У озера Хасан - Мошляк Иван Никонович - Страница 1

• 1/8
• Следующая

День был выходной, 24 июля 1938 года. Встал я поздно, только в девять часов сел завтракать. Пью чай, а сам все на постель поглядываю: не вздремнуть ли еще часок?

Вдруг на крыльце загрохали сапоги. Стук в дверь. Вбегает посыльный — запыхавшийся, еле дух переводит. Говорит:

— Товарищ лейтенант, вас вызывают в штаб.

Чай мой, конечно, остался недопитым.

По дороге в штаб я прикидывал в уме: по какому служебному делу меня вызывают? Как будто ничего особенно важного на сегодня не намечалось.

Но долго размышлять не пришлось. В штабе, вижу, командир полка товарищ Соленов и комиссар товарищ Бондаренко сидят над картой, задумались.

Поднял голову командир:

— Садитесь. Знакомьтесь с обстановкой. Японцы собрали большие силы в районе озера Хасан. Возможно нарушение границы. Я посылаю туда подразделение. Вам как секретарю партийного бюро нужно быть с бойцами. Собирайтесь!

— Есть! — отвечаю.

А что тут собираться? У нас всегда все собрано. Белье, полотенце, бритву, мыльный порошок, одеяло сложил в чемодан, шинель надел — и готов.

Выступить мы должны были к вечеру. Осталось несколько часов. Я поговорил с коммунистами, с комсомольцами, рассказал бойцам, какая почетная задача возложена на нашу часть.

Положение было напряженное. Радио каждый день приносило нам известия о том, что над Европой сгустились грозные военные тучи. Фашистская Германия собрала свои войска на чехо-словацкой границе.

Этот момент решили использовать японцы. Расчет у них был простой: захватить под шумок кусочек советской земли.

Правильно говорят у нас в Приморье: «На Западе аукнется — на Дальнем Востоке откликнется».

Хитрый был расчет, да просчитались самураи[1]. Спустя несколько дней я своими глазами увидел, как обернулось дело.

Грузовики с брезентовыми навесами подъезжали к казармам. Красноармейцы быстро рассаживались на скамейках под навесом, и машина отходила, давая место следующей.

Я всматривался в лица бойцов и командиров — спокойные, уверенные, молодые. «Таких людей, — подумал я, — не запугает и не осилит никто на свете».

Ровно в назначенный час, как приказал командир полка, наша колонна тронулась в путь. Замелькали дома, скоро кончилась улица, и мы выехали в поле.

Люблю я наши места! Невысокие холмы — сопки — поросли дубняком, дорога вьется по подножьям сопок, по оврагам и лугам. Трава в иных местах такая, что рослого человека не видно в ней. Когда тихо, можно услышать, как вдали ухает, шумит океан. Вот все ближе и ближе этот шум, моторы автомобилей уже не могут его заглушить, и за поворотом дороги в вечернем сумраке вдруг открывается темный океанский простор. Волны накидываются на скалистый берег и отходят в белой пене...

В бухте нас уже ждали кавасаки — большие деревянные лодки с мотором позади. Идут они тихо, но поднимают человек тридцать-сорок. Это рыбацкие суда, на них ходят в море рыбу ловить.

Погрузились мы со всем снаряжением и поехали. Проехали морем немного, потом высадились на берег и пошли пешком.

Трудный это был переход. Дорога тяжелая — то в гору, то под гору, то вброд по болоту. Мошкара одолевала — она забивалась в ноздри, в рот, в уши. Но шли мы быстро, жаловаться на дорогу никому и в голову не приходило.

Есть к озеру Хасан другая дорога — удобная и прямая. Но она открыта со всех сторон, японцы могли увидеть нас. А в военном деле успех зависит от внезапности. Враг не должен знать, где мы и какие у нас силы.

Идут бойцы, пот отирают, а сами приговаривают:

— Ничего, за этот переход японцы отдельно поплатятся!

Тихо говорят, полушопотом. Шуметь не полагается: граница рядом. И вдруг командир поднимает руку:

— Стой!

Пришли.

До берега Хасана еще несколько километров. Но туда раньше времени показываться не надо. Местность, где мы остановились, — просто открытая поляна у подножия сопки, — поросла полынью выше человеческого роста.

Надо замаскироваться: это первая задача. А с нами и кони и вооружение, — как все это спрячешь на голом месте?!

Нашли все-таки выход. Взяли длинную веревку. Переплели ею траву, как плетень плетут. Над этим плетнем на высоте метров трех от земли протянули еще одну веревку и тоже навешали на нее травы. Получилась травяная занавеска. Вблизи-то еще видно, а отойдешь шагов сто — никак не догадаешься, что эта трава не на лугу растет, а стоит стенкой, загораживает целое воинское подразделение.

И началась у нас привычная лагерная жизнь.

Привели себя в порядок: помылись, почистились, оружие еще раз проверили — не подведет ли в бою винтовка, не сдаст ли пулемет. Нет, вычищены, смазаны красноармейские винтовки и пулеметы, в любую минуту они готовы к бою.

Расставили низенькие походные палатки. Повара развели свои кухни за холмиком, чтобы дыма не было видно.

В назначенные часы провели учебные занятия, историю партии изучали. Вечером были партийные и комсомольские собрания.

Со стороны посмотреть — обычная воинская часть в лагере. А на самом деле — усиленное боевое охранение дежурит на окрестных сопках.

Вокруг лагеря расставлены дозоры. Днем по открытому месту проходить нельзя. В траве проделаны ходы, по которым бойцы пробираются согнувшись, осторожно, чтобы ничем не выдать своего присутствия.

А в нескольких километрах от нас наряд пограничников охранял сопку Заозерную, на которую точили зубы японские самураи.

Нужно вам объяснить, как расположено озеро Хасан и на что японцам нужна была наша Заозерная.

У залива Посьет последние километры советской земли тянутся узкой полосой вдоль берега Тихого океана. Здесь — узел, где сходятся три границы: СССР, Кореи и Манчжурии. Корею уже давно захватили японцы, в Манчжурии они тоже полные хозяева. Вдоль границы на нашей территории длинной узкой полосой вытянулось озеро Хасан.

Если встать лицом к озеру, увидишь на противоположной стороне крутые склоны сопки Заозерной, поросшие мелким дубняком. По гребню Заозерной и проходит линия границы. Немного правее Заозерной, на нашей стороне, — другая сопка, поменьше, называется Безымянной.

Пробраться на ту сторону озера, к сопкам, — не легкое дело. Если обходить Хасан справа, то между краем озера и границей нужно пройти по узкой полосе земли, шириной метров двести. Дорога эта совершенно открыта для японских наблюдателей — все видно, как на ладони.

Слева пойдешь — еще трудней. Здесь между берегом и границей всего полтораста метров. Вся местность — в болотах, оврагах, поросла колючим кустарником и жесткой болотной травой. Зато здесь можно пробраться по потаенным тропкам, прячась в зарослях и у подножий мелких сопочек, и выйти к Заозерной незаметно для противника.

Японские генералы знали, что нам трудно будет подвести свои войска на ту сторону озера, чтобы защитить от захватчиков Заозерную и Безымянную.

А для японцев Заозерная — лакомый кусочек. С вершины этой сопки вся наша сторона видна. Если установить на сопке пушки, можно взять под обстрел большой участок советской территории. Для этого японцы хотели захватить всю сопку целиком.

Вот какие планы были у японских вояк. Поэтому-то мы и стояли лагерем здесь, в нескольких километрах от сопки Заозерной, по эту сторону озера Хасан, — небольшая красноармейская часть, высланная вперед, чтобы в нужный момент ответить ударом на первый удар врага.

• 1/8
• Следующая