Чаша и Крест (СИ) - Семенова Вера Валерьевна - Страница 19

Ее испугало выражение его лица — совершенно непонятно, что оно выражало. Зрячий глаз был широко распахнут и абсолютно пуст, а веко второго, перечеркнутое шрамами, дергалось, словно пыталось открыться. Женевьева попятилась, невольно положив руку на эфес.

— Так это и есть твоя мать? — хрипло спросил Скильвинг.

Женевьева молча кивнула. Сейчас ей совсем не хотелось смотреть на портрет, перед которым она часами простаивала раньше, надеясь найти какое-то сходство между собой и удивительно красивой женщиной с тонкими чертами лица, огромными глазами и мягкими волнистыми каштановыми волосами, лежащими на плечах. Мать Женевьевы напоминала эльфа — если она действительно была такой, какой ее нарисовали, и было бесполезно стараться быть похожей на нее.

— Ее звали Элейна, — утвердительно сказал Скильвинг.

— Ее ты тоже знал, — сказала Женевьева, уже не удивляясь. — Похоже, ты знаешь почти всех в нашем замке. Может, за это мой отец решил тебя схватить?

— Она умерла в родах? — он странно и почти с ненавистью посмотрел на Женевьеву, словно это была ее вина. Но постепенно это выражение в его взгляде погасло, и он тяжело вздохнул. — Вот я нашел ответ еще на один свой вопрос, но лучше бы я его не находил. Ты слишком похожа на отца.

— Ну и что? — наконец опомнилась Женевьева. — Разве это плохо? Какое тебе до этого дело?

— Послушай, девочка, — медленно сказал Скильвинг, поворачиваясь к ней и сверля ее одним глазом. — Какое-то время я не хочу ни видеть тебя, ни говорить с тобой. Но это пройдет, все-таки ты ее дочь. Странные дела происходят вокруг этого замка. Слишком много дорог здесь скрестилось, и это может быть опасно. В первую очередь для тебя. Когда я пошлю тебе знак, брось все и приходи, поняла?

— Я подумаю, — рассудительно сказала Женевьева, — стоит ли приходить к человеку, который задает вопросы, но сам не отвечает ни на один.

— Иногда лучше не знать ответов, — горько сказал Скильвинг. Он сгорбился и снова стал похож на нахохленную птицу с перебитым крылом. — У меня теперь остался только один вопрос — за кого твой отец собирается выдать тебя замуж? И если это тот, о ком я думаю, ему не поздоровится.

— Пока ты не ответишь на мои вопросы, я тебе этого не скажу.

— Не беспокойся, — мрачно пообещал Скильвинг. — Я узнаю это сам.

— И давно ты знаешь этого колдуна, Эрни?

Женевьева грызла травинку, сидя на краю луга. Прямо под ее ногами начинался овраг, заросший желтыми головками сорняков. Рукоять Гэрды лежала на ее коленях.

Этому разговору предшествовал крупный скандал, сопутствовавшй исчезновению пленника из подвалов замка. Жоффруа даже кинул в лицо дочери серебряным кувшином — и сам испугался, когда по ее щеке потекла кровь. Хотя Женевьева, стирая рукавом следы отцовского гнева, смутно осознавала, что его беспокоит в первую очередь, как она будет выглядеть перед прибывающим вскорости женихом.

Теперь она с легкой гордостью носила меняющий цвета синяк на скуле, а Жоффруа вместе со своим гостем исчез на несколько дней.

— Я не говорил, что знаю его, госпожа графиня. Я действительно встречал его раньше, но я не могу похвастаться близким знакомством, — Эрни помолчал, вздохнув. Ему не очень хотелось об этом говорить, но глаза Женевьевы горели таким любопытством, что невольно пришлось продолжать. — И когда мы встречались, его образ был несколько… иным, чем тот, в котором он явился сюда.

— И кто же он такой?

— По крайней мере, когда я видел его, он был Великим Магистром ордена.

— Ты все врешь! — крикнула Женевьева, поворачиваясь к нему. — Великий Магистр приедет сюда через неделю! И он… он сделал мне предложение. Я выйду за него замуж.

Эрни только покачал головой. Меньше всего он мог представить этого полуребенка, в измазанных травой штанах, с обкусанными ногтями и глазами, вспыхивающими только при упоминании кораблей, путешествий и сражений, чьей-либо женой. Видимо, дела у Жоффруа действительно идут неважно, раз он даже не стал дожидаться совершеннолетия дочери.

— Так ведь Орден в мире не один, милая графиня. Я по крайней мере знаю два. Хэрд — Великий Магистр Ордена Чаши. А ваш почтенный жених, насколько я знаю, из Ордена Креста.

— А мне он сказал, что его зовут Скильвинг.

— Я слышал, что у него пятьдесят имен, и что он заставляет вступающих в Орден выучить их все наизусть и знать точно, когда каким именем пользоваться.

— А зачем люди вступают в орден?

— Ну… — Эрни невольно замялся, — у всех это по-разному… В Ордене Креста, например, человек должен быть орденской крови. То есть его родители или родственники должны принадлежать к Ордену. Они считают, что они вроде как и не обычные люди. Потом, многим хочется могущества. А если это еще какие-то тайные знания, которых непросто достичь — думаю, что желающих найдется немало.

— Тайные знания?

— Я могу говорить только о том, что сам видел, госпожа графиня. Например, в Валлене я был свидетелем, как Хэрд… то есть Скильвинг, остановил ураган. Клянусь небом, когда я увидел его во дворе связанным, я не позавидовал вашему отцу.

— Поэтому ты и встретился нам по дороге? Ты ведь хотел освободить его, правда?

— Я всего лишь простой учитель фехтования, — пожал плечами Эрни. — Многого в этом мире я не понимаю, и если честно, не стремлюсь понять. Но когда такой человек приходит к тебе и притворяется простым бродягой — это неспроста. Я не хочу предрекать неприятности, госпожа графиня. Но мне кажется, что они наступят и без моего предсказания.

— Он сказал так же, — задумчиво произнесла Женевьева, снова вцепившись зубами в стебель травы. — Он сказал — странные дела творятся вокруг этого замка. Когда я подам тебе знак — приходи.

— Кто я такой, чтобы давать вам советы? Но если бы я мог решать, я ни на шаг не подошел бы к орденским делам. Ваш отец — воистину бесстрашный человек, если даже согласен принять их в семью.

Женевьева молчала, повернувшись к обрыву. Но Эрни хорошо видел, как она плотно сжала губы, что странно смотрелось на нежном округлом лице. Он встречал у нее такое выражение каждый раз, когда она собиралась что-то сделать наперекор окружающим. Год назад она упала так с лошади и сильно повредила колено. Но после этого все кони, даже необъезженные, стали относиться к ней со смутным почтением.

— Это ваше дело, — сказал наконец Эрни. — Слуги говорят, что последнюю неделю на Круглом холме постоянно виден огонь, словно кто-то жжет костер. Им тоже страшно. Так же, как и мне.

— Тебе страшно?

— К сожалению, я достаточно часто отнимал чужую жизнь, чтобы начать бояться за свою. По крайней мере, я понимаю, что сделать это очень легко и быстро.

— Разве простому учителю фехтования приходится часто отнимать чужую жизнь?

— Думаю, что вам не стоит все обо мне знать, Женевьева. Иначе вы можете начать думать обо мне плохо, а я бы этого не хотел.

Они замолчали на некоторое время. Эрни снова украдкой посмотрел на ее профиль с упрямым, чуть вздернутым носиком и нахмуренными бровями, и в который раз поразился ее сходству с Жоффруа.

— Ладно, — произнесла наконец Женевьева, поднимаясь. — если обо мне спросят в замке, то я вернусь поздно вечером.

— А если ваш отец вернется раньше?

— Скажешь ему, что я пошла мечтать о будущей свадьбе на берегу моря, — ответила она с непередаваемой язвительной интонацией.

— А если он захочет проверить, куда вы на самом деле пошли? — Эрни смотрел, как она встает и идет по лугу, держа Гэрду в опущенной руке.

— Осторожнее, госпожа графиня, — сказал он вслед. — Я… я очень не хотел бы, чтобы вы к нему ходили.

Женевьева полуобернулась, слегка прищурившись против закатного солнца.

— А почему ты думаешь, что я к нему собираюсь? Тебе не стоит знать обо мне все, Эрни.

Костер, горевший на Круглом холме, был действительно заметен издали. Но это было странное пламя, слишком красноватое и ровное для обычного костра из сухих веток, которые часто жгли в соседних деревнях на летних праздниках.