту и единственной неповрежденной ногой поддел крышку. Хорошо, что нога была мощной, натренированной в прыжках в небо его мира. Преодолевая придавливающую его к земле гравитацию — совсем не такую, как на его планете, — он рванулся вверх. Мышцы затрещали от напряжения.

Металл загудел, когда он рухнул внутрь, какие-то субстанции под ним громко затрещали.

Отраженным инфракрасным излучением сияло чужое небо, а он лежал на куче кусочков органической материи, смятых и спрессованных, покрытых какими-то цветными узорами. Затем, схватив их щупальцами и ресничками, он принялся драть их на полосы и прижимать к своим кровоточащим дыхальцам.

До него донеслись органические запахи — когда-то здесь была жизнь, но она прекратилась.

Он потянулся к животу за переместителем, вытащил его и прижал к развороченной груди. Если ненадолго остановить время, исцеление возможно. Потом надо будет связаться с Джуббеном и, если переместитель поврежден не слишком сильно, совершить прыжок, ориентируясь на полученные координаты.

Переместитель загудел. Сполохи света — побочный эффект — разогнали мрак контейнера. Время замерло.

— В общем, вчера вечером мне позвонила соседка Салли…

До него, заключенного в свой временной кокон, донесся чей-то приглушенный голос, отозвавшись в черепе слабым эхом.

— И вот Салли говорит: Хильди, представляешь, мне только что позвонила моя сестра Маргарет из Калифорнии. Помнишь Маргарет — вы еще вместе ходили в школу Святой Марии…

Что-то глухо бухнуло в металлическую стенку рядом с его слуховыми щупальцами. Сияющий инфракрасный спектр ночи заслонил силуэт. Мучительная боль вернулась — к его телу что-то прикасалось.

— Ну разумеется, я помню Маргарет, говорю я. Она училась на класс младше. Монахини вечно ее ругали за то, что она жевала жвачку.

Что-то дернуло за его переместите ль. Он прижал его к себе в попытке протестовать.

— Эй, приятель, убери лапы, — проговорил быстрый сердитый голос. — Я первая увидела.

Он различил лицо. Бледная плоть, вымазанная грязью, оскаленные зубы, серые реснички, свисающие из-под какого-то неорганического выступа.

• Предыдущая
• 10/106
• Следующая