Имеющие Право (СИ) - Семенова Вера Валерьевна - Страница 1

Она подъехала к аэропорту заблаговременно, по многолетней привычке. Небрежно хлопнула дверью машины и пошла к многоэтажному стеклянному зданию, чуть спотыкаясь на высоких каблуках, засунув руки в карманы длинного расстегнутого пальто и глядя себе под ноги в обычном глубоком раздумье. Небольшой чемодан в пеструю клетку катился за ней сзади, огибая препятствия в виде прохожих, но она даже ни разу не оглянулась, не в пример другим путешественникам, которые предпочитали, чтобы их драгоценное дорожное имущество, повинуясь управлению, двигалось впереди или хотя бы рядом с ними. Она пересекла бесконечные ряды отъезжающих такси и подошла к зеркальной двери, предупредительно раскрывшейся за несколько шагов. Вместо отражения бело-голубой карты неба с обрывками облаков она увидела впереди очередное зеркало до пола и в нем собственное отражение. Бледное лицо, на котором выделяются неожиданно черные для светлых глаз ресницы. Прищуренный взгляд со странным выражением затаенной насмешки, и вместе с тем несколько отсутствующий, поэтому непонятно, к чему именно относится легкая издевка в глазах. Медные волосы, хранящие следы дорогой стрижки и поэтому по замыслу ее автора лежащие в некотором беспорядке. — Добро пожаловать в международный аэропорт Стокгольма, — сказал мягкий голос вокруг нее. — Пожалуйста, приложите ладонь к кругу идентификатора личности.

Она поморщилась и чуть дернула плечом, но послушно вытянула правую руку.

— Эстер Ливингстон, мы рады вас приветствовать. Ваш рейс в Нью-Йорк вылетает через полтора часа. Ваши кабины для регистрации находятся в первом зале, проход налево. Рекомендуем вам сразу проследовать туда, воздержавшись от долгого нахождения в общем зале и контактов с людьми вне Круга. Благодарим вас за то, что решили воспользоваться услугами нашей авиакомпании и напоминаем, что…

Но Эстер уже шагнула вперед, не дослушав. В общем зале она действительно задерживаться не стала, да там и не было ничего примечательного — путешественники с лицами, носящими озабоченный отпечаток дороги, перемещались туда-сюда, создавая легкий гул и ощущение упорядоченного хаоса. Она прошла через очередные двери и ступила на дорожку торжественно-красного цвета, возле которой застыла девушка с ослепительно красивым узкоглазым лицом, словно вырезанным из слоновой кости, поскольку на нем двигались только слегка припухшие яркие губы. Впереди Эстер на дорожку шагнул высокий, лысый и толстый швед в костюме из очень дорогой ткани и белобрысым пушком на красноватой шее.

— Ваше имя, господин? — девушка переломилась в поклоне, но из тщательно убранной прически не выпало ни прядки.

В этой зоне автоматическими идентификаторами не пользовались, и даже не столько из желания воссоздать для пассажиров первого класса древнее чувство доверия к чужому слову, сколько из-за того, что в них действительно не было надобности.

— Андерс Фалькенберг. Бессмертный Четвертого круга, — по интонации шведа было понятно, что ему произнесение этой фразы вслух все еще доставляет огромное удовольствие. — Министр торговли и глава Морского сберегательного банка в отставке.

Девушка вновь исполнила глубокий поклон всем корпусом, прижимая к груди стиснутые кулачки.

— Добро пожаловать, господин Фалькенберг. Мы сделаем все, чтобы путешествие было для вас приятным.

— Надеюсь, — швед победоносно посмотрел по сторонам, оглянулся на Эстер и гордо прошествовал вперед по дорожке.

— Эстер Ливингстон, — хмуро произнесла та, не дожидаясь вопроса. — Имеющая Право.

Поклон девушки был менее глубоким, но безупречно подогнанная маска вежливости не дала ни одной трещинки. Разве что глаза сделались чуть более живыми, потому что на их дне промелькнуло любопытство.

— Госпожа Ливингстон, авиакомпания высоко ценит ваше доверие. Мы счастливы пригласить вас на борт.

— Спасибо, — без энтузиазма отозвалась Эстер. — Я тоже счастлива.

Она по сторонам не оглядывалась. Впрочем, ей не надо было никуда смотреть, чтобы ясно представить себе картину, происходящую сейчас в общем зале — где люди, выстроившиеся в затылок друг другу в огромной петляющей очереди, медленно подходят к стеклянным кабинам, снимают одежду до последней детали костюма и вступают под просвечивающие лучи и щупальца с зондами, проникающие во все уголки тела.

С тех пор как пятнадцать лет назад самолет, на котором летел Эдвард Рагли, Бессмертный Второго круга, развалился над океаном на две части из-за безумного самоубийцы, подобные меры в каждом аэропорту отличались друг от друга только мелкими и незначительными деталями. Например, просвечивают ли стенки у сканирующих кабин.

Стокгольм был городом северным — целомудренным и сдержанным, не способным возбуждаться из-за такой ерунды, как телесные подробности людей вне круга. Поэтому стенки были прозрачными.

Точно так же, перед бесконечным множеством своих перелетов по свету, проходя через двери аэропорта, Вэл всегда отделялся от сопровождающей толпы мелких дипломатов и спокойно направлялся к хвосту очереди, неся на лице самую изысканную из своих улыбок. И бесчисленное количество раз он, обладатель самой болезненной гордости в мире и носитель множества комплексов, аристократ не по рождению, но по удивительному коктейлю крови, соединившемуся в его жилах от разнообразных предков, ступал босыми ногами на прохладную резину и проходил через эту процедуру, стискивая зубы. Интересно. на какой по счету раз он стал про себя проклинать ее, Эстер? Про это никто никогда не узнает, и она в первую очередь.

Первое время она сама пыталась бунтовать и демонстративно становилась на общий контроль. Но ее каждый раз вежливо извлекали из рядов и провожали в ложу Бессмертных, твердо придерживая за локти, когда она думала сопротивляться. На лицах окружающих она при этом не видела ни тени восхищения или сочувствия. На нее взирали брезгливо и с недоумением, как на барина из старинной книги. вышедшего в поле помахать косой. А так как летать ей тоже приходилось довольно часто, Эстер сдалась и научилась послушно поворачивать в нужную сторону, едва зайдя в аэропорт.

— Что вам предложить из напитков, госпожа Ливингстон?

— Виски, — сказала Эстер чуть хрипло, вынырнув из нежелательных мыслей. — Скотч. Лучше односолодовый.

— Сколько кубиков льда?

— Вообще не кладите.

Швед, вытянувшийся в огромном кресле через проход, посмотрел на нее с подчеркнутым интересом. Они были единственными пассажирами в первом классе, что в общем, неудивительно. Бессмертные Третьего круга летали в основном на собственных самолетах. Второго круга — не покидали материков и предпочитали перемещаться по твердой земле. Бессмертные Первого круга крайне редко ступали за границу собственных владений. Трансокеанской авиакомпании оставались свежеиспеченные путешественники из Четвертого круга и сомнительная публика вроде Эстер.

— Первый раз в Нью-Йорк? — швед довольно быстро решился завязать разговор, хотя обычно холодно-замкнутое выражение на лице Эстер отпугивало подобных желающих. Но господин Фалькенберг, видимо, все еще пребывал в легкой эйфории по поводу своего статуса.

— Тридцать седьмой, — ответила она, не повернув головы. Отсутствие льда в бокале с виски с лихвой компенсировалось его наличием в голосе, но шведа в этот вечер ничто не могло смутить.

— Ого! А я полагал, что мне приходилось много летать по службе.

На самом деле Эстер сбилась со счета примерно на пятидесятом полете, но ей нравилась цифра и сражающая собеседника точность.

— Из какого же вы департамента, госпожа…? — швед сделал паузу, надеясь услышать от Эстер, как ее зовут, но та молчала. — Вы меня заинтриговали. Мое имя Фалькенберг, — он протянул руку ладонью вверх.

Выбора не было — пришлось положить на нее пальцы и некоторое время подождать, пока установится контакт. Бессмертным не подобало иметь друг от руга тайн. Прикосновение к большинству чужих ладоней Эстер выносила с трудом — они были слишком холодными, влажными, горячими или шершавыми. Совершенно некстати вспомнились единственные руки, за которые она так любила держаться, поражаясь длине его пальцев. У самой Эстер пальцы были маленькие, почти детские, но Вэлу отчего-то безумно нравились. Ему, впрочем, все в ней нравилось — кроме характера.