Эммануэль - Арсан Эммануэль - Страница 33
- Предыдущая
- 33/74
- Следующая
– Вдова говорит только по-китайски, – пояснил Марио. – Причем на таком диалекте, которого никто из нас не знает. Она позвала другую, чтобы переводить.
– А на каком же языке вы говорите с ними?
– На сиамском.
Он снова обратился к хозяйкам. Фразы облетали полный круг, за это время подвергаясь, очевидно, известным метаморфозам. После нескольких минут обмена мнениями Марио доложил:
– Она ответила на мою просьбу другим предложением: это в правилах здешнего общества…
– Что же она вам предложила?
– Разумеется, девиц. Я высказал ей нашу настоятельную потребность. Тогда она предложила посмотреть галантные фильмы.
– О, – сказала Эммануэль. – Не так уж и плохо.
– Мы пришли сюда не за такой безделицей. Еще она предлагает нам живой спектакль: две юные девушки будут нежно любить друг друга на наших глазах. Но в этом нет ничего интересного для вас, Эммануэль? А?
Она сделала гримаску, которую можно было понять как угодно.
Марио возобновил переговоры и снова дал о них отчет:
– Я сказал ей, что нам требуются мальчики от двенадцати до пятнадцати лет с тонкими умелыми языками, аттическими ягодицами, с живыми характерами и крепкими членами.
Инстинктивно Эммануэль полностью обнажила грудь. Старуха пристально посмотрела на нее и заговорила снова каким-то резким, ударившим молодую француженку тоном. Служанка перевела, и Марио ответил одним словом.
– Что она сказала? – поинтересовалась Эммануэль.
– Она хотела знать: эти мальчики нужны для меня или для вас.
– И… что же вы ответили?
– Для обоих.
Эммануэль показалось, что стены покачнулись. Может быть, это опиум? Да нет, не может быть, Марио ведь предупреждал…
Старуха снова затянула свое. Она стонала, подобно пророку Иеремии, беспрестанно кланялась и закончила свои псалмы, воздев к небу руки.
– Чувствую, что мы не договоримся, – сказал Марио еще до того, как ему начали переводить.
– Так и есть, – вскоре подтвердил он. – Эта старая карга продолжает утверждать, что у нее на эту ночь не осталось никого из воспитанников. Достойные чужестранцы уже опустошили ее конюшню. Сдается мне, что она на самом деле попросту набивает цену.
Он снова пустился в дискуссию. Последовали новые жесты отчаяния. Марио долго не сдавался, но в конце концов объявил своим друзьям:
– Она ничего не хочет знать. Поищем счастья в другом месте.
Он о чем-то долго объяснялся с Квентином.
– Он настаивает на том, чтобы остаться тут, – сообщил Марио. – Он уверен, что в конце концов получит то, чего добивается. Я в этом сомневаюсь, но это его дело. Я предлагаю оставить его здесь, а мы с вами пустимся в новый путь. Как вы считаете?
Эммануэль ничего другого и не желала. Ее начала тяготить атмосфера этого барака. Но совершенно неожиданно она почувствовала разочарование, даже уколы совести при расставании с Квентином. «Нет, это уж слишком, – тут же упрекнула она себя. – Я приняла его как несносного самозванца, как докучливого визитера, меня злило его присутствие, за весь вечер мы не обменялись и десятком слов. И вот теперь я совсем слабею при расставании с ним! Это чересчур. Надо собраться…»
А Квентин и не подозревал о той буре, которую он вызвал в Эммануэль.
Они двинулись в обратный путь по закоулкам курильни. Проходя мимо двух скелетов в соседней комнатенке, Эммануэль ехидно предположила:
– А эти двое вас не соблазняют?
Она постепенно взвинчивала себя все сильнее, наполняясь злостью на Марио и его друга за непременное желание добыть себе мужчин. Разве они не могли хотя бы на одну ночь удовлетвориться ею? Если они в самом деле совершенно не интересуются женщинами, что же они уделяли ей столько внимания, они оба? И как могла пренебречь здравым смыслом эта идиотка Мари-Анж, рекомендуя ее гомосексуалисту? Погоди же, я еще оттаскаю тебя за косы!
– И что находит Квентин привлекательного в мальчиках? – набросилась она на своего спутника. – С его стороны не очень-то по-джентельменски бросать нас одних.
Она хотела добавить, что он не выглядел таким уж равнодушным к женщинам, когда ощупывал ее ноги, но Марио не дал ей закончить:
– Любовь мальчика имеет для человека со вкусом качество, которого почти не бывает у женской любви, – очень серьезно заговорил он. – Она противоестественна, она аморальна. Иначе говоря, она подходит под определение искусства. Это то, что я объяснял вам в начале нашего вечера. Любить мальчика – для меня эротично, ибо, как считают идиоты и мещане, такая любовь против природы.
– А вы уверены, что она против природы? Может быть, как раз она в вашей природе и для вас совершенно естественна?
– Я в этом не уверен, – сказал Марио. – Мне нравятся женщины. Лечь с мужчиной долгое время казалось мне труднодостижимым, почти невозможным делом. Но я убедил себя. Впервые я испытал это в прошлом году. Нечего говорить, что я был собой доволен. Вы видите, что даже ко мне правильный взгляд на вещи пришел не сразу.
«Можно ли верить его утверждениям?» – спросила себя Эммануэль.
– А после первого опыта вы часто занимались этим… искусством?
– Я всегда стараюсь, чтобы вещи сохраняли свою исключительность, чтобы они были редкостными.
– Но, – настаивала Эммануэль, – за этот год вы любили женщин?
Марио рассмеялся:
– Что за вопрос! Разве я образец целомудрия?
– Многих?
– Ну, конечно, меньше, чем я имел бы любовников, если бы мне посчастливилось быть хорошенькой женщиной.
И добавил с почтительной улыбкой:
– Любовников и любовниц!
Но этого ответа было недостаточно для Эммануэль. Она начинала раздражаться.
– Так что же вам нравится больше? – спросила она почти гневно.
Марио остановился. Они достигли того места, где на поляне начинался деревянный настил. Марио взял Эммануэль за плечи и привлек ее к себе. Сейчас он меня поцелует, подумала Эммануэль.
– Я люблю то, что прекрасно, – произнес он громко. – А то, что прекрасно, никогда не бывает готовым и никогда не бывает легким. Это то, что создается, своим ли жестом или жестом другого, и уходит в бесконечность прежде, чем успевает умереть перед тобой.
– Я учу вас не вседозволенности, я обучаю отваге.
– Возьмите меня. Вы меня еще не знаете. Я буду для вас новым лакомством! – сказала Эммануэль. Марио молча покачал головой.
– Это было бы слишком легко. Прошу вас, позвольте мне другое, позвольте мне вести вас, управлять вами.
И он подтолкнул ее вперед.
– Ну-ка, превратитесь снова в канатоходку!
Она покорно пошла вперед. Когда они достигли перекрестка, Марио сказал, что они не пойдут по той тропе, которая привела их сюда.
– Я покажу вам кое-что необычное, – пообещал он. Вскоре они подошли к берегу широкого канала, клонга, как называют их в Бангкоке. А может быть, это была и река. Берега густо поросли деревьями.
– Мы еще в Бангкоке?
Почти в самом центре. Но сюда иностранцы обычно не заходят.
Теперь они шли по песку, каблуки Эммануэль то и дело вязли, она решила разуться.
– Вы порвете чулки, – сказал Марио. – Может быть вы и их снимете?
Она была тронута такой заботливостью. Присев на пень, она подняла юбку. Ночной ветерок коснулся ее ляжек. Она вспомнила, что ее трусики покоятся в кармане Марио.
– Я не могу насытиться красотой ваших ног. И ваших бедер.
Она вся напряглась в надежде и ожидании.
– Почему бы вам не снять и юбку, – предложил он, – Вам будет легче идти, а мне приятней смотреть на вас.
Эммануэль поднялась без колебаний и развязала пояс.
– А что же мне с нею делать? – спросила она, держа юбку в руках.
– Повесьте ее на дерево. Мы все равно будем возвращаться этим путем и заберем ее.
– А ее не украдут?
– Какая важность! Надеюсь, вы сможете вернуться домой и в таком виде.
Эммануэль не стала спорить. Поход возобновился. Под черной длинной шелковой блузкой ее бедра и ноги еще ослепительней сияли в ночи. Марио шел рядом. Вот он взял ее под руку.
- Предыдущая
- 33/74
- Следующая
