Увертюра к смерти - Марш Найо - Страница 65

• Предыдущая
• 65/67
• Следующая

— Это полотно приколото точно так же, как и в субботу. Оно крепко натянуто по всему верху рояля. Крышка поднята, но этого, конечно, не видно. Горшки с цветами стоят на внутренней стороне крышки. Я вынимаю центральную кнопку сзади, и моя рука скользит под полотнищем. Я спрятан за занавесом, и горшки с цветами также играют роль маскировки от зала. Мои пальцы достигли пространства за пределами открытой крышки. Внутри него они нащупывают холодную гладкую поверхность кольта. Слушайте.

Сквозь шум дождя и ветра они услышали короткий щелчок.

— Я снял его с предохранителя, — сказал Аллен. — Теперь револьвер готов выстрелить мисс Кампанула между глаз.

— Ужасно, — с силой произнёс ректор.

— Существует одна последовательность событий, в которой мы можем быть уверены, — сказал Аллен. — Мы знаем, что первой пришла Глэдис Райт. Мы знаем, что она вошла в ратушу в шесть тридцать и все время находилась в зале перед занавесом со своими подружками до и после того, как стали приходить зрители. Мы знаем, что невозможно было кому-либо спуститься со сцены в зал незамеченным. Мисс Райт готова поклясться, что никто этого не делал. Мы знаем, что мисс Дина Коупленд пришла со своим отцом вскоре после Глэдис Райт и была здесь, за кулисами. Мы знаем, что господин Коупленд сидел на сцене до тех пор, пока не вышел делать зрителям объявление, только один раз покинув своё место, когда все звонили по телефону, и ещё один раз, когда убеждал мисс Прентайс не играть на рояле.

Господин Коупленд, видели ли вы, как в какой-то момент кто-то наклонился к занавесу, как я только что?

— Нет. Нет! Я абсолютно уверен, что не видел. Вы знаете, мой стул был прямо напротив этого места.

— Да, поэтому мы знаем, что если только господин Коупленд не является убийцей, предохранитель должен был быть снят во время одной из его отлучек. Но господин Коупленд считал до последнего момента, что мисс Прентайс будет играть на рояле. Мы убеждены, что господин Коупленд не является убийцей.

Ректор поднял свою большую руку — этим жестом он, казалось, отрекался от своей невиновности. Эсквайр, мисс Прентайс, миссис Росс и Темплетт не отрывали глаз от Аллена.

— Зная тот единственный способ, с помощью которого можно было снять предохранитель, кажется очевидным, что мисс Прентайс не являлась предполагаемой жертвой. Мисс Прентайс, вам холодно. Вы чувствуете сквозняк?

Мисс Прентайс отрицательно потрясла головой, но она дрожала, как мокрый пёс. Раздался слабый шум какого-то движения за кулисами. Аллен продолжал:

— Когда вы все столпились вокруг неё и она уступила и согласилась разрешить мисс Кампанула играть, было довольно просто спуститься сюда и опять поставить кольт на предохранитель. Зачем подвергать себя риску быть арестованным за убийство не того человека?

Ровный голос Аллена на минуту замер. Он наклонился вперёд и опять заговорил, придавая каждому произнесённому слову особую значимость:

— Нет! Ловушка была установлена для мисс Кампанула. Она была установлена до того, как мисс Прентайс отказалась от своего права играть на рояле, и это было сделано кем-то, кто знал, что она не будет играть. Предохранитель был снят в тот единственный момент, когда сцена была пуста. В тот момент, когда вы все собрались вокруг телефона. Затем убийца затаился и стал ждать наступления катастрофы. Сейчас там внизу, за занавесом, у рояля сидит человек. Через минуту вы услышите первые аккорды прелюдии, как вы слышала это в субботу вечером. Если вы прислушаетесь, вы услышите щелчок спускового крючка, когда левая педаль будет опускаться. Это будет представлять собой выстрел из револьвера. Представьте себе убийцу. Представьте кого-то, чья рука прокралась под занавес, когда зал был заполнен, и установила эту ловушку. Представьте, как этот кто-то сидел, как мы сейчас, и ждал этих трех фатальных аккордов.

Аллен замолчал.

Тяжело, словно молот, и оглушающе громко мёртвая рука ударила по клавишам в тёмном зале за занавесом, и прогремели три аккорда прелюдии мисс Кампанула.

Бом. Бом! БОМ!

И очень медленно, неровными толчками, начал подниматься занавес.

То же самое начала делать мисс Прентайс. Как будто невидимая рука тянула её вверх за волосы. Её рот был широко открыт, но она только хрипло заикалась, не в силах произнести ничего членораздельного. Она не отрывала глаз от поднимавшегося занавеса и указывала рукой на ректора, покачивая ею вверх-вниз.

— ЭТО РАДИ ВАС! — закричала мисс Прентайс. — Я СДЕЛАЛА ЭТО РАДИ ВАС!

Найджел, сидевший за роялем, увидел, как Аллен взял её за руку.

— Элеонора Прентайс, вы арестованы…

Генри и Дина сидели у камина в кабинете ректора и смотрели на часы.

— Почему он хочет, чтобы мы позвонили? — сказала Дина уже, наверное, в шестой раз. — Я не понимаю.

— Кажется, я понимаю. Я думаю, что это задание — просто предлог. Он захотел, чтобы мы ушли оттуда.

— Но почему?

Генри обнял её за плечи и прижался щекой к её волосам.

— О, Дина, — сказал он.

— Что, дорогой?

Дина подняла глаза. Он сидел на ручке её кресла, и ей пришлось передвинуться немного в его объятиях, чтобы увидеть его глаза.

— Генри! Что с тобой?

— Я думаю, там сейчас разыгрывается нехорошая сцена.

— Но.., это не миссис Росс?

— Скорее всего не она.

Не отрывая глаз от его лица, она взяла его за руку.

— Я думаю, это Элеонора, — сказал Генри.

— Элеонора?!

— Это единственный ответ. Ты не поняла, к чему все время вёл Аллен?

— Но ведь она же хотела играть. Она устроила самую ужасную сцену из-за того, что ей не разрешали.

— Я знаю. Но Темплетт сказал за два дня до спектакля, что она не в состоянии этого сделать. Разве не понятно, что она подстроила все так, что мы, увидев, как она стонет и плачет, будем настаивать, чтобы она отказалась играть?

— А если бы мы не настаивали?

— Она бы оставила предохранитель или не пользовалась бы левой педалью или, может быть, она “обнаружила” бы револьвер и обвинила бы мисс К., что та его туда подложила. Из этого получилась бы восхитительная сцена.

— Я не могу в это поверить.

— Ты можешь подумать на кого-нибудь ещё?

— Миссис Росс, — быстро ответила Дина.

— Нет, дорогая. Я думаю, что миссис Росс просто попыталась шантажировать моего отца. Убийца — моя кузина. Понравится ли тебе муж, о котором каждый будет говорить: “О да, Генри Джернигэм! Не он ли был племянником, или сыном, или ещё кем-то убийцы из Пен Куко?"

— Я буду любить моего мужа и не буду слушать таких разговоров. Кроме того, ты ещё не знаешь. Ты просто пытаешься угадать.

— Я уверен в этом. Есть очень много моментов, которые начинают совпадать. И которые никак больше нельзя объяснить; Дина, я знаю, что это она.

— В любом случае, дорогой, она — сумасшедшая.

— Надеюсь, — сказал Генри. — Боже, но ведь это же ужасно! Он спрыгнул с ручки кресла и начал нервно ходить взад-вперёд.

— Я не могу больше этого вынести, — сказал Генри.

— Уже пора звонить.

— Давай.

Но когда они подошли к двери, они услышали голоса в прихожей.

Вошёл ректор, а за ним Аллен и эсквайр.

— Дина! Дина, где ты? — крикнул ректор.

— Она здесь, — ответил Генри. — Отец!

Эсквайр повернул к своему сыну лицо, белое как мел.

— Иди сюда, дружище, — сказал он. — Ты мне нужен.

— Стул, — быстро произнёс Аллен. Генри и Аллен усадили эсквайра на стул.

— Бренди, Дина, — сказал ректор. — Он потерял сознание.

— Нет, нет, — проговорил Джоуслин. — Генри, дружище, мне надо сказать тебе…

— Я знаю, — сказал Генри. — Это Элеонора. Аллен отошёл к двери и наблюдал за ними. Теперь он был здесь посторонним. Произведённый им арест словно воздвиг стеклянную стену между ним и маленькой группой людей, суетившихся вокруг эсквайра. Он знал, что большинство его коллег едва ли обращали внимание на такие моменты почти полной изоляции. Но он чувствовал себя кем-то вроде Мефистофеля, который глядел сверху на результат собственной работы. Ему не доставляли радости такие сенсации. Был один-единственный момент, когда ощущение изолированности покинуло его. Все вспомнили о нем и повернулись к нему, и он увидел на их лицах уже знакомый насторожённый антагонизм. Он сказал:

• Предыдущая
• 65/67
• Следующая