Хлеба и рыбы - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 13
- Предыдущая
- 13/17
- Следующая
В углу комнаты Паника ударилась о стенку своей клетки и обиженно мяукнула. Толли Мьюн было жаль кошку. Тафа ей тоже было жаль. Может быть, когда он проиграет, она постарается все-таки добиться для него «Дальнего Рейса Девять».
Прошло сорок семь дней.
Все сорок семь дней бригады техников трудились в три смены; вокруг Ковчега день и ночь кипела работа. «Паутина» дотянулась до звездолета и закрыла его; со всех сторон, словно виноградные лозы, его обвивали кабели; из люков торчало множество трубок пневмодоставки, как будто это был не корабль, а умирающий человек в палате реанимации; на корпусе вздувались серебристо-стальные пузыри; словно вены, переплетались струны из стали и дюросплава; с легким жужжанием туда-сюда сновали вакуумные сани, и везде, внутри и снаружи, расхаживали целые отряды «паучков».
Прошло сорок семь дней, и Ковчег был отремонтирован, модернизирован, отделан и снабжен запасами.
Все сорок семь дней Хэвиланд Таф ни на минуту не покидал свой корабль. Сначала, сообщали «паучки», он сидел в своем компьютерном зале; день и ночь он работал с моделями, и на него обрушивались потоки информации. Последние несколько недель его чаще всего видели в тридцатикилометровом центральном тоннеле звездолета, где он разъезжал на маленькой трехколесной тележке. На голове у него была зеленая кепка с большим козырьком, а на коленях — пушистая серая кошка. Он почти не обращал внимания на с'атлэмских техников, а время от времени подъезжал к разбросанным по тоннелю рабочим станциям и сверялся с приборами или же осматривал бесконечные ряды чанов, больших и маленьких, которые тянулись вдоль высоких стен. Киберы отметили, что началось выполнение отдельных программ по клонированию и заработал деформатор времени, забирая колоссальные объемы энергии. Все сорок семь дней Таф провел почти в полном одиночестве, в компании одного лишь Хаоса. Он работал.
Все сорок семь дней Толли Мьюн не разговаривала ни с Тафом, ни с Первым Советником Джозеном Раэлом. Все ее время занимали обязанности Начальника порта, которые она забросила в начале кризиса с Ковчегом. Ей нужно было выслушивать и разрешать споры, рассматривать повышения по службе, наблюдать за строительством, развлекать залетных дипломатов перед тем как посадить их на лифт, составлять бюджеты, подписывать ведомости на зарплату. А еще ей нужно было заботиться о кошке.
Сначала Толли Мьюн опасалась самого худшего. Паника отказывалась от еды, похоже, никак не могла приспособиться к невесомости, портила воздух в квартире Начальника порта своими отходами жизнедеятельности и все время издавала самые жалобные звуки, какие Начальник порта когда-либо имела несчастье слышать. Она так беспокоилась, что даже пригласила своего главного специалиста по вредителям, который заверил ее, что клетка просторна, а порции белковой пасты белее чем достаточны. Кошка же с этим не согласилась и по-прежнему ничего не ела, мяукала и шипела. Наконец Толли Мьюн решила, что кто-нибудь из них скоро сойдет с ума — либо Паника, либо она сама.
В конце концов она решила предпринять меры. Она отказалась от питательной белковой смеси и стала кормить животное мясными палочками, которые Таф прислал с Ковчега. Свирепость с какой Паника на них накидывалась, стоило только просунуть их между прутьями клетки, обнадеживала. Однажды, проглотив палочку за рекордно короткое время, кошка полизала пальцы Толли Мьюн; ощущение было странным, но нельзя сказать, что совсем неприятным. Кошка часто терлась об стенку клетки, как будто желала общения; Толли осторожно потрогала ее и в награду услышала гораздо более приятный звук, чем те, что Паника издавала раньше. От прикосновения к черно-белому меху она испытала почти чувственное наслаждение.
Через восемь дней Толли Мьюн выпустила кошку из клетки. Более просторное помещение рабочего кабинета будет не менее надежной тюрьмой. Не успела она открыть дверцу, как Паника стремительно выпрыгнула из клетки, но полетев от этого прыжка через всю комнату, громко зашипела от страха. Толли Мьюн тут же подскочила и схватила кошку, но та отчаянно сопротивлялась и расцарапала ей все руки. Вызвав и отпустив медсестру, Толли Мьюн позвонила в службу безопасности.
— Закажите мне номер в отеле «Вид мира», — сказала она. — Комнату в башне с гравитационной установкой. Пусть поставит гравитацию на одну четверть.
— Для кого? — спросили у нее.
— Для пленника порта, — отрезала она. — Он вооружен и очень опасен.
Переведя Панику на новое место, Толли Мьюн ежедневно в конце рабочей смены посещала отель, сначала только для того, чтобы покормить свою заложницу и убедиться, все ли с ней в порядке. На пятнадцатый день она засиделась подольше, общаясь с кошкой, которая страстно этого жаждала. Поведение животного изменилось решительным образом. Как только Толли Мьюн открывала входную дверь, кошка мурлыкала от удовольствия (хотя до сих пор все время пыталась убежать), терлась о ее ногу, прятала когти и, похоже, даже толстела. Всякий раз, когда Толли Мьюн разрешала себе сесть, Паника тут же прыгала ей на колени. На двенадцатый день Начальник порта проспала в отеле ночь. На двадцать шестой она туда переехала.
Прошло сорок семь дней, и под конец Паника привыкла спать рядом с Толли Мьюн, свернувшись на подушке и касаясь своим черно— белым мехом ее щеки.
На сорок восьмой день позвонил Хэвиланд Таф. Если его и поразило то, что кошка сидела у нее на коленях, он не подал вида.
— Начальник порта, — обратился он.
— Ну что, еще не отказались? — спросила она.
— Да нет, — ответил Таф. — По правде говоря, я готов объявить о своей победе.
Это было слишком важное заседание, чтобы воспользоваться телесвязью, хотя бы и защищенной, решил Джозен Раэл. У вандинцев, возможно, есть способы перехватывать такую связь. И потом, поскольку Толли Мьюн имела дело с Тафом лично и могла понять его лучше, чем члены Совета, ее присутствие сочли обязательным, а ее неприязнь к гравитации — несущественной. Она спустилась на лифте на поверхность планеты — она и не помнила, когда была там в последний раз — и аэротакси примчало ее в зал на верхнем этаже башни Совета.
Огромное помещение было обставлено со спартанским величием. В центре его находился длинный, широкий стол заседаний, в зеркальную поверхность которого были вмонтированы мониторы. Джозен Раэл сидел на председательском месте, в черном кресле с высокой спинкой. Над головой возвышался глобус С'атлэма, выполненный в виде трехмерного горельефа.
— Начальник порта Мьюн, — приветствовал он ее в тот момент, когда она пробиралась к свободному месту в конце стола.
В зале собрались власть имущие: малый Совет, элита фракции технократов, высшие чиновники. С тех пор, как ее последний раз вызывали вниз, прошло, наверное, полжизни, но Толли Мьюн регулярно смотрела программы новостей и сейчас узнала многих из присутствующих — молодого советника по сельскому хозяйству, окруженного своими заместителями, помощниками по ботаническим исследованиям, разработке недр океана, пищевой промышленности. Советника по войне и его головного тактика — киборга. Администратора по транспорту. Хранителя банка данных и ее старшего аналитика. Советников по внутренней безопасности, по науке и технике, по межзвездным отношениям, промышленности. Командующего Флотилией планетарной обороны. Начальника полиции. Все они безучастно кивали ей.
К его чести, Джозен Раэл сразу отбросил все формальности.
— В течение недели вы изучали прогнозы Тафа и образцы, которые он нам представил, — обратился он к Совету. — Что вы скажите?
— Пока о них трудно судить с какой-либо степенью точности, — ответил аналитик банка данных. — Возможно, его прогнозы верны, а возможно, они основаны на ошибочных предпосылках. Я смогу судить об их правильности только тогда, когда у нас будет несколько опытных насаждений, скажем, за несколько лет. То, что Таф для нас клонировал, растения и животные, — все это ново для С'атлэма. Пока мы не проведем с ними жестких экспериментов, не увидим, как они поведут себя в условиях С'атлэма, мы не можем знать, насколько они нам помогут.
- Предыдущая
- 13/17
- Следующая
