Эммануэль - Арсан Эммануэль - Страница 45
- Предыдущая
- 45/74
- Следующая
– О-о, – похвалил Марио. – Сегодня же вечером, еще до прихода Кристофера, заберитесь к нему в постель.
– Невозможно. Его нет.
– Нет?
– Да, но, правда, всего на пару дней. Жан получил срочное предписание вылететь на плотину, и Кристофер, разумеется, не мог отпустить друга одного.
– Жаль. А скажите, смогли вы поговорить с мужем о приглашении принца Ормеасены?
– Нет.
– Не хватило храбрости?
– Не в этом дело. После вчерашней ночи я не боюсь его ни о чем спрашивать. Но… я не знаю… как мне сказать…
– А если бы он не позволил вам чересчур развлекаться с другими мужчинами?
– Я стала бы его обманывать долго-долго. Но если бы он позже разрешил мне, то я, наверное, не воспользовалась бы этой возможностью.
– Вам предстоит нечто лучшее… Подготовились ли вы как следует к великому моменту?
– К какому великому моменту?
– К ночи в Малигате.
– Нет, но я, кажется, уже и так многое испытала. Что мне еще предстоит открыть?
– Радость количества, радость числа. Многие надеются обратить на себя ваше внимание. О том, что вы будете участвовать в празднике, толкуют повсюду. Мужчины просто с ума посходили при мысли, что та, которую считали недоступной, может оказаться доступной любому.
– Как, вы обо всем рассказали?
– Зачем же лишать тех, кого вы очаровали, радости ожидания, надежд на исполнение желаний? Разве предвкушение встречи с вами менее волнующе, чем сама встреча? Да и вы сами, наверное, уже дрожите от ожидания?
– После того, что вы мне сказали, я дрожу от страха. Не вижу ничего привлекательного в том, чтобы на меня накинулась свора распаленных мужиков. И как подумаю о том, что все эти люди склоняют мое имя… что они сообщают друг другу…
Марио рассмеялся в ответ, и из глаз Эммануэль чуть не брызнули слезы.
– Вам весело, что вы можете с вашими друзьями потешаться надо мной. Воображаю, как вы эдак небрежно тянете: «Как, вы еще не познакомились с этой малюткой? Она только что прибыла из Франции. Я тут между делом кое-чему обучил ее: оказалась недурной ученицей. Но что-то она мне разонравилась, вы можете ею заняться, если хотите…»
– Вы в самом деле считаете, что вы мне разонравились? – спросил Марио на удивление кротко. Не дождавшись ответа, он продолжал:
– Вы ошибаетесь только в этом, да еще насчет тона моих разговоров. Я действительно расписывал всем вашу молодость и свежесть, отсутствие большого опыта с мужчинами. Когда-нибудь вы станете желанной, потому что за вами будет тянуться хвост из сотен любовников, но сейчас привлекательна именно ваша невинность.
Тон Марио внезапно изменился, он заговорил четко и громко:
– Вы еще девственница, Эммануэль. Благодаря мне завтра вы перестанете быть ею. Вы еще не знаете своего могущества. То, с чем вы познакомитесь завтра, важней для вас, чем чаша Грааля для средневековых рыцарей. И вы хотите, чтобы я об этом молчал? Чтобы посвященные вам не готовились к этому торжеству? Как вы могли думать, что мы смеялись над вами или грязно болтали о вашем теле? Мало есть на свете столь же драгоценного, что можно было бы предложить мужчинам, – положитесь на них, они сумеют оценить дары. Я приглашаю вас на коронование со всеми почестями, со всеми церемониями, со всеми возлияниями. Неужели вам это не ясно? Неужели все мои уроки пропали даром?
И Эммануэль пристыжена, к ней приходит раскаяние. Марио может быть совершенно спокоен: с сомнениями покончено. Она не побежит от опасности навстречу былому незнанию. Завтра ночью в Малигате она ему это докажет. А до этого пусть он говорит, что хочет, своим знакомым. Пусть! Она согласна. Ее тело ждет встречи с другими. Ждет. Страждет. Вожделеет.
После длинного телефонного разговора Эммануэль вытягивается на большой и кажущейся очень пустой кровати. Картины, вызванные речами Марио, пробегают перед ее глазами. Вопреки всему, что она себе наговорила, тревога не покидает ее. Нервы все не могут успокоиться. Надо, надо уснуть: завтра она еще успеет поразмыслить о предстоящем испытании. А сейчас она хочет только покоя и забвения. Тщетно – ее страх бодрствует вместе с нею. Ладно, у нее есть проверенный рецепт успокоения. Она прибегает к нему, но, к ее удивлению, результат заставляет себя ждать. Такого с ней еще не бывало. Нетерпеливые руки делают свое дело, но мысли ее где-то далеко: новое, незнакомое искушение накатывается на нее, затопляет горькой и в то же время сладкой волной. Она сопротивляется. Она отбивается, не хочет уступить. Наконец, силы оставляют ее. Побежденная, она гасит свет, скатывается к краю кровати, нога свешивается вниз. Она вся – как распахнутые ворота. Рука тянется к кнопке звонка в изголовье кровати, пальцы нажимают кнопку. Рука снова падает вниз, по телу пробегает судорога, грудь напрягается: она слышит, как бой открывает дверь, откидывает противомоскитную сетку и входит в спальню.
Ночь Малигата
Длинная ионийская туника, которую надела Эммануэль, была светло-зеленого цвета, такого светлого, что казалась почти белой. Одно плечо было обнажено, на другом одежда держалась застежкой в виде маленькой совы из чистого золота. Пояс – цепь с крупными плоскими звеньями – был повязан высоко, выше талии. Никакого шитья, никакого убранства, кроме ткани в крупных складках, украшенной висящим между грудей кулоном из тусклого золота с отверстием посредине и орнаментом по краям. Вероятно, он был монетой в каком-нибудь давно рассыпавшемся в прах королевстве. Да еще на правом запястье был смарагдовый обруч, похожий на невольничье кольцо.
– Ну, я определенно готова к жертвоприношению, раз решилась на одеяние Ифигении…
– Вы прекрасны, – заметил Марио – Но многовато строгости.
Не отвечая, она подошла к столу, на котором стояла лампа: свет был слабый, но его хватило, чтобы ноги Эммануэль просвечивали сквозь платье, словно оно было из стекла. Но Марио все еще казался: недовольным. Эммануэль засмеялась и выставила вперед левую ногу: платье тотчас же само распахнулось от пояса до конца. Во время танца ноги Эммануэль будут обнажаться при каждом шаге. Их можно будет легко коснуться. Легко доступными оказывались и низ живота, да еще и другое…
– Посмотрите!
Черный треугольник ее волос был унизан блестящими бусинками. Четыре часа понадобилось терпеливой Эа, чтобы укоротить эти упрямые завитки и украсить их подобным образом.
– Никогда еще не видел таких украшений, – проговорил Марио.
– А обратите внимание на это декольте!
От левого плеча до бедра платье было разрезано так, что, взглянув на Эммануэль, когда она поднимала руку, каждый мог увидеть ее обнаженную грудь в профиль. Пораженный Марио захотел осмотреть весь гардероб Эммануэль: неужели это платье было приготовлено за два последних дня! Портниха, в таком случае, потрудилась на славу. «Удивительно!» – восклицал он на каждом шагу при осмотре этой выставки.
– Как-нибудь вы снова проинспектируете мои туалеты. Все, что вам не понравится, можете сжечь.
– Я так и сделаю, – серьезно ответил Марио.
Малигат – это множество самых разнообразных строений из мрамора, соединенных садами с фонтанами или сводчатыми галереями, где смешанный с лунным сиянием свет бумажных фонарей создавал волшебный, неповторимый эффект. С террас можно спуститься в аллеи, окаймленные белыми колоннами и живой оградой из ибикуса. Там и сям разбросаны увитые вьющимися растениями беседки, широкие ровные поляны среди высоких деревьев, заглушающих городской шум. Журчанье фонтанов, звуки далекого медленного танца да неразличимое жужжание человеческих голосов – вот все, что можно здесь услышать.
Только дурманящий запах каких-то кустарников с мясистыми цветами и великанов-гардений в китайских вазах сопровождает идущих по длинному коридору среди пурпурно-красных светильников. Коридор приводит в зал, но там никого нет.
Где же хозяин, пригласивший их сюда? Может быть, он встречает гостей в другом месте? Или Марио и Эммануэль заблудились в этом лабиринте журчащих струй и скользящих теней? Или они прибыли слишком рано?
- Предыдущая
- 45/74
- Следующая
