Смерть в театре «Дельфин» - Марш Найо - Страница 1

• 1/55
• Следующая

— «Дельфин»? — переспросил клерк. — Ах, «Дельфин»… Да, конечно. Ключи у нас. Вы хотели бы посмотреть?

— Хотел бы, если можно, — буркнул Перигрин Джей и, удивляясь про себя, почему подобные переговоры обычно ведутся в прошедшем времени, добавил:

— Хотел бы и хочу. С вашего разрешения, разумеется.

Клерк скривился — не разберёшь, то ли у него тик, то ли нечто вроде улыбки. Он смотрел на Перигрина оценивающим взглядом, как бы взвешивая, заслуживает ли посетитель серьёзного отношения.

— Ведь здание продаётся, не так ли? — сказал Перигрин.

— Само собой, продаётся, — пренебрежительно подтвердил клерк и принялся перечитывать какой-то документ у себя на столе.

— Так могу я осмотреть его?

— Прямо сейчас?

— Если позволите.

— Ну… я, право, не знаю, свободен ли у нас кто-нибудь в данный момент… — Клерк хмуро посмотрел на окно, по которому сбегали грязные дождевые струйки.

— Послушайте, «Дельфин» — это старый театр, а я работник театра. Вот моя карточка. Если вы потрудитесь связаться с моими агентами или справиться о моей последней постановке в «Единороге», то узнаете, что я — человек вполне добропорядочный и честный, плодовитый драматург, а кроме того, чертовски хороший директор и вообще обладаю всеми качествами, необходимыми для того, чтобы вы доверили мне на какой-нибудь час ключи от «Дельфина».

Лицо клерка стало непроницаемым.

— О… конечно… — пробормотал он и потянул к себе через стол карточку Перигрина, словно опасался, что она вдруг улетучится. Затем служащий агентства отключился от окружающей действительности на некоторое время и вернулся к ней уже с определёнными выводами.

— Да, сэр. Разумеется, так не принято, мистер… э-э… но мы пойдём вам навстречу.

С этими словами клерк повернулся к грязно-белому ящику, на котором, как чёрные хвостики на утратившем белизну горностае, рядками свисали на гвоздиках ключи.

— «Дельфин»… Да, вот он. — Клерк снял с гвоздика связку ключей и пустил её поперёк стола. — Повернуть, наверное, будет трудновато. Мы, знаете ли, не смазываем замки. Не так уж часто интересуются этим зданием, то есть театром. Давненько он отгремел.

— Четверть века назад, — ответил Перигрин и взял ключи.

— Верно. Я тогда ещё мальчишкой был. Но какое зрелище!.. Дорогу вы, наверное, знаете, мистер… э-э… Джей?

— Да, спасибо.

— Вам спасибо, сэр. — Клерк внезапно впал в почтительный тон, одновременно всем своим видом выражая недоверие к возможности Перигрина как клиента. — Ужасная погода сегодня. Вы вернёте ключи?

— Непременно, — величественно произнёс Перигрин, подражая, сам не зная почему, мистеру Робертсону Хейру.

Он уже взялся за ручку двери, когда клерк окликнул его:

— Да, кстати, мистер… э-э… Джей. Вы, пожалуйста, хорошенько смотрите себе под ноги, особенно на сцене. Там довольно опасно.

— Спасибо. Я буду осторожен.

— Люк когда-то закрыли, но только это было давно. Сейчас он вроде колодца. — Клерк повертел указательным пальцем в воображаемой дыре. — Да, натуральный колодец. Будьте повнимательнее.

— Хорошо.

— Я… э-э… ни за что не ручаюсь. Туда, знаете ли, бродяги залезают. Один даже умер с год назад.

— Серьёзно?

— Да, но такое вряд ли повторится.

— Надеюсь.

— От нас тут ничего не зависит, — добавил клерк словно бы в своё оправдание. — Понятия не имею, как они туда пробираются. Через разбитое окно или ещё как-то. Сами понимаете, за всем не уследишь.

— Да уж, — согласился Перигрин и вышел.

На Причальной набережной на него стеной обрушился дождь. Струи хлестали по тротуару, колотили в двери и окна и так барабанили по зонтику мистера Джея, словно вознамерились пробить его насквозь. Перигрин выставил зонт перед собой; из-под его зубчатого, унизанного каплями края возникла, как на экране при не до конца поднятом занавесе, Темза во время отлива, покрытая дождевыми пузырями и рябью.

На улице было не много народу. Изредка проносились грузовики, натужно завывая на подъёме. Выстроились в ряд дома непонятного назначения — не то склады, не то портовые конторы. Дальше маячил синий фонарь участка речной полиции. Джей миновал дверь с чёткой надписью: «Лондонский порт» и ещё одну с вывеской старинного образца: «Компания по сопровождению и обслуживанию речных судов. Оплата простоев. Причальный сбор. Справки».

Улочка резко свернула налево и пошла вдоль реки. Перигрин поднял зонтик, который взмыл, словно занавес театра, открывая взгляду здание «Дельфина». В ту же минуту дождь прекратился, словно по волшебству.

Даже солнце выглянуло. Оно бережно омыло своими лучами старый театр, будто хотело привлечь к нему и без того напряжённое внимание Перигрина. Впрочем, виднелось отсюда лишь железное кружево на вершине башенки. Перигрин поспешил вперёд, миновал паб «Друг причала», затем бомбоубежище, и наконец перед ним предстал израненный «Дельфин».

В лучшие дни, лет сто назад, морякам, матросам с барж, корабельным торговцам и агентам, продублённым солью морским волкам и речным салагам стоило, должно быть, лишь поднять глаза, чтобы увидеть «Дельфин», трепет его флага на ветру, полюбоваться кудрявыми, искусно позолоченными кариатидами с трогательно торчащими сосками на округлых грудях. А мистер Адольфус Руби — тот самый мистер Руби! — стоял на этой вот набережной, засунув большие пальцы в проймы жилета, с сигарой в углу рта и в лихо сдвинутой набок шляпе, устремив взор на своё детище — дворец утончённых и оригинальных развлечений.

"А теперь, — почти простонал Перигрин, — здесь стою всего лишь я, и башмаки у меня не лакированные, в отличие от башмаков мистера Руби, и слепые глаза кариатид отвечают мне абсолютно пустым взглядом».

Тем не менее, кариатиды пока ещё оставались на своих местах: по две с каждой стороны портала. Их фигуры благопристойно сходили у талии на нет, исчезая в пышных завитках. Покрытые копотью руки и головы поддерживали красивый балкон с ажурной решёткой и, если не обращать внимания на незначительные пустоты в растительном орнаменте, были в довольно приличном состоянии. Услужливое воображение Перигрина быстренько убрало всю грязь и сажу, а затем явило ему над портиком раззолоченную надпись: «Театр Дельфин», которую подпирали носами вставшие на хвосты китообразные существа.

Минуту или две мистер Джей разглядывал театр с противоположной стороны улицы. Яркое солнце играло на поверхности реки, на баржах и мокрых крышах; камни мостовой перед театром начали куриться тонким паром. Громко хлопая крыльями, взмыла в небо стая чаек, издалека донёсся гудок баржи.

Перигрин пересёк мокрую от недавнего дождя набережную и оказался под портиком.

Тот был залеплен старыми афишами, среди которых выделялось объявление агентства о продаже; впрочем, и оно висело здесь, видимо, уже давно. На оборванном и выцветшем листке различить можно было лишь несколько слов: «Удобное с коммерческой точки зрения местоположение…"

«Коли так, — подумал Перигрин, — то почему здание до сих пор не продано? Почему не нашлось достаточно предприимчивого коммерсанта, чтобы завладеть выгодным местом, отправив „Дельфин“ в небытие?»

Были здесь и другие побуревшие блеклые объявления. «Сенсационное…» — вещало одно из них, но все прочие слова исчезли, и приходилось лишь гадать, что это за сенсация некогда была обещана. На створке двери было выведено мелом: «Идите…», однако чья-то рука стёрла продолжение, дописав пару слов более или менее предсказуемого характера. Все это производило чрезвычайно гнетущее впечатление.

Но когда мистер Джей подошёл вплотную к дверям, он заметил на фасаде здания обрывок афиши, которая сохранилась благодаря тому, что была наклеена очень высоко и в хорошо защищённом от непогоды месте. Именно такие афиши бережно хранят истинные театралы, а кенсингтонские художественные магазины с успехом пускают на абажуры.

• 1/55
• Следующая