Дети Эммануэль - Арсан Эммануэль - Страница 20
- Предыдущая
- 20/21
- Следующая
— Если место съемок будет чересчур экзотическим, это вряд ли вызовет интерес у нашего зрителя, который разочаруется, увидев, что фильм не имеет к нему лично ни малейшего отношения.
— Совершенно справедливо! — воскликнул Марио. — Итак, прощай, красота Востока!
— А можно ли так легко разрушить плотину? — поинтересовалась Марисса, узнавшая о съемках из сегодняшнего утреннего разговора с Оранж.
— Рушится не плотина, а земля под ней, — пояснил Жан.
— Природа слишком изменчива, чтобы можно было ей доверять! — Марио не мог упустить случая и не подтвердить лишний раз свои теории.
— Но разве при строительстве не совершают ошибок? — настала очередь удивиться Тео.
— Ее просто невозможно построить плохо, хотя строительство идет не бог весть как, — подчеркнул инженер.
— Я придумал прекрасный сюжет! — воскликнул Лури. — Наша плотина будет возводиться не специалистами, не так ли? С этим мы все согласны: никаких главных конструкторов, никаких директоров, охваченных манией гигантизма. Строителями будут такие же люди, как мы, стремящиеся сделать свою жизнь менее скучной и унылой. Да, именно те, кто сейчас целыми днями торчит в кресле у порога своего дома или маленькой лавки и убежден, что интересная и полноценная жизнь существует только где-то там, далеко. И вы еще раздумываете, где снимать фильм? Конечно, здесь!
— Плотина в Шан-Лу? В лесу? — усмехнулась Эа.
— Можно построить ее на ручье! — с энтузиазмом воспринял затею Кристофер.
Никто не высказался против, чувствуя, что слова Лури не лишены здравого смысла.
— Во всяком случае, — подала голос Монель, — она никому не помешает, плотина будет разрушена сразу по окончании строительства.
— Я думаю, не возникнет проблем и со строителями, в это время года больше половины жителей поселка изнывает от безделья, — заметил Брюс.
— А другая половина с радостью откажется от своих дел, чтобы помочь нам, — вставила Эммануэль. — Необходимо переговорить с мэром.
— Пойдемте прямо сейчас! — нетерпеливо воскликнул Дэвид.
— Мне кажется, сегодня не слишком подходящий день, — рассудил Лури. — -Как правило, христиане по воскресеньям начисто лишаются воображения.
— Но жители Средиземноморья вовсе не христиане, — попыталась поддержать брата Оранж.
— Может быть, пойдем на площадь поиграем со всеми вместе в шары? — предложил Брюс. — Я думаю, они обрадуются нашему приходу.
— Ты играешь лучше их? — поинтересовался Лури.
— Не знаю, — честно признался Брюс.
— Никто никогда не бывает доволен местом, где живет, — размышлял вслух Жан, — все ему кажется недостаточно близким или, наоборот, слишком удаленным и так далее. Конечно, никому не дано перенести горы или перерыть долину, но можно построить самую большую в мире плотину, несмотря на то, что ручей может перепрыгнуть ребенок.
— А в итоге от плотины не останется и следа, в то время как слава о ней разнесется далеко! — поддержала мужа Эммануэль.
— Революция будет совершена, — резюмировала Стефани.
— Бернини был учителем танцев… — заметила Монель, ни к кому не обращаясь. Лури отозвался:
— Прекраснейшие произведения искусства, вызывающие искреннее восхищение, созданы именно в процессе игры.
— Нашей плотине одинаково нужны и строители, и художники, — подчеркнула Стефани, и все поняли, что прежде всего она имела в виду Брюса.' — Без всякого сомнения, потребуется помощь каждого из нас, — подвел черту Маттиас.
— Я очень хотела бы осмотреть поселок, — сказала Марисса.
— Ну так в путь! — воскликнул Жан. Марио выждал, пока Брюс и Лури не удалятся достаточно далеко, чтобы не слышать его слов, и произнес:
— Хороший игрок в шары так же полезен для города, как и поэт.
В Авенжак из Шан-Лу вели две дороги. Расстояние небольшое, важно только не прозевать поворот к Авенжаку, который настолько закрыли разросшиеся деревья, что проскочить его легко мог даже тот, кто не раз ездил по этой дороге Они оставили машины довольно далеко от площади, было не время устраивать лишний шум и обращать на себя особое внимание.
Марисса прочитала:
— Площадь Клебера Родарье, первое января тысяча восемьсот первого года — тридцать первое декабря тысяча девятисотого. Какая прекрасная идея называть улицы и площади именами поэтов, а не политиков!
— Какими прекрасными должны быть места, где они жили веками! — вторил ей Лури.
— И где они довольно остроумно избрали день смерти! — не удержался от шутки Жанна площади было не очень многолюдно. Официантка, увидев на площади группу приезжих, поспешила соединить столы, словно приглашая их. Радостно поздоровавшись с уже знакомыми ей гостями, она познакомилась с теми, кого видела впервые. Когда все наконец уселись за столик и заказали напитки, Тео поинтересовался:
— А сколько всего жителей в поселке?
— Шестьсот четыре без вас, — ответил Кристофер.
— Значит, вы считаетесь жителями поселка? — удивился Тео.
— Точно мы пока не знаем, — ответила за Кристофера Эммануэль.
— Почему же нет, госпожа Сальван? — раздался голос одного из посетителей бара, сидевшего неподалеку. — Бросьте вы свои церемонии!
Эммануэль и вся компания зашумели, передвигая стулья, чтобы посмотреть на неожиданного собеседника. Следующие полчаса разговор шел на отвлеченные темы о погоде, урожае — все дружно поспешили согласиться с собеседником, что урожай в прошлом году был куда более обильный. — спорте и политике.
И лишь когда все эти темы были исчерпаны, новый знакомый спросил:
— Как ваш фильм, господин Декавиль? Все в порядке?
Вы довольны?
Вопрос был задан так, что всем присутствующим стало ясно, что Маттиас пользуется уважением среди местных жителей.
К тому времени, когда церковные колокола пробили полдень, число посетителей бара выросло почти вдвое. Примерно во столько же раз увеличилось и число советов, которые каждый присутствующий считал своим долгом дать Маттиасу. В дальнейшем их количество продолжало расти в соответствии с числом опорожненных рюмок.
Неожиданно в общей беседе послышались нотки некоторого недовольства планами Маттиаса — А вы считаете, что у нас уже довольно всяких там плотин? — раздался голос» рыжеволосого здоровяка. — Может быть, вам стоит съездить в Сан-Круа, чтобы убедиться в этом?
Возмущенный словами рыжеволосого, Кристофер сказал:
— Но плотина в Сан-Круа совсем маленькая!
— Маленькая, да? Ты пойди скажи это жителям Салле, которые оказались залитыми.
К столику Жана и Эммануэль подошел хозяин бара и сел между Оранж и Эммануэль. Ему не нравилось, что спор в баре приобретал не в меру агрессивный характер.
— Признайся, Филибер, — заметил он, — что ты не отказался бы от великолепных каменных домов, которые они получили взамен своих оставшихся под водой деревянных лачуг. Что касается меня, я не имел бы ничего против.
— Каменные дома, говоришь? Незачем тебе было встревать в разговор, если ты не знаешь, как обстояло дело в действительности! Каменные дома получили только сорок человек, а население поселка составляло, если мне не изменяет память, сто двадцать человек. Куда девались остальные восемьдесят, выброшенные на улицу бульдозерами зимой? У них не осталось даже моста, под которым они могли бы переночевать! Вы помните этот мост? — Рыжеволосый обвел взглядом присутствующих, словно желая призвать их в свидетели и убедиться, что его слова достигли их ушей. Убедившись, что его слушают, он продолжал:
— Какой это был мост! А какие величественные, красивые каменные опоры… Нигде я не видел подобных, это просто произведение искусства! Иностранцы со всего света съезжались, чтобы только взглянуть на него. — Филибер сделал паузу, чтобы раскурить погасшую в пылу спора трубку и дать авенжакцам возможность по достоинству оценить утраченную красоту. — Вы, должно быть, помните мою младшую племянницу? Так вот, она, бедняжка, все видела! Да, она стояла на холме и видела, как взрывали этот мост и церковь. Церковь им, видите ли, помешала! Они боялись, что ее купол будет виден над водой и это помешает людям поскорей забыть о том, что было совсем недавно на этом месте. Именно с этого дня девочка стала грызть ногти. Никогда раньше у нее не было этой дурацкой привычки — и вот тебе, пожалуйста! Девочка вообще сразу стала какой-то другой…
- Предыдущая
- 20/21
- Следующая
