Шатун. Варяжский сокол - Шведов Сергей Владимирович - Страница 12

– Вот именно, сестры. В пятнадцать лет не становятся мужчинами, зато этот возраст вполне достаточен для женщины. Князь Трасик мог участвовать в обряде порчи, если в том была необходимость.

– Но ведь это обман богини! – воскликнул потрясенный Баян. – Мужчины не могут служить Макоши!

– А Кибеле? – напомнил ему боярин Драгутин. – После того как арабы разрушили капища древних богов, их ближники бежали сначала в Византию, а потом еще дальше. Они появлялись даже в Руси, но часть из них осели в Варгии. Ты ведь тоже многому у них научился, Баян.

Баяльник смутился. В словах Драгутина было много правды, но кто, в конце концов, осудит человека, ищущего знаний? И сам боярин не раз пил из сомнительных источников, когда живал в чужих странах.

– Мною двигала необходимость, – пожал плечами Драгутин. – Эти люди были нашими союзниками в борьбе с арабами и их неистовой верой. Но сейчас положение дел иное, чужие знания способны только замутить источник, из которого мы пьем. К тому же я не уверен, что дело здесь только в ближниках Кибелы. Ведь кто-то же указал Трасику дорогу к Людовику Тевтону и заставил его ноги бить ради чужой пользы.

– Ну хорошо, – провел рукой по взмокшему от духоты лицу Баян. – Что ты хочешь от меня, Лихарь?

– Я хочу, чтобы ты открыл эту тайну гану Карочею. А уж он найдет, как ею распорядиться.

– Я свою голову подставляю!

– Так я ведь тебе за это хорошо плачу.

Драгутин похлопал по плечу старого знакомца и сердечно распрощался с ним. В Баяне он не сомневался, человек тот был проверенный и крепкий духом. Единственное, что боярин мог поставить в вину своему старому соратнику, так это чрезмерное пристрастие к магии и безграничную веру в чудеса. Сам Драгутин считал, что бог Род не затем создал этот мир, чтобы простые смертные без конца и по своему произволу меняли установленные им правила игры. Такое вряд ли под силу даже богам. А ведь многие верят, что могут управлять и богами, и этим миром. Вероятно, к таким людям принадлежала и княгиня Синильда. И кто-то очень ловко воспользовался ее заблуждением, чтобы прибрать к рукам ее сына Трасика и заставить плясать под свою дудку. По мнению Драгутина, сделать это могли двое – кудесник Гордон и кудесница Ангельда. Именно кудеснице Драгутин решил нанести визит, раз уж Гордон не жаждет с ним встречи.

– Этот чертов ган убил Бренко, – просипел Драгутину в ухо поджидавший его на углу боготур Осташ. – Позволь мне, боярин, посчитаться с ним.

– Посчитаешься, но позже, а пока следи, чтобы даже волос не упал с его головы.

– А с викингом что делать? – нахмурился Осташ.

– Не спускайте с него глаз и не торопитесь с расправой. Убьем этого – они найдут другого. Где сейчас Рерики?

– В загородной усадьбе купца Никсини.

– Пусть сидят там и не кажут глаз на улицы Волыни. Погода здесь для них сейчас не самая подходящая.

– А что тебе сказал волхв Завид?

– Ничего важного, – пожал плечами Драгутин. – Похоже, Велесовы ближники решили использовать нас втемную, не посвещая в свои тайны. Что ж, тем хуже для них.

Боярин окинул взглядом гомонящую улицу и без труда опознал своих мечников, которые, как ни старались, никак не могли слиться с местными обывателями. А Бренко, конечно, жаль, хороший был воин, вот только в соглядатаи не годился. Кабы боярин знал, с чем ему в Варгии придется столкнуться, то взял бы с собой не мечников, а скрытников – эти умели работать в любых условиях, а полем брани для них были подворотни домов.

Храм Макоши оказался куда менее красочным, чем капище Чернобога, но построен много раньше. За этими деревянными стенами чудилась седая древность, однако увидеть ее боярину и боготуру вряд ли доведется, ибо ведуньи бабьей богини тщательно берегли свои тайны. Как и предполагал Драгутин, дальше порога, да и то с черного крыльца, их не пустили, несмотря на письмо кудесницы Всемилы и высокий ранг посвящения боярина. Одетая в темный наряд ведунья сверкнула в сторону гостей строгими глазами и приказала ждать.

Ожидание длилось довольно долго. Осташ переминался с ноги на ногу и косо посматривал на стражниц, стоящих у противоположной стены. Эти, в отличие от гостей, были облачены в кольчуги и явно готовы ко всяким неожиданностям. С Макошиными стражницами боготуру сталкиваться уже доводилось в родном радимецком краю, и он пришел к выводу, что свои-то держались поприветливей лужанок.

– Кудесница Ангельда ждет вас, бояре, – торжественно произнесла вернувшаяся кареглазая ведунья и взмахнула рукой, указывая направление.

Боярин и боготур, пройдя по коридору, оказались в небольшом помещении, где их поджидала высокая худая женщина с надменно поджатыми губами. Боярин не рискнул бы вот так с ходу определить ее возраст, но за пятьдесят кудеснице уже перевалило, и довольно давно. Встретила Ангельда гостей без чести и даже сесть им не предложила. Впрочем, она и сама осталась стоять, лишь слегка опираясь спиной на украшенный резными узорами столб. Платье ее Драгутин не назвал бы богатым, но знаки на полотне указывали на высокий ранг ведуньи.

– Не приняла бы вас никогда, кабы ни просьба кудесницы Всемилы, ибо дурная слава идет о тебе, боярин Драгутин.

– У сплетен всегда длинные ноги, – насмешливо отозвался гость. – Я о тебе тоже слышал много худого, кудесница Ангельда, однако не стал торопиться с выводами.

– Зачем пожаловал, боярин? Мне недосуг выслушивать пустой брех.

– Я ведун высокого посвящения, кудесница, – надменно отозвался Драгутин. – Оскорбляя меня, ты оскорбляешь богов.

Видимо, нарисованный Драгутином в воздухе знак произвел на Ангельду впечатление, хотя неприязни в ее глазах не убавилось.

– Ты вправе задавать вопросы, ведун. Я жду.

– Почему ты отказала в поддержке княжичу Сидрагу?

– Потому что его отец Драговит виновен в страшном преступлении пред богиней. За это она лишила удачи не только его самого, но и прямых потомков. Та же участь постигла Годлава и его сыновей.

– И что это за преступление?

– Жена их отца, княгиня Синильда, ведунья высокого ранга посвящения, пред ликом богини Макоши обвинила Драговита и Годлава в насилии над собой.

– Она представила свидетельниц?

– Да. Причем ее свидетельница была близкой по крови обвиняемым, а значит, и веры ей было втрое больше.

– Имя этой свидетельницы?

– Ты задаешь лишние вопросы, ведун, – холодно произнесла Ангельда. – Я вправе не называть имен.

– Но ведь на князьях проклятье не только Макоши, но и Велеса?

– Мы сотворили навий обряд, ведун, в присутствии бога и богини. Княгиня Синильда поставила свою жизнь против жизни князя Драговита. Исход дела тебе известен. Он умер на следующее утро, и его смерть стала подтверждением ее правоты.

– Но ведь князь Годлав был принесен в жертву богу Одину раньше, чем прозвучало это обвинение? – неожиданно вмешался в разговор Осташ. – И город Рерик был разрушен раньше?

– Ты меня удивляешь, боготур, – вскинула голову кудесница. – Для богов нет понятий вчера, сегодня и завтра, для них существует только вечность. Смерть Драговита подтвердила и виновность Годлава, а конунг Готрик и князь Свентислав были лишь орудием в руках Чернобога. Ты очень рискуешь, боготур, становясь на сторону княжича Сидрага, ибо в случае его поражения на Калиновом мосту тебе придется заплатить за свою ошибку жизнью и душой.

– А мне сказали, что ты, кудесница, против участия князя Трасика в суде бога Велеса, ибо он не был еще совершеннолетним, когда его мать творила черный обряд.

– Тебе сказали неправду, боготур. А потому – берегись.

Кудесница круто развернулась и вышла из комнаты, не попрощавшись с гостями. Боярин с боготуром переглянулись и поспешили покинуть негостеприимный кров. Поведение кудесницы было странным, но, пораскинув умом, Драгутин пришел к выводу, что Ангельда просто не могла вести себя иначе. Объявляя участника черного обряда князя Трасика несовершеннолетним, она тем самым ставила под сомнение его результаты. Те самые результаты, которые возвели на великий стол нынешнего ободритского князя и позволили снять обвинение в предательстве с лужицкого князя Свентислава. В сущности, кудеснице Ангельде все равно, Трасик ли убьет Сидрага, или Сидраг убьет Трасика. Ее вины нет в том, что Велесовы волхвы неправильно истолковали волю своего бога. Сама кудесница не отступила от заповеданной богами правды.