Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания (СИ) - Семенова Вера Валерьевна - Страница 6

— Так ведь такое дело, сьеры, — начал он, складывая руки на животе. — У нас, стало быть, молодой король, Данстейн, желает новый замок построить для себя и будущей королевы. Он тут соседнего нашего маркграфа, Эдру, склонил под свою власть идти. Не то чтобы совсем добровольно, повоевали мы малость, замки тут пожгли. А Вандер ничем не хуже всех прочих земель, да на мой взгляд даже лучше. Хоть и север у нас, а замки наши не беднее должны быть, чем на самом южном берегу, пусть хоть у султана. Вот и повелел мне мой король говорить с эбрийскими купцами, чтобы закупить побольше ваших тканей, и посуды, и стекла цветного, А как я в безделушках всяких не сильно смыслю, вот и хотелось бы мне, чтобы сьер Баллантайн помог мне в этом деле. Он всякие заморские страны повидал, знает, где чего лучше закупить.

Эбрийский посол искренне вытаращил глаза, до этого всегда прикрытые тяжелыми, словно припухшими веками.

— Да, но… — он сбился на обычную речь, настолько был удивлен новостями. — Мы же не можем… Прямого торгового пути в Вандер нету… — он осекся.

— Мы будем рады, — Баллантайн наклонил голову, — принять в нашей гавани все товары, причитающиеся для Вандера, и под надлежащей охраной переправить их дальше. Взамен на снижение пошлин для круаханских купцов.

— Это ваше везение — до поры, — прошипел валленский посол, вцепившись пальцами в подлокотники. — Пока весь королевский замок в Вандере не будет набит коврами и цветными стекляшками…

— Согласен. Поэтому мы готовы предложить Валлене создание общей торговой концессии, которая будет не только заниматься доставкой эбрийских шелков и стекла в Вандер, но контролировать передвижение товаров из Эбры и обратно. Помимо Вандера, есть еще Айна. Если торговый флот с обеих сторон войдет в концессию, сильнее нас не будет никого на Внутреннем океане.

— Мне надо подумать… — валленец задвигался в кресле, но в его глазах уже разгорался огонь. — Я… готов обсудить это с вами, сьер Баллантайн… и достопочтенные сьеры.

Баллантайн улыбнулся, обведя всех взглядом, и на его лице неожиданно появилось мальчишеское торжествующее выражение. Гвендолен несколько раз присутствовала при похожих переговорах, но ни разу она не видела такой искренней радости. Купцы и чиновники делили между собой огромные состояния, но она читала в их глазах опасение, недоверие к собеседнику и сожаление, что не удалось отхватить кусок побольше. Означало ли это, что он старался не для себя? Зачем же тогда?

— Вы не устали? — неожиданно спросил вице-губернатор, чуть обернувшись в ее сторону.

Она снова растерялась, и поэтому опять ответила искренне:

— Нет, это гораздо интереснее, чем вчера, про войну.

Их прервал губернатор, хлопнувший в восторге рукой по столу, но сразу же сменивший выражение лица на более настороженное.

— Нам хотелось бы прежде… знать мнение Службы провидения.

Сидевший по левую руку от него человек с гладко причесанными темными волосами и ничем не выделяющимся лицом, черты которого казались какими-то размытыми, слегка сощурился, отчего его тусклые глаза стали похожи на два колышка, вбиваемых в собеседника.

— Служба провидения готова взять прожект создания концессии под свой контроль.

Казначей Герминард задвигался в кресле, удерживая шумный вздох. Баллантайн на секунду опустил голову, но ничего не сказал. Разве мог кто-то возразить Службе провидения? "С половиной своих доходов концессия может попрощаться", — подумала Гвендолен с легким сочувствием. У крылатых со Службой провидения были свои счеты — разве могли опутавшие всю страну сетью осведомителей легко терпеть рядом странные создания, для которых не существовало ни ворот, ни дорог, ни обычных запретов человеческой жизни? Пока их спасали деньги, но Гвендолен ясно ощущала, что только до поры.

— Достойные сьеры, — вмешался валленский посол, — позвольте мне на мгновение привлечь ваше внимание к одному прожекту, пусть не столь прибыльному, но который несомненно будет способствовать процветанию Круахана. Представляю вам двух почтенных мудрецов, долгое время живших при дворе нашего герцога и возымевших желание основать в Тарре библиотеку и университет. Льщу себя надеждой, что сьер губернатор поможет им в славных начинаниях.

Из-за его кресла вперед выдвинулись два человека, выглядевшие настолько своеобразно, что Гвендолен невольно удивилась, почему все вокруг не принялись таращиться на них намного раньше, когда они только появились в зале Конклава. В этом заключалось нечто странное — но она не стала додумывать мысль до конца, увлекшись созерцанием незнакомцев. Один был невероятно толстым, но при этом его толщина не выглядела болезненной, а навевала исключительно приятные мысли о доброте и довольствии. Хотя одет он был в потертый во многих местах камзол, а на неуклюже свисавшем с его плеч плаще справа виднелась большая прореха, что его, впрочем, нимало не смущало. На широком лице с приподнятыми кверху усами и короткой курчавой бородой присутствовала постоянная хитрая улыбка.

— Премудрый Дагадд, автор "Трактата о Плодородии", — представил его валленский посол.

Второй, державшийся чуть в отдалении, слегка терялся на фоне своего могучего коллеги — худой и долговязый, с длинными руками и неожиданно молодым лицом без единой морщинки. Он выглядел нескладным неумехой в глазах многих, но не Гвендолен — она быстро оценила чуть выступающие из-под тонкого рукава рубахи мышцы и поняла, что второй почтенный мудрец стреляет из арбалета чуть ли не каждый день в своей жизни.

— Его спутник и помощник, славный Логан, — кратко сказал валленец.

Мудрецы одновременно поклонились, но так и не произнесли ни слова.

— Процветание торговли и науки — что еще нужно Тарру, чтобы затмить собой все города Внутреннего Океана! — Баллантайн даже чуть приподнялся в кресле. Он был единственным, кто смотрел на сомнительных мудрецов с открытым дружелюбием. Губернатор Яниус что-то недовольно забормотал себе под нос.

— Университет, понимаешь… Пусть сначала работать научатся, а потом уже всякие науки постигают… Или как вы полагаете, сьер Энгинн?

Глава таррской Службы Провидения чуть приподнял уголок тонких губ с левой стороны.

— Как вам известно, досточтимые сьеры, больше всего на свете мы ценим осведомленность. Некоторые науки весьма ей способствуют. Необходимо только, чтобы науки служили нашей общей задаче, не правда ли?

— Ну разумеется, — с облегчением сказал Яниус. — Если у Службы Провидения нет возражений…

Валленские мудрецы с легким сомнением покосились друг на друга, но благоразумно промолчали. Они вообще были замечательно безмолвны — видимо, собственная мудрость служила им источником самодостаточности. Гвендолен опять поймала себя на легком сочувствии — пусть они не были крылатыми, но они были ощутимо другими. Не такими, как прочие. И со Службой Провидения они явно не уживутся.

Она обежала взглядом стол Конклава и на мгновение вспомнила слова Кэса о том, что больше половины бургомистров и губернаторов теперь тесно связаны со Службой провидения, Она даже чуть отодвинулась от кресла Баллантайна. Открытая улыбка любого из них еще ничего не значит.

Потом она попыталась снова найти взглядом толстого Дагадда и его длиннорукого спутника — но тщетно вглядывалась в стоящую за креслом толпу помощников и слуг. Не могли же они исчезнуть в никуда?

Далеко не все за столом вообще следили за происходящим — многие чиновники откровенно спали, несмотря на то, что старательно держали глаза открытыми. Один рисовал картинки, даже издали показавшиеся Гвендолен неприличными. Потом она нашла глазами маршала Казарру и стоящую за его спиной Таби, и это зрелище ей настолько не понравилось, что она пропустила мимо ушей начало очередной замысловатой речи валленского посла, пустившегося в рассуждения насчет будущей концессии. Табигэйль стояла, неестественно выпрямившись, и в ее глазах дрожали слезы, отчего они казались совсем огромными. Маршал сохранял на лице невозмутимое выражение, не оборачиваясь в ее сторону, но Гвендолен могла поклясться, что его рука, скрытая толстой столешницей и фигурными подоконниками кресла, несколько раз уже схватила Таби за коленку, если не выше. Время от времени он что-то цедил себе под нос, чуть повернув голову, отчего Таби каждый раз закусывала губу и вздрагивала.